В V веке в христианстве возникли масштабные теологические споры, длившиеся несколько столетий и сыгравших существенную роль в развитии церквей, возникновении схоластики и дальнейшем оформлении церковной догмы. Это евтиханская и несторианская ереси.
Все эти споры об индивидуальном соединении божественной и человеческой природы в вочеловечившемся Сыне Божьем. Догмат о единосущности и утверждение божественности Иисуса (приняты на Первом Вселенском соборе 325 года в Никее) сразу породили весьма сложный вопрос: как могут истинный Бог и истинный человек представлять единство.
Из формулы «истинный Бог и истинный человек» прежде всего, напрашивается вывод о наличии в Христе двух несоединимых природ. А поскольку истинная человечность невозможна без свободы и изменяемости, то божество и человечество являются противоположностями, слияние между которыми невозможно.
Именно на этом была построена постникейская христология. Вот ее основные положения:
1) личность Христа составляют две различные природы;
2) Бог-Логос принял личность отдельного человека, т. е. соединился с ней, слился особым образом «по благодати»;
3) Логос обитал в Христе, как в храме, человеческая природа субстанционально оставалась тем, чем она была, но постепенно развивалась до полного совершенства и неизменяемости;
4) следовательно, единение было не физическим, а лишь относительным и вначале не было полным;
5) оно само по себе является нравственным, но благодаря совершенствованию и вознесению, в конце концов, создалось навсегда одно лицо, достойное почитания.
Суждения отдельных, преимущественно, византийских богословов по этому поводу отличаются только теологическими тонкостями, которые сути не меняют.
Это было достижение антиохийской богословской школы. И то, что они удовлетворились этим уровнем сложности построений, говорит в пользу их рационализма.
Их противники александрийцы (то есть, богословы – сторонники александрийской богословской школы) основывались на традиции принятия двойственности природы Иисуса без признания их противоречий.
Одну из ключевых ролей в самом возникновении противостояния сыграл Кирилл, епископ александрийский (376-444 годы). Посредственный богослов, он был яростным борцом за основную идею благочестия и хитрым церковным политиком.
Первая из ересей, возникшая в рамках спора – несторианство – появилась едва ли не случайно, благодаря епископу константинопольскому Несторию (примерные годы жизни 381-451).
Диспут разгорелся в столице Восточной Римской империи в 428 году, когда Несторий неосторожно затронул давнюю вражду между антиохийской и александрийской богословскими школами. Он всего лишь стремился к искоренению «заразы Ария» (то есть, существовавшего уже больше века арианства, которое было осуждено, как ересь на Первом и Втором Вселенских соборах (325 и 381 годы соответственно)). Но его политические проповеди и нападки на сторонников Кирилла стали искрой в пороховом погребе: в городе началось настоящее восстание. А Кирилл, изощряясь в теологической демагогии, привлек на свою сторону римского епископа Целестина, видевшего в константинопольском коллеге наиопаснейшего соперника. Ради такого шанса Целестин даже отказался от своих христологических взглядов, близких к мнению Нестория и присоединился к анафемам Кирилла, требовавшего от епископа константинопольского отречения. Кирилл боролся за единую богочеловеческую природу, а заодно и за примат на Востоке.
Несторий в ответ ходатайствовал перед императором Феодосием II (годы правления 402-450) о созыве вселенского собора.
Но Кирилл так сумел вести этот собор (Эфесский собор 431 года), что с самого начала расколол его, добился отлучения Нестория и провозглашения своего учения ортодоксальным и согласным с никейским. Собор сторонников антиохийцев в свою очередь отлучил Кирилла.
Император, которому надоела вся эта возня, утвердил оба отлучения. Однако судьбы подвергнутых анафеме оказались различны: Несторий умер в изгнании, оставив в наследство Востоку т. н. несторианскую церковь. А Кирилл благодаря своим связям сумел удержаться при дворе и в 433 году даже заключил с антиохийцами унию, признав истинность их двусмысленного исповедания. Таким образом, он остался господином положения и сумел еще больше упрочить александрийское учение и господство церкви.
Кирилл умер в 444 году.
