Я постоянно вижу одни и те же тупые картинки в сети Интернет: зумеры замечательно повторяют и смеются.
Для взрослых читателей: зумеры – это не древний народ вроде шумеров, это поколение Z, родившиеся после 2000.
Им уже, кстати, 19-20 лет. Ужас.
Современная живопись точно такая же. Неудачники повторяют за единицами умельцев, добавляя толику чего-то нового.
Напоминает мне практику изготовителей «абибас». Добавить, испортить детальку – и все довольны.
- Но ситуация с порчей «Непорочного зачатия» Бартоломе Мурильо мной особенно любима. Здесь пересекается искренний идиотизм с обеих сторон. Рад за Бартоломе, что он не дожил до реставратора.
Если бы он увидел результат, он был творил на спинах сокамерников за убийство с особой жестокостью (и художественным талантом).
Ситуация прозаична: реставратор оказался любителем, теоретических основ деятельности не знал. За 1200 евро я тоже легко полюблю реставрировать картины – да любой тут же влюбится в замечательное занятие.
Другой вопрос, что черновика никто не дал. Тут пан или пропал.
Я закатываюсь искренним смехом каждый раз, когда смотрю на итерации попыток неназванного реставратора. После первой попытки восстановить картину Заказчик попросил всё исправить ещё один раз! Это просто прекрасно. Отсюда я и называю идиотизм обоюдным.
- Один действительно думал, что делает картину лучше, а второй без шуток думал, что после первой работы вторая вернёт всё в исходное положение. Блажен кто не ведает.
Задаю тон рассказа для баланса с сюжетом картины. Вижу этот диалог прямо перед собой:
-Ты что, идиот? Во что ты превратил картину?
-Ну немного непохоже стало. Сейчас исправлю!
-О, Господи…
Если бы заказчику предложили выбрать между первым результатом работы и вторым, он бы точно остановился на первом. Дева Мария по крайней мере сохранила взгляд вверх.
К окончанию восстановительных работ перед нами встаёт новый конфликт живописи в стиле метамодерн: сам герой картины смотрит на художника.
Разговора между Марией и Богом не стало, теперь она спрашивает у держателя кисточки (иначе назвать его не могу): «За что? Ты раньше наносил краску на полотна?»
Хорошо, что у нас сохранился прообраз полотна.