"Я четко помню тот прекрасный и ветреный июньский день, когда впервые увидел пространство, хаотически заполненное скульптурами Кларенса Шмидта. Я подумал про себя: что это? Я не имел категорий, критериев для этого. Я стоял там, третьекурсник академии художеств, и не знал, что смотрю на произведение искусства. Это было в 1959-ом.
Многое изменилось в мире искусства, и много изменилось в реальном мире. Теперь у нас есть определение для Кларенса: vernacular artist (так и не знаю, как лучше перевести, - П.В.). В 1970-ом, спустя пять лет после предыдущей встречи с Кларенсом, я приехал в Вудсток, где он жил и работал. Его первые слова ко мне были такими: “Я слышал - ты копируешь меня в Филадельфии”.
В некоторой степени это правда; я копирую Кларенса всю свою карьеру, стремясь создать абсолютно всеобъемлющее изображение, не имеющее пределов и границ."
Эти слова известного филадельфийского художника Исайи Зага дают наилучшее представление о предмете моего рассказа. Имя Кларенс Шмидт (Clarence Schmidt) вряд ли известно хоть одному русскоязычному человеку. Гениальный американский художник, положивший начало новому направлению в искусстве, умер в 1978-ом году, не оставив после себя почти никаких следов, так как все его творения были уничтожены огнем.
Все же некоторые люди вспоминают о нем и его невероятных созданиях.
Кларенс Шмидт родился в 1897 году в Нью-Йорке. Ему было 23 года, когда он унаследовал кусок земли на склоне горы рядом с Вудстоком, в следующие годы он часто проводил там лето, а когда ему было уже за сорок, уговорил свою жену Грэйс окончательно бросить Нью-Йорк и переехать на их гору. Первый домик, который он построил на своей земле получил от своего создателя название "Конец Путешествия" ("Journey's End"). Для его постройки Шмидт использовал железнодорожные рельсы, он покрывал их красками, лаком и дегтем. В еще не засохший деготь он вставлял разноцветные осколки бутылок и стекол.
То, что он создал на склоне своей горы в следующие три десятка лет, Кларенс называл "My Mirrored Hope" или "The Mirror House". Это волшебное сооружение состояло из семи этажей. Из десятков комнат, пещер, гротов, террас, садов и бассейнов, украшенных хрупкими скульптурами и тем, что мы сейчас называем словом "инсталляция", спускающихся по склону горы вниз к озеру.
Его жена, Грэйс, вскоре исчезла из жизни Кларенса Шмидта. Тем не менее, Грэйс так и не вернулась обратно в Нью-Йорк, а осталась жить в Вудстоке, о ней почти ничего не известно, она жила замкнуто и никого к себе не подпускала. От Кларенса у нее был сын. И, как я читала, мальчик часто приходил к отцу на его гору. Что с ним случилось потом - неизвестно.
The Mirror House все разрастался. Его центром была комната, которую Кларенс называл "Inner Sanctum" (я бы перевела эти слова как "Внутренний Храм"). К нему он пристраивал комнаты и этажи. К 1957-му году в его доме было уже пять этажей. Внутри дома росли деревья, цветы и трава. Кларенс даже хотел, чтобы там росли грибы, и мечтал иметь небольшое озеро прямо в доме. Жил он в своем Внутреннем Храме, куда случайный посетитель никогда бы не нашел дорогу в этом лабиринте. Над входом в его лабиринт была такая надпись - "One for all and all for one".
Для создания этого чуда Кларенс использовал никому не нужные предметы. Многие жители Вудстока стали приносить ему разные вещи. Многие приходили в его лабиринт (среди них, например, Боб Дилан, живший неподалеку). Он стал легендой. Все понимали, что Кларенс - волшебник.
Он развешивал по дому рождественские гирлянды, чьи провода покрывал фольгой. Его Внутренний Храм изнутри был серебряным: все было покрыто фольгой или покрашено серебряной краской или состояло из зеркал и неработающих телевизоров. Как-то раз ему предложили продать часть дома за сорок тысяч долларов, и, конечно, он отказался. Однажды ему вынесли официальное предупреждение о том, что лабиринт разросся до такой степени, что вышел за пределы территории, находившейся в его собственности. Тогда Кларенс стал усовершенствовать то, что уже было построено. Он начал строить маленькие храмы (или алтари). Он использовал резиновых кукол (различные части их тел), на которых когда-то тренировались военные. То есть убитых кукол. Он покрывал их серебряной краской, фольгой и дегтем. Часто приходившие взглянуть на чудо люди фотографировали Кларенса, он брал у них эти фотографии, покрывал их лаком и делал центром какой-нибудь скульптурной композиции. Он любил говорить:
- Посмотрите на все то, что я сделал! Разве кто-нибудь другой мог бы сделать это?!
