В Краснодаре мы оказались свидетелями странного события. Утром, перед выездом на аэродром, как обычно, завтракали в буфете гостиницы.
Вышли на крыльцо в ожидании своего автобуса и видим: по улице бегут мальчишки, что-то кричат. Прохожие жмутся к стенам домов. Вдруг повалила толпа. Первые несли на руках над головами труп. У многих на рукавах пальто — белые повязки; на них чёрным написано: «Смерть коммунистам». Лица у людей мрачные, идут медленно, плотной чёрной массой. Надо сказать, тогда все носили пальто и полупальто из чёрного и тёмно-коричневого сукна. Почему-то считалось непозволительной яркая, тем более, разноцветная одежда. Оказывается, ещё накануне — 15-го января 1961 г. — в городе были волнения. Рабочие местных предприятий хотели штурмом прорваться в крайком КПСС (в краевой комитет Коммунистической партии Советского Союза). В них стреляли. Нескольких ранили. Одного парнишку убили. Вот его и несли.
Мы стояли на крыльце, глядя на проходящих мимо людей. Их было полторы-две тысячи. Что произошло, из-за чего они поднялись — мы не знали, вчера приехали в город поздно, после очередных парашютных испытаний. Но было у нас тогда не только незнание, была какая-то отстранённость, и не только от этого чрезвычайного зрелища, но, наверно, и от всех текущих сиюминутных событий. Мы, приобщённые к удивительному, фантастическому будущему, к выходу человечества в космос, чувствовали себя вне всего происходящего, вне, пусть даже жуткой, но «не нашей» действительности.
Подошёл автобус, все сели и сразу начались разговоры только о вчерашних неудачах и о решениях, принятых бессонной ночью. Все мы — участники экспедиции — будто уже находились в космическом корабле, отделённые невидимыми его оболочками от всего земного. И ведь ни у кого из нас не было ни чувства своей особой значимости, ни превосходства над всеми, кто не мы, кто вокруг нас, над теми, кто не догадываются, даже подумать не могут, чем мы здесь заняты. Зазнайства, даже ощущения гордости у нас не было. Только чувство напряжённой ответственности и переживание радостной новизны дела, к которому мы (большинство совсем недавно) стали причастны.
И всё же тот случай, с рабочими волнениями, с трупом юноши, дал большинству из нас возможность прочувствовать, что нам дано не только право на тайну будущей космонавтики.
Но мы жёстко лишены возможности участвовать, даже вникать в события, жизненно важные для таких же, как мы людей, таких же, но уже не для нас.
В последующие дни были проведены аресты участников «краснодарских волнений». И во всём городе запретили продажу спиртного. Даже все бутылки с пивом в киосках были учтены и не продавались. Только в буфете нашей гостиницы можно было купить и пиво, и вино, и водку. Видимо, забота о нашей экспедиции была на особом учёте у руководства Краснодарского края. И работники крайкома прибегали к нам за пивом.
Рабочие волнения происходили в разных городах. В июне 1962 г. в Новочеркасске была расстреляна демонстрация рабочих электровозостроительного завода: по скромным подсчётам 24 убитых, 45 раненых. Аресты, суды, смертные приговоры. Наша страна, СССР делала мощные усилия, осваивая космос (ещё и наращивая ракетно-ядерный щит!). Жертвой этих усилий (и затрат на них!) становились расстрелянные граждане страны.
Глядя со ступенек гостиницы «Красная» на возмущённую толпу, я вспомнил, как боялся, что не примут меня на работу в ЛИИ, не допустят к сов. секретной работе. Ведь в моём прошлом были допросы меня на Лубянке. Тогда в связи с «венгерскими событиями» зам. председателя КГБ М. Д. Рюмин сказал: «Что-то давно у нас не было судебных процессов над антисоветской молодёжью». С помощью провокатора «сшили дело» на группу ребят, среди них был и я. Но в очередной раз политическая линия КПСС «повернулась» — Рюмина «разоблачили» и в 1954 г. расстреляли, суд над нами не состоялся. Допуск к секретной космонавтике казался мне невероятной удачей, я им дорожил. Провокатор потом «дружил» с некоторыми из нашей компании, его присутствие было, как бы, напоминанием о ночных допросах в прокуренных кабинетах Лубянки. Из-за этого и ещё из-за того, что некоторые из нас работали в секретных институтах (на Предприятиях — Почтовых ящиках №№) наша лихая, а в школьные годы хулиганская компания прошла мимо диссидентских движений, будораживших страну в шестидесятые-семидесятые годы.
