О нет, еще чуть-чуть, не уходи! Так некстати запищавший мобильник нагло выдернул Людмилу из волшебного, совершенно очаровательного сна, где в бальном зале роскошного дворца горели хрустальные люстры, стояла новогодняя елка, а сама она танцевала бесконечный вальс со сказочным принцем.
Делать нечего, пришлось просыпаться. Вздохнув, она нашарила на тумбочке у кровати назойливый аппаратик и, услышав в трубке мамин голос, скорчила гримаску: кажется, мама твердо задалась целью затащить ее праздновать Новый год в кругу семьи.
Нельзя сказать, что Людмиле этого не хотелось. Близких своих она очень любила, но уже давно встречала праздник с подругами. Правда, к тридцати годам ей порядком осточертели пустые «девичьи» посиделки в ресторанах, куда все остальные, как назло, приходят парами; традиционные разговоры о том, что «все мужики сво…», и нервно-приподнятое «выпьем, девочки, за наше счастье!».
«Да уж, девочки! —хмыкнула Людмила – скоро четвертый десяток разменяем, а ни семьи, ни детей…
Но она не хотела огорчать маму глупыми мыслями, которые так и лезли ей в голову. Поэтому, нажав на кнопочку, бодро промурлыкала:
—Да, я слушаю!
- Ну что, дочка, решила, где Новый год встречать будешь? Давай к нам, а? Соберемся как прежде, по-семейному. А уж как бабушка будет рада!
—Я подумаю, — уклончиво сказала Людмила и, поразмыслив, решила, что это не такая уж плохая идея.
К родителям она приехала 31 декабря, почти в обед.
—Как? У вас еще елка не украшена? – удивилась она,
—Куда же подарки складывать?
—Отец только вчера вечером ее принес – никак не мог подходящую найти. Тем более, что такие гости будут! – сказала бабушка Тамара Тимофеевна, обхаживая внучку.
—Какие гости? – спросила Люда.
—А ты разве, не важный гость? – хитро прищурилась бабушка. – Ладно, давай нашу красавицу наряжать. А то и правда, будет поздно.
Людмила всегда любила эти старые, из грубого картона коробки, которые бабушка доставала только на Новый год. В детстве она охала над каждым шариком, над каждым клоуном или стеклянной стрекозкой. Теперь же знала их все наизусть, но от этого они были ей не менее дороги. Но с этой потускневшей от времени игрушкой в виде домика с часами и с забавными зверюшками, она была незнакома.
- Ой, какая прелесть! – воскликнула Людмила. —Откуда это? Раньше ее у нас не было.
- Просто я ее берегла, чтобы не разбили. Это немецкая новогодняя игрушка, мне ее один хороший человек подарил, когда мы встречали Новый, 1944 год…
—Постой, бабуль, что это еще за хороший человек? Ты мне никогда о нем не рассказывала!
—А сейчас пришло время рассказать, —улыбнулась бабушка. – Присядь. История эта длинная, да и старая я стала, может, не так все расскажу. Но что было, того уже не изменишь…
«Мы жили в деревне, под оккупацией. Тяжко жили, голодали. Фашистов ненавидели люто, за нелюдей их считали. Однажды мама проговорилась мне, что в нашем доме остановятся немецкие офицеры. Я плакала, кричала, что так нельзя, ведь я, комсомолка, не могла и представить, что буду жить под одной крышей с врагом.
«Что поделаешь, дочушка, —сказала мне мама. И приказала вымыть пол.
Я мыла этот пол и глотала злые слезы, а когда на ганке появились четыре немецких офицера, не выдержала и вылила грязную воду из ведра прямо им под ноги.
Один из них схватился за автомат, но резкий окрик главного – высокого, с огненно-рыжими волосами, остановил его. Так я впервые увидела Хенриха, который стал моим нечаянным спасителем.
Поначалу я вообще не заходила в дом, жила у тетки, но маме нужна была помощь, и я стала видеть ненавистных мне немцев каждый день. Хенрих неплохо говорил по-русски, хоть и с ужасным акцентом. И он был вежлив со мной, даже носил мне воду из колодца.
Как-то я не выдержала и, заметив его чуть сутулую фигуру с ведрами, выбежала ему навстречу и зло прошипела: «Никакой мне помощи от тебя не нужно, фашист! Убирайся в свою Германию!». А у самой сердце екнуло от страха – вот сейчас достанет свой револьвер и пристрелит, как собаку! Но он посмотрел на меня так грустно и сказал, по-своему коверкая слова: «Война – это страшно. Но я военный человек и должен выполнять приказ. И мне очень тяжело…».
После этого я начала смотреть на него как-то по-другому. Неужели и он, вот в этой форме, в этих нашивках со свастикой, тоже человек? Мне трудно было поверить в такое, но… это было так.
