"Все дружно в России воздели глаза и в Божье поверили чудо, и пылко целует теперь образа повсюду вчерашний Иуда...." Игорь Губерман
Самая смешная за долгое время новость, которую прочитал в «Новых Известия»: Церковь Допинга-на-Моче: зачем в Москве строят «Главный храм олимпийцев»? Журналисты и блогеры недоумевают, кому понадобилось расходовать бюджетные деньги на православный храм в честь языческих богов.
Вообще, об олимпиаде разговор отдельный. Все разговоры о том, что Игры – это только спорт, что ритуал стилизован, и олимпийское движение является чисто гражданской затеей, для христиан не выдерживают самой поверхностной критики с точки воззрения на подвиг наших первых христианских мучеников за веру. Они шли на смерть тоже по смехотворному для тогдашнего гражданского общества поводу. Дело в том, что Римская империя, прославившаяся веротерпимостью, на самом деле была, как и нынешний мир, религиозно индифферентна: ни власть, ни общество к религии, Богу и Вере не относились всерьез, но лишь как к политическому средству влияния на «темные массы». И то, к чему склоняли христиан, было для всех – всего-навсего – обязательным актом подтверждения политической благонадежности и выражением лояльности существующему строю. Подтверди гражданскую позицию признанием «божественности», т.е. непререкаемости авторитета императора – и дальше живи, как хочешь, а веровать можешь, как умеешь, во что угодно, по своему усмотрению. Необязательно было и жертву языческую прилюдно приносить. Можно было просто купить бумажку, справку, подтверждающую совершение этого акта. В царской России тоже похожую справку Церковь выдавала, подтверждавшую, что человек исповедовался и причастился. Эту справку в жандармерию нужно было каждый год представлять, и все: прогрессивно настроенные деятели, либералы, революционеры – норовили эту справку купить, благо и тогда она тоже продавалась – ничто не ново под Луною.
Тем не менее мученики предпочитали смерть выгодному криводушию, которое в христианском сознании со времен Иуды всегда приравнивалось к подлому предательству Христа и трусливому отречению от своей веры и от Бога. Во все времена верующие во Христа могли представить свое появление на арене языческого ристалища только в качестве насилуемой жертвы, для убийства и принятия смерти за веру. И это единственная победа, которую может там одержать христианин.
Не то сегодня. Выходя на состязания во славу олимпийского огня и греческого языческого пантеона, современные христиане прилюдно крестятся, призывая имя Христово и помощь Божью для того, чтобы преуспеть. И эта печальнейшая комедия благословляется от имени Бога главами христианских церквей и конфессий. Люди, получившие такое «благословение», обмануты: считая, что находятся под покровительством Бога, они фактически отрекаются от Христа и губят душу свою. Если патриарх не понимает душепагубности подобных «благословений», под вопрос встает его профессиональная компетентность и целесообразность пребывания его на своем месте в качестве «отца всех христиан». Ну, а если понимает… - - а он понимает, очевидно, что не дурак. Как видим , выбор невелик.
Вот так – а теперь еще и личный храм для вероотступников за бюджетные деньги – вообще трэш, сюрреализм.
Однако, фальшь этих храмов «по профессиям» началась не сегодня и даже не нынешним сервильным угодником властей предержащих В. Гундяевым по кличке «Курил», присвоенной ему благодарным народом за самый масштабный ввоз в страну контрабандных водки и табака для подпольной торговли этой «благодатью» в 90-е.
Пожалуй, что в этой связи стоит вернуться к истокам и вспомнить предыдущего патриарха А2, которого сегодня уже возвели чуть ли не во святые нынешние православные почитатели из переобувшихся в воздухе бывших пионерских активистов и комсомольских атеистов.
Первым в этом ряду ведомственных храмов был… вы не поверите! – храм ФСБ в том самом внутреннем дворе здания на Большой Лубянке, где в мрачные годы безвременщины расстреливали привилегированных осужденных, вип-персон – и среди них большинство приговоренных безбожной властью архиереев той самой Российской ПЦ, правопреемницей которой себя нагло и бесстыдно объявила нынешняя РПЦ-МП, уродливое порождение сталинизма, расстрелявшего Церковь Российскую. Освящением того храма на костях убиенных в том дворе РПЦ навеки засвидетельствовало, что она прославляет вовсе не новомученников российских - но тех, кто убивал этих мучеников за их веру.
«Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил в среду храм…, расположенный на территории комплекса зданий ФСБ России. На церемонии … присутствовал директор ФСБ… Он выразил благодарность Патриарху за освящение … Алексей II отметил, что теперь у ФСБ… есть свой храм…». РИА «Новости»
А теперь расскажу небольшую историю про себя лично. Летом 80-го, когда во время Московской Олимпиады в стране лютовало КГБ, а по Москве злой ищейкой рыскал студенческий оперотряд в форменных заграничных спортивных куртках, я уверовал в Бога и крестился в православной церкви. Отец у меня служил в Генштабе – он был морской офицер – и когда узнал, что я хожу в церковь, сказал: «ты погубил свою жизнь» – такие были времена, и я на самом деле понял смысл этих слов на допросах в ГБ.
