Дедовщина
Дедовщина существует не только в армии, это стало понятно уже позже, спустя год, когда время позволило оценить полученный опыт. Сейчас Маша находилась внутри потока, ее как будто лишили собственной воли, закинув в муравейник, где все подчиняется четким правилам и про личные предпочтения, желания и чувства стоит забыть. Даже про боль в отекших от неудобной обуви ногах. Под станком Маша незаметно сняла тяжелые шлепки, поставила босые ноги на холодное железо.
Пошли первые два часа до перерыва, станок пищал каждые две, три минуты, и останавливался, приходилось звать наладчика. Маша очень быстро разобралась, что станок перезапускается нажатием одной кнопки, но делать это было категорически запрещено. Надя, работавшая рядом за таким же станком, без перерыва говорила ни о чем, что очень мешало и отвлекало. О том, что это станки изначально не настроены, поэтому за них усаживают новеньких, они узнали только в конце первого месяца работы.
- Маша перерыв, смотри все идут, пошли.
В столовой очередь у буфета и автоматов с кофе. Маша достала из пакета свой бутерброд, кофе взяла в автомате. Надя не ела, она экономила.
- У меня был дедушка, у него все было посчитано, он деньги хранил в пачках, перевязанных резинкой, и бабушке выдавал при необходимости.
- А у бабушки не было своих денег?
- Нет, дед все отбирал, чтобы не кентувала. И я тоже экономлю.
Как, оказалось, вышли не в свой перерыв, и так будет еще много раз.
- О, маленькая, смотрите, я могу носить ее на руках, бараний вес. Володя закинул Машу на плечо под общий хохот окружающих. Маша растерялась. Что делать дальше, прятаться каждый перерыв или дать ответку? Перерывов всего четыре, а значит, придурок Володя будет задирать постоянно и это просто ужасно.
Уже после первой половины дня Маша поняла, что если быстро нажимать на кнопочку, никто не заметит, и не придется постоянно искать наладчика, чувствуя жгучий стыд за свое неумение.
Наде напомнили про запрет разговаривать на работе, она замолкла, Маша получила возможность послушать, что происходит вокруг. Возле нее стрекотали две девушки венгерки, на них запрет на разговоры не распространялся. Школьников, принятых на работу во время каникул, вообще ничем не напрягали, они весело проводили время, зарабатывая на карманные расходы.
На заводе запрещено:
наушники;
мобильные телефоны;
разговоры во время работы;
ходить в туалет во время рабочего процесса;
вставать с рабочего места;
налаживать станок.
И это только небольшая часть большого списка запретов.
Все это касалось не только украинцев, в правилах не было толерантности к венграм, хотя они могли договориться, но все старшие рабочие предпочитали не нарушать правил, потому что доносительство здесь было в почете, и каждый закладывал каждого.
Маша слушала о чем говорят венгры, что-то понимала, и чувствовала себя шпионкой, потому что венгры говорили совершенно спокойно, не думая, что она их понимает.
На обед вышла на террасу с пластиковой тарой. Овощной суп и отварная, сухая картошка с отбивной.
- Мы между собой никогда не говорим венгры, только европейцы, потому что многие учили русский язык в школе. Начальник цеха отлично говорит и понимает, поэтому думайте, что и где говорите или говорите на украинском, они его не знают.
Это была Аня. Высокая, смешливая украинка, уже получившая синий халат. Волонтерка и патриотка, сын ее воевал добровольцем. Выполняя неприятную, тяжелую работу она не теряла хорошего настроения и венгры, которые работали рядом, стали ее друзьями.
Маша съела суп, отбивную с картошкой отдала вечно голодным молодым парням. При самом большом голоде ей не удавалось впихнуть в себя еду, которая не нравилась, и это стало большой проблемой. Надя съела все.
- Ты почему не ешь? Ты должна, подумаешь невкусно. Я вот все ем, меня приучили. Бабушка варила кастрюлю супа и ставила большую миску, одну на всех детей. В супе плавало мерзкое сало, и мы отпихивали его друг другу, и каждый старался быстрее есть, чтобы больше досталось. Так что, ешь, никому не отдавай.