В его собственной партии были люди, которые не могли простить ему унии, заключенной ради личного честолюбия. Его преемник Диоскур (епископ Александрии в 444-451 годах) пытался превратить Египет в церковную область, управлять восточной церковью, как папа, фактически подчинить себе императора и государство. Опорой этих стремлений были монахи и верующие, а также епископы римские, кровно заинтересованные в ослаблении константинопольского престола.
Они окончательно порвали с греческой наукой. Это было начало борьбы против оригенизма – учения Оригена (185 - ок. 254), одного из величайших теологов ранней церкви, основатель библейской филологии, блестящего ученого и философа, впоследствии осужденного, как еретика (543 год). Сделано это было ради того, чтобы не отталкивать от себя главную силу того времени – благочестивых варваров, для которых теологические построения последователей Оригена были слишком сложны и абстрактны, так как исходили во многом из греческой философии, в частности, платонизма и неоплатонизма.
На Эфесском соборе 449 года казалось, они достигли своей цели. Но энергичные император Маркиан (450-457 годы правления) и его жена Пульхерия вновь выдвинули идею господства государства над церковью и были поддержаны епископом римским Львом I (понтификат с 440 по 461 годы), который в решающий момент отказался от традиционной политики римского престола – поддержки александрийского епископа и вступил в союз с императором и константинопольским соперником. Вместе они сместили Диоскура.
Естественно, эти две силы, объединившиеся ради одной победы, не могли сохранять союз, ибо имели совершенно противоположные интересы. Император отнюдь не собирался отдавать в руки Рима власть над восточной церковью, хотя в решающий момент и навязал последней римскую догму. А епископ римский не хотел мириться с тем, что константинопольский владыка вытесняет всех остальных восточных и управляет восточной церковью, а также с тем, что константинопольский престол приравнивается к престолу Святого Петра.
Главный акт этой драмы разыгрался на Халкидонском соборе 451 года, где государство восторжествовало над церковью, навязав ей догматическую формулу, против которой было большинство верующих. Но за этим последовал раскол: началось отпадение больших областей на юге, востоке и северо-востоке. Резко усилилась позиция римского епископа, причем как раз в тот момент, когда он автоматически оказывался во главе Запада.
В этих условиях и разыгрался евтихианский спор, в котором снова слишком большую роль играла политика.
Унией 433 года христологический вопрос уже был скомпрометирован. Невозможно было предугадать логики развития догмы, все держалось на личных отношениях. Именно личной неприязнью вызваны действия Домна Антиохийского (епискоа в 442-449 годах) и Евсевия Дорилейского, написавших донос на архимандрита Евтихия (370-454), осмелившегося выдвинуть суждение:
«Мой Бог не единороден нам, тело его не человеческое, а лишь человекоподобное».
На Константинопольском соборе 448 года Евтихий был осужден как еретик и отлучен от сана.
В августе 449 собрался Эфесский вселенский собор. Рим на нем совершенно игнорировался или подвергался оскорблениям. Собор постановил, что надо сообразоваться с Никейским и Эфесским (431 г.) соборами и предложил формулу: «после воплощения существует единая, ставшая плотью природа».
Нового символа так и не выдвинули, Евтихию вернули сан, церковь была основательно очищена от несторианства.
На Халкидонском соборе первую партию разыгрывал император. Решение 449 года было аннулировано как «вынужденное», были окончательно утверждены постановления соборов 325, 381 и 431 годов (Кирилловский собор с тех пор стал считаться Третьим Вселенским), была признана их достаточность. Халкидонский собор признали Четвертым Вселенским, чьи решения обязательны для всех церквей.
Дальнейшее развитие христологии неразрывно связано с религиозной политикой и Востока, и Запада. Столетия, между Халкидонским и Латеранским (649 год) соборами являют собой запутанную картину хитросплетений политических интриг, вынужденных решений, искренне-страстных теологических споров. Все эти политические игры и соперничество за власть над церковью и привели в конечном счете к расколу восточного и западного христианства. Не говоря уж о том, что монофизитские и несторианские церкви Ближнего Востока и малой Азии очень рано стали независимыми от Рима и Константинополя.
Так некогда единая, точнее, стремящаяся к объединению церковь раскололась из-за чисто человеческого неумения иерархов умерить амбиции и превращения догмы и теологии в орудие политической борьбы.