Была у меня в то время подруга, которая так и не стала женой, так как была блудлива, и – в отместку – задумала меня погубить. Она снесла приятелю в Большой Дом на Лубянке книгу, которую я взял у своих новых знакомых. Книга называлась «Неугасимая лампада», и ГБ ненавидело ее больше, чем Солженицына: давали за нее ровно, как за «ГУЛАГ» – десять лет.
Автор – чудом уцелевший очевидец – описал зверства и расправы, которые творили чекисты над священниками, собранными в Соловецком Лагере Особого Назначения. Сокращенно – СЛОН – что послужило предметом многих невеселых шуток и розыгрышей со стороны заключенных, также приведенных в книге. Жутью веет от того, как буднично смерть и муки уживаются в ней рядом с немудрящим бытом попавших в беду людей: нелюдь обыденно соседствует с жизнью, примирившейся с этим соседством.
Однажды мне позвонили, и вежливый голос в трубке заставил меня содрогнуться: полковник госбезопасности по фамилии Голубев приглашал на беседу. Наученный друзьями, пережившими подобные «приглашения», я, заикаясь от собственной смелости, спросил повестку. И трубка в моих руках вдруг зашипела Змеем-Горынычем: «Повестку тебе, умник? Получишь, и на всю жизнь меня запомнишь, гаденыш». Это он как в воду глядел – до смерти не забыть мне полковника Голубева.
Примерно через неделю начальник обронил, чтоб я зашел «к Николай Иванычу», уточнить, почему я отказываюсь поступать в Институт марксизма-ленинизма – была такая пытка придумана властью для интеллигентов, чтоб чересчур не умничали. В советских НИИ должность зама по хозчасти традиционно занимали отставные офицеры КГБ. А наш Николай Иваныч был даже генерал. Здесь уместно вспомнить полковника ФСБ колхозника-депутата Харитонова, просветившего нас, что, оказывается, бывших чекистов не бывает. Эх, кабы тогда знать это!
В кабинете меня уже поджидали два неразговорчивых молодых человека стандартной внешности. Один сунул мне под нос красную книжку с гербом, а второй дал по оплеухе с обеих рук. После чего они надели на меня наручники, прикрыли их сверху моим же пиджаком, вывели, спустили на лифте, и затолкав в машину, повезли в Большой Дом. И все это молча, буднично и деловито – такая у них была работа.
Вот тогда-то я впервые по-настоящему взмолился Богу. Перефразируя народную пословицу про войну, «кто в КГБ не бывал, тот Богу не маливался». На допросах я старался не думать и не вспоминать про тех, кого мог бы предать по слабости, со страху, а мой ровесник, обычный молодой человек, методично отвешивая мне затрещины, мурлыкал модную песенку – такая была у него работа тогда. Так что не знаю, где они приобрели теперешнюю горячую веру, для которой им понадобился храм непосредственно во дворе ихнего Дома – вряд ли в том же застенке, что и я, уж больно разный был у нас в то время опыт.
После того, как меня выгнали с работы с законченной, но не защищенной диссертацией на руках, под предлогом сокращения штатов, я оказался с семьей без куска хлеба. Помню ту жуткую зиму: жена кормила маленького, а я бегал по заваленной снегом Москве в поисках хоть какого-нибудь заработка, и наконец, устроился снег убирать. Так в моей трудовой книжке появилась запись – «дворник» – ставшая приговором: «такому не место в нашем обществе».
Настали новые времена, и вот уже Глава государства, приступая к власти, не обошелся без благословения Патриарха. Почти одновременно случился какой-то малозаметный юбилей КГБ (ФСБ по-нынешнему), выступая на котором, президент демократично пошутил, сказав в зал примерно следующее: «Товарищи чекисты, рапортую вам, что ваше задание выполнено, власть взята», – и у меня, честно говоря, от этой шуточки по спине знакомый мурашек побежал – слишком уж страшно, чтобы быть правдой, для тех, кто еще не забыл ихние застенки.
Как рьяно кинулись возводить и реставрировать храмы по всей стране бывшие коммунисты на сворованные у ограбленного народа деньги. Для кого они это делали все эти годы, для чего? Сомнения были всегда. Ежику понятно, что с приходом новых времен сама природа власти, к сожалению, не изменилась: уголовный режим породил «революцию сверху», устроенную теми, кто не хотел более прятаться на дощатых госдачах за глухими дощатыми же заборами, а желал занять подобающее хозяевам жизни положение. С волка, наконец, соскочила овечья шкура заботы о «народном благе» – и показались большие зубки… Предполагаю, что и патриарх, и духовник президента по кличке «святая пустота», и в том числе так вовремя явившаяся вера – суть личина, за которую эти «большие зубки» спрятались: не может же король так и остаться голым, а волк – стриженым. Думаю, Президент наш – воплощение коллективной воли все того же, прежнего страшного апокалиптического «зверя, выходящего из бездны», и будучи хорош сам по себе, как симпатичный, приятный человек, он по-прежнему все на той же «работе» – такая работа у него теперь.