Маша промолчала, она не любила чужих советов, особенно, касающихся пищи, потому что отношения с едой у нее были особенные.
В перерывах на перекус и кофе, она смотрела, как венгры подходят к автомату с печеньем и конфетами, кидают монеты, забирают пакетики, и у нее возникла фобия, преследующая ее еще пару недель. Страх, подойти к автомату и попробовать взять себе печенье. Потому что стыдно признать, что чего-то не умеешь. Глупая мысль о том, окружающие будут смеяться. Глупая, но так мешающая жить.
Автоматы – они непредсказуемы, могут съесть монеты и ничего не выдать, а могут выкинуть тебе все свое нутро блестящей, звенящей струей. Было у Маши и такое везенье. Она долго стояла в очереди, потому что паренек венгр не мог получить свой кофе, машина беззастенчиво сожрала все его монеты, и отдавать назад не хотела. Недовольно ворча, парень отошел, Маша кинула монету, автомат затарахтел, и из него потекли монеты щедрой рекой.
- На, половина твоя. Маша отсыпала удивленному мальчику горсть монет в ладонь.
Примерно, к концу смены девчонок поставили надевать вручную контакты на большой кабель, это было ужасно, потому что не хватало физических сил поднимать и перекладывать кабель. У Нади получалось лучше, она хоть и мелкая, но привыкшая к тяжелому физическому труду в селе, ворочала кабелем, как маленький монстр.
- Меня дома не жалели, я всегда делала тяжелую, мужскую работу, потому что больше не кому, муж на заработках, у папы нога больная. И я себя не жалею, я так привыкла.
Автобус ехал мимо полей с цветущими подсолнухами, они навсегда врезались в память, и связались с первым летом в Венгрии. Подсолнухи вплелись в ее жизнь. Маша не обращала внимания на компанию, веселящуюся сзади, там осела ее соседка по комнате Олеся, Володя и другие, тоже очень приятные люди.
- А я им говорю, что две нормы сделаю, это не работа, это раз плюнуть.
- И, что сделал?
- Больше нормы, меня даже останавливали. Я терминатор.
Это конечно был Володя. Комик и хвастун.
- Мама, как дела?
- Твой сын не учится, вообще, не хочет. А мы ему помочь не можем, мы венгерского языка не знаем. Поговори с ним.
Маша вздохнула. Сама создала себе проблему, теперь сама и решай. Надо переводить ребенка в украинскую школу, венгерский язык ему не дается. Да и уровень преподавания такой, что выражений на него не хватает. Быстро разделалась с омлетом, хотелось еще пойти погулять, осмотреться.
- Маша, ты гулять?
- Да, хочу найти кафе, дико захотелось мороженого.
- В наушничках, да? Олеся хохотнула.
И не друг, и не враг, а так.
Ее красная комната
Ей срочно нужна была эта сумка с продуктами. Но, она не давалась в руки, качалась над головой. А под ногами неустойчивая, металлическая стремянка, надо удержаться на ней, подняв вверх руки, стараясь схватить увиливающую сумку. В какой-то момент показалось, что это невозможно, стремянка опасно зашаталась, пришлось схватиться одной рукой, металл порезал пальцы. Но ей удалось схватить сумку одной рукой и снять с крючка. Значит, она может? Это была победа?
Танцы на фоне
Конечно, ребенок упал на пол, дико хохоча, все как всегда. Но на этот раз на помощь пришла откуда-то взявшаяся суровость.
- Нет, нельзя, встань и сядь на стульчик.
Мальчик удивленно посмотрел, встал и сел на стульчик.
- Мы сейчас занимаемся. Мы учимся. Падать на пол – нет, кусаться нет. Ты меня понял?
Маленький ученик смотрел прямо в глаза, удивленно, но удивительно разумно.
- Если тебе что-то не нравится, просто скажи нет.
Мальчик шлепнул ладонью по столу.
- Нет.
Потом еще раз, как будто изучая новое, осознанное слово.
Как хорошо, если бы и взрослые, понимали и поступали так. Если, что-то не нравится, просто скажи нет. Не надо «бить посуду» с диким криком и «падать на пол». Есть одно хорошее слово. Нет. Всего три буквы. Выходим на уровень вербализации.