«Современная наука зародилась в период с 1572 года, когда Тихо Браге увидел на небе вспышку сверхновой звезды, по 1704 год, когда Ньютон опубликовал свой труд «Оптика», в котором продемонстрировал, что белый цвет состоит из гаммы цветов, образующих радугу, и что его можно расщепить на составляющие с помощью призмы, а цвет является свойством света, но не объекта». (Дэвид Вуттон, «Изобретение науки»)
«Мы привыкли к разным значениям слова «открытие» и поэтому склонны предполагать, что оно всегда означало примерно то же, что и в наши дни... После 1492 года основное значение слова «открыть» - не просто «обнаружить» или «выяснить»: тот, кто объявляет об открытии, подобно Колумбу, заявляет о том, что он первым сделал это, проложил дорогу тем, кто последует за ним...
Открытия — это определенные моменты в необратимом историческом процессе. Концепция открытия несет в себе представление о времени как о линейном, а не циклическом. Если открытие Америки было счастливой случайностью, то оно сделало возможным ещё более выдающуюся случайность - открытие открытия.
Я сказал «более выдающуюся», поскольку именно само понятие открытия изменило наш мир так, как не могло изменить просто обнаружение новых земель. Раньше считалось, что история повторяет себя, традиция служит надежным путеводителем в будущем, а величайшие достижения цивилизации принадлежат не настоящему или будущему, а прошлому, Древней Греции и классическому Риму». (Дэвид Вуттон, «Изобретение науки»)
Новый подход изложил в те годы Луи Леруа (1510-1577):
«Вещей, которые предстоит найти, гораздо больше, чем уже придуманных и найденных. Не будем столь наивными, чтобы слишком много приписывать древним, верить, что они знали всё и всё сказали, ничего не оставив тем, кто придёт после них... А сколько ещё осталось для наших потомков? То, что теперь скрыто, со временем выйдет на свет, и те, кто придут после нас, будут удивляться нашему невежеству».
(Заявить в те годы такое, было не меньшей крамолой, чем ныне утверждать, что законы исторического процесса не менее точны, чем правила всемирного тяготения)
Итак, где-то в середине XVII века случилась грандиозная научная революция, основанная на внезапно открывшейся возможности «открывать». С фантастической скоростью, как из рога изобилия, посыпались открытия в географии, астрономии, физике... Ровно с этой же скоростью начал падать авторитет богословов и философов, имевших до того монопольное право на истину.
Так в мировом идейном пространстве возник раскол, не ликвидированный до сих пор. С одной стороны приверженцы традиций: философы, астрологи, богословы... С другой стороны «искатели открытий»: геологи, химики, физики...
Историки удивительным образом застряли меж двух этих миров. С одной стороны нет у них никакой нужды в соблюдении какой-либо традиции, с другой стороны нет также никакого стимула к свершению открытий.
Может быть им просто не хватает куража, безумного оптимизма Галилея, Кеплера, Коперника, Бруно, Ньютона и других «отцов науки» , веры в то, что есть в истории законы, которые «теперь скрыты, но со временем выйдут на свет, и те, кто придут после нас, будут удивляться нашему невежеству»