Были ли причины для страха? Были, конечно! Ведь, скажем, Средиземное море разместилось в своем нынешнем ложе уже после того, как человек появился на Земле: один раз вода со страшным ревом ворвалась со стороны Чёрного моря, другой раз захлестнула скалистую преграду Гибралтара, оставив в виде островков суши лишь высокие горные хребты и вершины. Когда смолкли последние отзвуки катастрофы, первобытные люди, дотоле свободно бродившие во впадине, ограниченной берегами Малой Азии, Африки и Европы, те из них, кто случайно пережил ужасные дни потопа, отсидевшись в горных пещерах, дрожа от страха, лихорадочно метались на своих клочках суши, со всех сторон захлестываемых пеной. Дотоле знакомый им мир исчез, изменился до неузнаваемости.
Обитатели островов Средиземного моря из поколения в поколение с ужасом взирали на воду, такую опасную и огромную, что она смогла поглотить родину их отцов, да и теперь каждый вечер поглощает Солнце, и им в голову не приходило попробовать поплыть по ней. Зачем и куда? Они полагали, что, кроме них, на Земле не осталось ни души.
Но много сотен, а может быть, и тысяч лет спустя родился человек дерзновеннее других. Он видел с горных вершин острова, голубеющие в подернутой дымкой дали, он замечал, как зечно беспокойная вода уносит к неведомым клочкам суши стволы поваленных деревьев. Так наблюдал он и наблюдал, а потом, в один прекрасный день, сам вскарабкался на ствол и отправился в незнаемое. И когда выбрался на берег острова, куда его прибило течением, нашел там людей. Этот наш предок был первым моряком, а плавающий ствол дерева — первым «судном». Ненадежным, неустойчивым судном, легко опрокидывающим в воду каждого смельчака, который на него взбирался.
Но раз отважившись выйти в море, человек уже не мог успокоиться. Острова на все расширяющемся горизонте манили его, и он долго умствовал, пока не догадался связать вместе два ствола. Такое сооружение спокойно лежало на волнах, не крутилось вокруг своей оси, не сбрасывало седока в воду. Так родился плот.