В этой стране ничего не изменилось потому хотя бы, что за тридцать прошедших лет никто так ничего и не узнал о судьбе совецкой ГБухи и его адептов, которыми была наполнена держава. Канули, как в воду, и кругов никто не видал – «будто сгинули» – как пел Высоцкий. Да никуда они не делись, еще два дома на Лубянке выстроили больше первого – я как увидал, так на ногах едва устоял – отросли драконьи головы, на месте одной три стало.
К примеру, Польша – бедная страна, в ней все фальшивое, народ жуликоватый, а жизнь хоть и трудная, но настоящая, и люди это чувствуют, знают. Начали они по-честному: в самые стремные годы расправ и тюрем не побоялись, раскачивали всем миром снизу глиняные ноги колосса, и повалив-таки систему – в первые же дни, не дожидаясь команд сверху, взяли приступом, как Бастилию, свое доморощенное ГБ, и раскидали его тайные архивы по улицам Варшавы. И живут теперь, как люди «бедные но гордые», не стыдятся друг другу в глаза глядеть. А ВАС, дорогие россияне, сегодня снова, как в былые времена, в задних комнатах отделов кадров обнаглевшие особисты пишут в стукачи: «подпишитесь, что станете нам помогать, ведь вы же наш человек, вы же не против власти и порядка?».
А ведь был момент, сразу после путча, когда народ повалил Дзержинского – у «бывших» хвост задрожал. Кое-кто послабее – Кручина там, и прочие – даже с собой покончали, боялись, что теперь за них возьмутся. Но Борис-царь, сам из «бывших», своих в обиду не дал, и буквально на следующий день всех успокоил: дескать, никакой «охоты на ведьм» не допустим, списки стукачей станем хранить, как святыню.
Тогда-то и привезли люди с Соловков – Каменного Гостя – и положили напротив страшного дома, чтоб в окна к ним заглядывал, да в двери постукивал. Вот решил бы патриарх на месте того Камня утвердить храм в память Убиенных, чтобы напоминал в том числе и нынешним обитателям не о заслугах в «нелегкой службе по защите Российского государства», а о неискупимой вине перед народом, замолить которую никакой человеческой жизни не хватит – так ведь нет.
У каждого народа своя Бастилия, и ее можно только снести, ради преодоления зла, и собственного страха и покорности перед ним. И тот, кто, топчась на костях невинно убиенных, приходит в это страшное место что-то там освящать в угоду кому-то, сам о себе свидетельствует, что для него нет ничего святого. Как раньше говорили: «креста на тебе нет».
«Нельзя же вместе поклоняться убийцам и их жертвам. Это безумие. Кто из нормальных верующих захочет оставаться в Церкви, которая одинаково почитает убийц и мучеников, развратников и святых?», – это сказал сам патриарх А2 в своем Обращении на собрании духовенства Москвы 15 декабря2001г. А Христос сказал: «Твоими устами буду судить тебя». Суд этот СТРАШНЫЙ над ним уже состоялся, но и всех нынешних - и церковных и светских наперсников разврата - Он ждет, Он недоступен звону злата...
Для порядочных людей, пришедших в Церковь по вере в скорбные времена гонения, чтобы разделить участь со Христом, давно настало время выйти из «среды развращенных», и отрясти им их прах: славу и богатство – которые они накляньчили у власти, разделив с ней ответственность за преступления против народа. Такова цена, которую неизбежно заплатят те, кто в Церковь пришел, чтобы «примкнуть и наесться». Церковь – это мы, и Христос посреди нас, пребывающих с Ним, и Есть, и Будет! И достойного патриарха мы себе выберем сами – народ, как «главный носитель веры», имеет на это право, и разрешения ни у кого спрашивать не должен. А этот пусть остается «Владыкой всея Лубянкии и патриархом олимпийцев. Лубянка – это не вся Россия, это, может быть, и вовсе не Россия, а всего только ее Бастилия, которую когда-нибудь обязательно снесут освобожденные народы.
Верующий во Христа гражданин России
Олег Чекрыгин
https://pravtoday.ru/i-ya-skazhu-tebe-kto-ty/
Предупреждение: ввиду массового оскорбления автора в комментах неадекватными комментаторами обращаю внимание читающих на то что, комментарии под текстом разрешены МНОЙ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ТЕКСТА а не меня, его автора. Хамство и переход на личности удаляются без предупреждения вместе с блокированием комментирующего - прошу потом не обижаться, вы предупреждены