БабЗина с кряхтением разогнулась и с гордостью посмотрела на выполотую луковую гряду. Эх, лук нынче уродился хороший, и перья вон какие упругие. Огурцы тоже удались, а вот на капусту, бедную, червяк напал. Так и жрет, так и жрет, поганец. Надо Ленке, дочери, сказать, чтоб Светку послала гусениц этих проклятых собирать. А то думает, разок пособирала и все?
БабЗина с упоением оглядела свой огород. Картошки сорок рядков, три луковые грядки и две длинных капустных гряды, баловство для внучки – клубника да горох, да гордость – две огромные теплицы с огурцами и помидорами. И все ухоженное, ровненькое.
Надо бы и в палисадник сходить, посмотреть как там и что. БабЗина поправила очки, затянула потуже косынку и направилась в палисадник. По дороге она прищуренно озиралась, и, то отламывала сухую веточку, то срывала укроп и с аппетитом жевала, но главным образом намечала фронт будущих работ для зятя Димы. Бочки под воду надо бы подкрасить, да яблоню секатором подравнять, и калитку пусть смажет, а то чего-то поскрипывать начала.
В палисаднике тоже дел хватало. Ягоды зреют, а дочь с внучкой все прохлаждаются, все отдыхают. БабЗина даже сплюнула с досады. Дождутся, что все дрозды склюют, заразы.
БабЗина решительно пошла к дому, обтерла у веранды галоши, и сердито сопя, прошла в дом. Ну, так и есть, внучка с дочерью спят. А уже, между прочим, восьмой час!
- Лена, Света, вставайте! – заголосила бабЗина.
Дочь с внучкой подскочили, как от выстрела.
- Мама, - плачущим голосом сказала Лена.
- Нечего, нечего валяться, - безапелляционным голосом ответила бабЗина. – Восьмой час, а вы вылеживаете все. Ягоды надо собирать, Света, вон, пусть гусениц оберет с капусты.
- Фу, - пробормотала внучка с отвращением.
- Ничего не фу, - энергично сказала бабЗина и распахнула шторы, пропуская в комнату солнечный свет. – Будешь зимой щи есть, да капусту квашенную!
- Мама, - устало сказала дочь. – Зачем в такую рань вставать? Мы за неделю так устали, я на работе, Света в колледже, что отдохнуть хотим, поспать подольше.
- Как это «подольше»? – вытаращилась бабЗина. – День белый на дворе, работать пора! Что потопаешь, то и полопаешь!
И не слушая больше возражений дочери и внучки, бабЗина вихрем вылетела на улицу, крикнув напоследок, чтоб они вставали, а не разлеживались.
К вечеру уставшие дочь, внучка и приехавший зять, припаханный к общему труду, без сил сидели на кухне и пили чай. А бабЗина пошла с вечерним дозором по своим угодьям.
Она шла и ворчала себе под нос, что нынешнее поколение хлипкое и бессильное. Все отдохнуть норовят да прилечь. Устали они! А от чего, спрашивается, устали? Бумажки перебирать в офисах своих? Устали они! Тьфу! Им волю дай, дак они гамак привяжут и все цветами засадят, а картошку и вовсе садить не будут. Вон зять-то, лентяй какой, все говорит, что купить это все дешевле, чем вырастить, да еще ездить сюда, да пахать тут. И Ленка головой кивает. А про Светку и говорить нечего.
Не-ет, дорогие мои, лучше все свое, самими выращенное и в баночки закатанное. А уставать тут не от чего! Напридумывали нынче стрессов да депрессий. А вот вам лопата в руки и копай, живо про все забудешь!
У крайней гряды бабЗина остановилась и задумчиво сказала:
- Надо завтра будет Светку послать, чтоб укропу надергала, порубила и положила сушиться. Зимой будем в щи кидать. И вот только пусть не начинает,что все это уже сушеное за копейки продается, пусть не начинает даже!
