Спустя несколько десятилетий история отца с послевоенной сторублёвой фальшивкой косвенно имела продолжение. Но теперь я уже был непосредственным участником события и это случилось во второй половине 2000-х годов. После выхода на пенсию отец перебрался на свою родину, после закрытия шахт уехал в те края и я со своей семьёй (где и пребываю до сего времени).
Сразу же сделаю незначительное отступление: мой отец никогда не любил сидеть за баранкой автомобиля, его любимым местом было переднее пассажирское сидение, однако во всех своих поездках по хозяйским делам всегда заправлял машину под завязку. Ездить приходилось часто и много, заправка у нас поблизости в сельском районе одна (она же всегда была и по пути), поэтому всех кассиров я уже знал в лицо, да и я у них заметно примелькался. В общем, ничего тут необычного нет.
Однажды как всегда поехали мы в город (от села, где жили родители, это около полусотни км). Привычно заехали на заправку, отец вручил мне тысячную купюру со словами «Под завязку» (т.е. под самую горловину), я пошёл к кассе. Обратил внимание, что рабочие на заправке были чем-то заняты, поэтому к машине никто из них не подошёл. В принципе, ничего страшного – сам заправлю, не впервой.
Поздоровался с кассиршей, подал ей банкноту, сказал ей: «Сколько влезет», развернулся и пошёл к машине. Отец молча наблюдал за мной из машины. Приближаясь к автомобилю я ожидал, что вот-вот сейчас включится топливозаправочная станция и мне нужно поторопиться – рабочих рядом нет, отец в машине, а пистолет ещё в горловину бензобака не вставлен. Однако станция молчала. Подумал, может, кассир ждёт когда я буду готов к заправке и только тогда включит, тем более мы были одни и других автомобилей не было. Но не дойдя нескольких шагов до колонки в громкоговорителе раздался голос кассирши: «Водитель, вернитесь к кассе». Разворачиваюсь, иду обратно. Отец по-прежнему наблюдает за мной. Подхожу к кассе. Девушка, держа мою купюру в руке, спрашивает:
– Вы где её взяли? – и взглядом показывает на банкноту. Тут же в голову закралась недобрая мысля и я, не придумав ничего лучше, сходу отвечаю:
– Нарисовал.
– Красиво рисуете.
Взгляд кассира был очень недобрый, тем самым подтверждая истинность моей закравшейся, а теперь уже и подтвердившейся недоброй мысли. Стараясь не подавать виду, продолжаю шутить:
– От отца талант унаследовал. Спасибо за похвалу моему творчеству.
– Это он? – спрашивает, указывая на пассажира в машине.
– Да, – киваю в ответ.
– А у Вас другие денежки есть? Те, которые на ГОЗНАКе рисовали?
– Есть. Наверно... (чем чёрт не шутит, мало ли).
Достаю из кармана уже свою тысячную купюру и подаю её девушке. Она быстренько просветила банкноту в ИК-детекторе (она оказалась подлинной), мне вернула фальшивую и тут же в моём присутствии включила станцию.
– А эта что в приборе показывает? – акцентирую взгляд на фальшивке в моих руках (по сути, бояться-то уже особо нечего – улика успешно изъята).
– Сейчас ОМОН вызову, они доходчиво объяснят.
– У меня нет времени их ждать, спешим мы с отцом по делам. Лучше я пойду машину заправлять.
– Заправляйтесь и поскорее уезжайте.
Залил бензин в бак под горловину, подошёл вновь к кассе, забрал сдачу и вернулся в машину. Отец спрашивает:
– Чё это ты взад-вперёд по заправке гуляешь?
Молча возвращаю ему его купюру. Он удивился:
– А чё так?
– Фальшивая.
– Да ну?! – отец удивился ещё больше и посмотрел банкноту на просвет.
– Да где ж ненастоящая? Тут мужик нарисован, а не написано «чем наши хуже ваших».
– Пап, сейчас так не пишут. А этот мужик – князь Ярослав Мудрый.
Наклоняюсь к отцу ближе и показываю на водяной знак. И тут моё внимание привлекла микроперфорация: по бОльшей части отверстия были пробиты замечательно, но некоторые из них были едва-едва заметны, словно пробиты иглой и заглажены. Потрогал на ощупь – никаких нареканий, вдавлений и шершавостей не чувствуется, тактильно сделано идеально.
– Ну вот, пап, в молодости ты держал в руках фальшивую сто рублей, а в старости – тысячу. Растёшь!
– Вот гадство, – недовольно буркнул отец.
– Можешь теперь ею печку растопить.
В то время я ещё не был увлечён бонистикой, а иначе забрал бы её себе. На моё предложение «в печку» отец насупился:
– Ну щ-щас! У меня батя сбагрил, и я сбагрю.
Покатались в городе по делам, купили всё что нужно было и в принципе пора ехать домой. Отец говорит:
– А теперь на рынок.
– Там-то чего забыли?
– Поехали. Надо, значит...
Приехали на рынок, припарковались. Отец взял с собой холщовую сумку и направился в крытое здание к мясным рядам. Пока я закрывал машину, чуть отстал от отца. Зайдя в мясной отдел, увидел, что отец уже что-то покупает. Подхожу, чтобы помочь нести покупку, а он сходу и громко мне говорит:
– Вы без меня не уезжайте, я щас тут быстро сало куплю и иду. Заводи пока машину...
Не останавливаясь, прохожу мимо и в ответ ему:
– Давай поскорее, и так опаздываем.
Сижу в машине, жду отца. Впрочем, он пришёл быстро со здоровенным куском свежего сала. Садится в машину:
– Езжай живее, покуда не хватилась.
Улыбаюсь и качаю головой:
– Не хватится.
– Это почему же?
– Потому что на просвет нет надписи, что «наши не хуже ваших». А приборов по выявлению фальшивок у продавцов на рынке нет.
Выезжая из парковки, недвусмысленно спрашиваю:
– Поди ещё и сдачу взял?
– А как же? Подарю что ль?
– Сдачу-то настоящими дали?
Отец задумался, достал из кармана мятые банкноты, посмотрел на них и изрёк:
– А чёрт их знает...
Отец сало засолил (он всегда делал это отменно) и по прошествии времени оно было съедено. Такая вот история.