---------------------------------
Постепенно я стала ему больше доверять, и у нас получилось даже какое-то подобие дружбы. Хенрих с любовью рассказывал о близких, о своем родном городе Зальцбурге. Еще он учил меня немецкому, а я поправляла его русский. Он обходился со мной как с царевной, ему тогда было 25 лет, а мне – 17.
Приближался Новый, 1944-й год. Только никто не думал об этом. Но Хенрих принес из лесу елочку, а из клуба граммофон.
Впервые в жизни я танцевала с парнем. Танцевала неумело, просто топталась на месте, положив руки ему на плечи. Он был врагом для всех, но только не для меня. Ведь я знала его душу…
Ровно в двенадцать Хенрих подарил мне вот эту игрушку и сказал, что когда закончится война, он заберет меня в Зальцбург. И ты знаешь, внученька, наверное, тогда я бы уехала с ним хоть на край земли.
—И ты все годы молчала об этом? – зачарованно спросила Людмила. —А что было дальше?
«Дальше их дивизию перевели в Польшу, война близилась к завершению. На прощание Хенрих сказал, что если останется жив, обязательно найдет меня. Тогда он в первый и последний раз поцеловал меня. В щеку…
А потом закончилась война. Я встретила твоего дедушку, тоже офицера, вышла за него замуж. Конечно, я вспоминала о Хенрихе, гадала, жив ли он, но времена тогда были такие, что никакой весточки из-за границы получить было нельзя.
Но все же мы встретились с Хенрихом еще один раз. В 1970, через 26 лет после всех тех событий. Оказывается, он стал известным ученым и все эти годы искал меня, верил, что я жива.
Тогда он был проездом в Минске. Мы поужинали в ресторане, потом я провела его на вокзал, как когда-то в 1944-м. На прощанье Хенрих сказал: «Если мы не смогли быть вместе, то пусть наши дети будут вместе». Долгое время мы переписывались, а потом в один год меня постиг двойной удар: я потеряла двух своих любимых мужчин – мужа и Хенриха…»
Бабушка носовым платком вытерла уголки своих все еще молодых глаз и игрушку из рук внучки и тихо прошептала:
—Она помогла мне пережить войну и продолжать смотреть на мир с любовью. Даже теперь, в 83 года…
—Что случилось? – встревоженно спросила вошедшая мама.
—Все в порядке. А давайте попьем чайку! –- предложила бабушка, похлопывая по плечу внучку. – Мы с Людочкой уже поговорили.
До Нового года оставалось чуть больше часа, как вдруг Людмилин отец, Николай Егорович, вспомнил, что кое-что забыл купить и, быстро куда-то заторопился. Бабушка с мамой переглянулись, и это не ускользнуло от Люды.
—И что это вы за сюрприз готовите? – спросила игриво она.
—За Дедом Морозом послали, – отшутилась мама.
Когда через полчаса раздался звонок в дверь, все почему-то оказались очень занятыми, чтобы ее открыть.
—Люда, открой!
—Иду! – открыв дверь, девушка замерла: на пороге стоял высокий молодой мужчина с подарочными пакетами в руках. На огненно рыжих волосах лежал не успевший растаять снег, серые глаза с интересом рассматривали ее.
—Вы к кому? –- краснея, спросила Людмила.
- Это к нам, впускай гостя! —услышала она голос отца и посторонилась, все еще гадая, что же это за странный гость.
—Хенрих! —ахнула бабушка.—Ну, вылитый дед!
Да, молодого человека тоже звали Хенрихом – в честь деда. И приехал он из Зальцбурга по приглашению Тамары Тимофеевны, которая решила во что бы то ни стало исполнить завещание свое первой Любви: «наши дети будут вместе», изменив его совсем лишь немного на «наши внуки будут вместе».
Это и правда был совершенно сказочный Новый год. Хенрих оказался отличным парнем –- добрым, умным, тактичным. И к тому же отлично говорил по-русски.
—Кто научил вас так хорошо говорить? – удивилась Людмила.
—Мой дедушка и ваша бабушка. Вы же знаете, они переписывали…
—Теперь уже знаю, —сказала девушка, —Бабушка сегодня мне все рассказала.
—А я только сегодня понял смысл слов, которые дед мне часто говорил:
«Учи русский язык. Кто знает, может, благодаря ему, ты встретишь свою Судьбу… Я ведь просто так сюда приехал, чтобы отца не обижать. Думал, ну поздравлю всех, посижу немного для приличия и уйду. А встретил вас…
Что же там было, в том сне? Бальный зал роскошного дворца, ярко горящие хрустальные свечи, огромная елка… И сказочный принц.
Только наяву вместо бального зала и сияющих люстр, была обыкновенная комнатка со скромной елочкой в углу, на которой висела старая игрушка в виде домика с часами и с забавными зверюшками. А она танцевала с принцем. Настоящим! И лицо его было знакомо Людмиле…