Я стоял в толпе. В толпе своих друзей. Я стоял в толпе своих друзей. Толпа была безграничная, безграмотная, безразмерная, безапеляционно безнравственная, безрассудная, безшумно безолаберная. Без. В толпе было настолько много без, что без было больше, чем толпы, а толпы было больше, чем друзей. Они все что-то говорили. Я их понимал, но не слушал. По-моему они называли меня. По-моему они называли меня Заратустрой, хотя как только они меня называли. Они называли меня куда больше, чем меня на самом деле было. Всегда я держал в руках какую-нибудь восторгающую их книжку, книжку, которую они не понимали, книжку, которую они считали умной, ведь еë держу я. Сейчас я держал сборник японских кроссвордов, который уважающие себя люди покупают ради колонки анекдотов паршивого качества. Паршивых анекдотов. Я купил этот сборник потому что захотел, а не как остальные. Я смахнул с лица надоедливого, противного, как будто жилистоко комара, который с пронзительным писком начал летать вокруг моего уха не садясь на него, то есть зная, что если он сядет, то я смахну его ещë раз. Моя кровь не была ему интересна как и любому другому представителю этих безполезных тварей, которые продолжают кружиться у самого уха, издавая нарочито монотонный, неизменный, протяжный писк без какого-либо смысла, абсолютно безконечный. Вся толпа говорила мне, что любит меня. Что любит меня. Наверное она так говорила. Из нечленораздельного, грязного, мерзопакостного потока информации, поступающего мне я периодически слышал что-то про любовь. Про любовь и наверное про меня, значит про любовь ко мне, хотя какая разница. Я смахнул комара, он полетел к уху, друзья почему-то начали то-ли счастливо, то-ли осуждающе улюлюкать. Улюлюкать. Вся толпа взрывом откинула все надежды на бесконечность, оставив лишь безграничность. Взрывом эмоций, взрывом слов, взрывом мыслей, взрывом звуков. Взрывом. Я шëл по их головам, они не замечали этого. Я всегда молчал, они не замечали этого. Как-то раз я принëс один, один пустой лист вместо регулярной книжки. Они этого не заметили. Они ели, пили, выкуривали, выуживали, высасывали, выкрадывали, высовывали, вырезали, выстругивали, выставляли, выпиливали, выкалывали, вытаскивали из меня без конца, без конца. Без. Взрыв откинул всë вручëнное, оставив лишь вырученное. Взрыв откинул всë вручëнное. Откинул всë вручëнное. Из меня лился сок, которого они не видели, он лился прямо на них, и они были рады этому. Сок протекал по ним, падал на землю и растворялся без следа. Сороки, просто сороки. Толпа сорок.
Глава ~1,4142135623730951
Я стоял в абсолютном одиночестве. Одиночество было безгранично, безграмотно, безразмерно, безапеляционно безнравственно, безрассудно, безшумно безолаберно. Без. В одиночестве было настолько много без, что без было больше, чем одиночества, а одиночества было больше, чем меня....