Второй полнометражный фильм Георгия Данелии «Путь к причалу» запомнился колоссальному большинству зрителей главным образом благодаря «Песне о друге» Андрея Петрова на стихи Григория Поженяна. Но в чём же состоят основные достижения этой ранней режиссёрской работы мэтра?
Особенно примечательным годом относительно выхода на экран кинопроизведений, составлявших новую волну в советском кинематографе, с новыми художественными и идейными веяниями выдался 1962 год. «Девять дней одного года» Михаила Ромма, «Когда деревья были большими» Льва Кулиджанова, «Иваново детство» Андрея Тарковского, «Человек идёт за солнцем» Михаила Калика, «Мой младший брат» Александра Зархи, «Гусарская баллада» Эльдара Рязанова, «Коллеги» Алексея Сахарова явились свежими лучезарными звёздами на небосводе оттепельного искусства. Эти картины и сегодня передают молодым поколениям дух гуманизма и всеобщего идеалистического обновления, вдохновения на смелые творческие поиски и веры в светлое будущее. Не остался в стороне и фильм Георгия Данелии «Путь к причалу» (1962) — кинолента, уступившая половине данелиевских фильмов-побратимов на пьедестале массовой известности и широкого признания, но состоявшаяся и заслужившая свою порцию зрительского внимания.
«Путь к причалу» — экранизация одноимённой повести Виктора Конецкого, писателя, киносценариста и капитана дальнего плавания. Работа над фильмом положила начало большой дружбе Данелии и Конецкого, которые, однако, на первых порах друг друга недолюбливали. Драматурга огорчало то, что режиссёр в кинокартине решил акцентировать основное внимание на настроении и антураже, в то время как в повести главное место занимала история одинокого и угрюмого боцмана. Данелия же возненавидел Конецкого, когда тот на протяжении двух с половиной месяцев, проводимых авторами в одной каюте на сухогрузе для изучения материала к фильму, каждое утро пел отвратительным голосом одну и ту же песню. Картина также знаменательна началом многолетнего творческого сотрудничества Георгия Данелии с композитором Андреем Петровым. Одобренная режиссёром мелодия звучащей в фильме песни была тринадцатым по счёту сочинённым Петровым вариантом; первые двенадцать вариантов в дальнейшем были использованы в других кинолентах. Не только «Песня о друге», ставшая со временем шлягером после премьеры фильма, но и другие музыкальные зарисовки ленинградского композитора, сопровождающие арктические пейзажи и незатейливые сцены на спасательном судне «Кола» и улицах Мурманска, создают романтическое настроение при демонстрации обыденной, прозаической жизни моряков.
Переданный в фильме сюжет повести и образ главного героя — немолодого и нелюдимого боцмана Зосимы Семёновича Росомахи (Борис Андреев) — были списаны с реальной жизни. Героические сцены принятия боцманом непростого решения остаться с трёмя товарищами на полуразрушенном судне в сильный шторм, тем самым обрекая себя на вероятную гибель, и последовавшей за этим борьбы моряков с нещадной стихией не столь интересные и захватывающие, как этого можно было ожидать при чтении аннотации к ленте. Забавные фрагменты с вольно перемещающимся на судне медведем, сбрасывающим 15-летнего уборщика Ваську (Александр Метёлкин) за борт, и висящими в воздухе на подъёмном кране визжащими свиньями напрашиваются на то, чтобы расценивать их как попытку «оживить» внимание публики, «подразвлечь» зрителя, наблюдающего обыкновенные будни морских спасателей. Сюда же можно отнести сцены с участием симпатичной сотрудницы экипажа «Колы» Майи (Ада Шереметьева) и жалким и мерзковатым выпивохой (Георгий Вицин), оказавшимся с Росомахой в одном вытрезвителе.
Наиболее же интересным и ценным в фильме материалом оказываются как раз таки детали, прямого отношения к сюжету не имеющие, но запускающие в работу воображение зрителя. Это произвольно выбранные и не всегда связанные между собой фрагменты, в которых через немногословные и при этом исчерпывающие диалоги, произносимые в ненаигранной, естественной манере, и правдивые жесты и взгляды вырисовывается многообразие биографических фактов, делающих заурядные на первый взгляд портреты и судьбы действующих лиц многоплановыми. Так, капитан «Колы» Гастев (Олег Жаков), пожилой моряк, потерявший на войне всю семью, в одной лишь отвлечённой лаконичной фразе и печальном выражении лица выдаёт трагедию, сделавшую его на всю оставшуюся жизнь одиноким, и боль, с которой он продолжает жить. Молодой придирчивый и язвительный старпом (Игорь Боголюбов), обзывающий провинившихся матросов «сосиськами» и заявляющий сослуживцам о нецелесообразности денежной выплаты своей жене, с которой видится сорок дней в году, с одной стороны, кажется пошляком, подсчитывающим, сколько стоит ему свидание с женой, с другой стороны, таит в себе взыскательность и дисциплинированность.
Из таких же «внесюжетных» крупиц соткан и образ Росомахи, тоже, как и его начальник, одинокого моряка-ветерана, разочарованного бесцельной жизнью и уставшего от одиночества. Сцена, где напившийся с горя герой после встречи с фронтовым товарищем приходит на пустынное побережье и начинает ногами бить по спокойно надвигающимся волнам, весьма показательна. В этой метафоре выражена человеческая трагедия от потери надежды на некогда созерцаемое счастье. Происходящая после этого нечаянная встреча боцмана с Марией (Любовь Соколова), его возлюбленной, с которой их разлучила война, и известие, что у них есть сын, открывают за маской неприветливого и равнодушного ко всему человека уязвимую душу, обретающую смысл жизни и не сразу соглашающуюся на самопожертвование ради спасения оказавшихся под угрозой гибели людей на лесовозе, потерявшим управление и движущимся на рифы.
Главное достижение фильма «Путь к причалу» — это, пожалуй, как в своё время отметил известный кинокритик и киновед Ростислав Юренев, применение нового для того времени «принципа кинематографического сюжетосложения». При таком принципе картина фильма с помощью выбранных произвольным образом случайных событий расширяется далеко за рамки происходящего на экране и имеет продолжение уже в воображении зрителя. Данный принцип наглядно стал применяться и другими прославленными режиссёрами, и самим маэстро Данелией был также использован в лирической комедии «Я шагаю по Москве» (1963).