Шестого января 1968-го года сильный шторм повалил одно из деревьев, которое упало на провода, из-за чего случился пожар, уничтоживший His Mirrored Hope. Ведь мало что горит так хорошо как деготь. Кларенс говорил, что все вспыхнуло мгновенно, и над его горой возникло северное сияние. Его творение горело несколько дней, пока не растаяло окончательно, почти не оставив следов.
Местные жители были уверены, что и странный художник тоже сгорел вместе со своим неземным домом. Но через несколько дней его нашли спокойно спящим на чьем-то крыльце. Остаток зимы он провел в маленьком вудстокском отеле, а весной начал строить заново, поселившись в перевернутом вагоне. Его новым творением был трехэтажный дом на дереве, окруженный "Серебряным Лесом".
В декабре 1971-го, ночью, когда Кларенс находился внутри, дом загорелся. Но художник остался жив. Он обгорел, он потерял все, что имел. Он стал жить как живут бездомные, пока в итоге его не поместили в больницу Кингстона (соседнего городка). Умер он только через семь лет.
Рассказывают, что большую часть времени он проводил так: стоя у окна, махая рукой проходящим мимо. Однажды в разговоре с посетителем (а к нему, конечно, приходили посетители, и не только жители Вудстока) он навал себя так - "First true pop artist". Однажды он сказал медсестре:
- Мне пришлось бы жить до 185-ти лет, чтобы сделать то, что я хочу сделать. Мир будет поражен тем, что я собираюсь создать. Поверьте мне: все ночи я провожу в работе. Я создаю в своем воображении. Я посвятил свою жизнь искусству.
...Однажды, это был солнечный и ветреный апрельский день, находясь в Вудстоке, я отправилась на поиски того места, где когда-то стоял невозможный и пугающе-прекрасный дом, в котором жил странный старик, о котором я к тому моменту уже многое знала. По дороге я высовывалась из окна машины и спрашивала попадавшихся мне жителей, как найти "Miracle on the Mountain". Люди, услышав, куда я направляюсь, смотрели на меня с недоумением и любопытством. Они знали, что я ищу. Они указывали дорогу, но при этом добавляли:
- Но все давно сгорело, исчезло, вы ничего не найдете там.
И вот, оставив машину на вершине горы, я постучала в дверь богатого дома, расположенного в том самом месте, где когда-то начиналась земля Кларенса Шмидта. Хозяин немного удивился и рассказал мне, что давно уже никто не приезжает сюда в поисках Кларенса, но раньше таких людей было много. Из его гостиной открывался прекрасный вид на склон. Пустой заросший лишь прошлогодней травой и достаточно крутой склон горы. Ниже росли деревья, а еще ниже, совсем внизу - блестела голубая вода озера.
Попросив разрешения у хозяина дома погулять по его земле, я сбежала вниз по этому склону. Ослепительно светило солнце. Затем я долго лежала на траве среди деревьев. Здесь почти не осталось следов. Только иногда можно увидеть голубые камни, которые Кларенс использовал для фундамента. Все, что уцелело после последнего пожара, местные жители растащили по своим дворам. Поэтому, если вы вдруг окажетесь в Вудстоке и увидите странные предметы (например, сломанные куклы) в чьем-нибудь саду, знайте, что это - воспоминания о Кларенсе.
Лежа на земле, покрытой желтой прошлогодней травой, я вспоминала его слова:
- Я стал важнейшей частью этой горы. Деревья кланяются мне, когда я прохожу мимо.
И мне казалось, что он стоит где-то совсем рядом, за деревьями, и наблюдает за мной и моими мыслями.
И я знаю, что Кларенс Шмидт все-таки бессмертен. Его история, эта ужасная трагедия, эта грустная одинокая жизнь - она есть свидетельство победы духа над материей. Исчезнувшее чудо, погибшая красота была зерном, которое умерло, чтобы прорасти - из него выросли "Волшебные Сады Филадельфии" Исайи Зага. И кто знает - что еще вырастет в будущем?...
А нам остается только смотреть фотографии исчезнувшего чуда (здесь в прекрасном качестве), пытаться найти уникальный 17-минутный документальный фильм про это чудо (Beryl Sokoloff's “My Mirrored Hope”, 1963), где безграничное изображение, вскоре уничтоженное огнем, сопровождается музыкой Скрябина (поэма "К пламени"), и разбирать запутанные, как будто зашифрованные, обрывочные записи Кларенса, которые он оставил нам как доказательство того, что его знания - запретны.
Подписывайтесь на мой канал и смотрите регулярные публикации с фото! Пишите комментарии и ставьте лайки!
Девушки Петербурга (9 ФОТО)
Незнакомки Петербурга (13 ФОТО)
Девушки из провинции (5 ФОТО)