"Реабилитация" психологии и психоанализа
Почему моя «должность» в этих и других испытаниях авиационной и космической техники называлась «врач-физиолог», хотя приходилось быть и медиком, и судебным мед. экспертом, и антропологом, а, чаще всего, психологом?
В 20-е годы прошлого века в нашей стране многие психологи были репрессированы. В школах преподавали психологию в недопустимо упрощённом виде; а в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова «психологи» обучались на Факультете марксистко-ленинской философии.
Когда я начал работать в ЛИИ, понятие «психология в авиации» всё ещё было почти засекреченным. Но все понимали, что без знания психологии, без использования психологических навыков, умений лётчики не могут летать. И вот слова «психология», «психолог» во всех официальных документах подменялись — «медицина и физиология полёта», «врач-физиолог».
Однако, в военной авиации без отчётливого признания и использования «авиапсихологии» (термин В. В. Стрельцова) никак не могли обойтись. Но там авиапсихология была во многом засекречена.
И всё же, наш выдающийся военный, авиационный психолог Константин Константинович Платонов попытался «рассекретить» результаты психологических исследований, проводимых военными врачами-психологами.
В 1948 году Платонов издал «Очерки психологии для лётчиков». И тогда, как он мне рассказывал, коллеги почему-то стали так его преследовать, что довели до инсульта. Константин Константинович оправился от болезни, защитил две докторских диссертации: медицинских и психологических наук. Была готова к защите диссертация доктора философских наук, но её ему «не рекомендовали» защищать. Почему? Наверное, всё-таки зависть.
Константин Константинович часто доверительно говорил со мной. Однажды спросил:
— Какое самое тёмное пятно в нашей советской космической психологии?
Я был смущён.
— Книги: «Психология и космос» Юрия Гагарина и Владимира Лебедева, и «Психологические особенности деятельности космонавтов» Алексея Леонова, Володи Лебедева. В них профанируются и проблемы космической психологии и, пусть ещё не большие, но очень важные и интересные результаты исследований наших космических психологов. Но главное, благодаря звучным фамилиям «соавторов» эти книги переводятся на разные языки и издаются во многих странах, дискредитируя там реальные достижения нашей космической психологии.
Константин Константинович воодушевлённо рассказывал мне о своём приёмном отце — Константине Ивановиче Платонове, выдающемся российском психиатре-психологе: «В детстве я был, мало сказать, шаловливым ребёнком. Мой приёмный отец был для меня больше, чем родной, нередко говорил: "Надо же мне было выбрать из всех беспризорников самого хулиганистого!". Отец с детства воспитывал меня как исследователя-экспериментатора. Я даже первую научную книгу написал школьником».
Окончательная реабилитация психологии в СССР была ознаменована присуждением Ленинской премии в 1963 году выдающемуся психологу Алексею Николаевичу Леонтьеву за научный труд «Проблемы развития психики» (1959).
Как только я был «рассекречен», Алексей Николаевич Леонтьев пригласил меня к себе в факультет психологии МГУ. У него меня ждал тогда уже всемирно известный Александр Романович Лурия.
Слушали меня с интересом. Задавили вопросы. Многое для них было новым, интересным. Но даже их подчас «непонимание» того, о чём я рассказывал натолкнуло меня на решение проблем, возникающих при изучении стресса невесомости.
Помню, как Лурия сказал:
- Надо создать институт психологии, в котором бы изучали не только педагогическую психологию, но и психику людей опасных профессий.
Леонтьев согласился:
- Такой психологический институт должен быть в Академии наук СССР.
Два выдающихся наших психолога много сил приложили при создании Института психологии АН СССР. Они могли стать его руководителями. Но не случилось (по анкетным данным?).
Его директором решили поставить, как тогда я слышал, очень успешного «научного разведчика», не раз побывавшего в США и хорошо знавшего «секреты» эргономики (инженерной психологии) - Бориса Федоровича Ломова.
Для "научной поддержки" заместителем директора по научной части Института психологии АН СССР был назначен молодой, талантливый ученый, профессор Владимир Дмитриевич Небылицин.
К несчастью, он погиб в авиационной катастрофе. Самолет, взлетев в Адлере, упал в Черное море; лежит на большой глубине.
Напомню ещё об одной «реабилитации» научного направления уже в современной России. Теперь мало кто вспомнит, что в СССР и в течение нескольких лет после его распада в нашей стране был презираем и почти запрещён психоанализ.
В 1996 году выдающемуся российскому психологу и военному психиатру Михаилу Михайловичу Решетникову воину-афганцу удалось, можно сказать, пробиться к Президенту России Борису Николаевичу Ельцину, чтобы он подписал «Указ о восстановлении и развитии прикладного и клинического психоанализа» и распоряжение о создании в Санкт-Петербурге Северо-Восточного института психоанализа (на Васильевском острове). Почему было нужно такое «Высокое Решение»? Разве нельзя просто учредить государственный, либо частный институт?
Это было невозможно, так как против этого восстало бы всё сообщество не только тогдашних психиатров, но и психологов. С Указом Президента России они уже поспорить не могли; и многие из них стали «записываться» в психоаналитики. Теперь современные версии психоанализа используются при подборе астронавтов и космонавтов, а также при восстановлении их психического здоровья после стресса в космосе.
Друзья, сообщайте ваше мнение и подписывайтесь на канал «Проникновение в космонавтику».
Дайте прочитать вашим родственникам и знакомым. Пусть они тоже подпишутся на канал. Читайте предыдущие материалы и те, что будут публиковаться дальше.
С уважением, Леонид Александрович Китаев-Смык.