Инклюзивное сольфеджио. Мой опыт работы с незрячими студентами-музыкантами

У каждого из нас свои взаимоотношения с инклюзией, и тема эта сейчас весьма обсуждаема.

Волею судеб (по наущению моего несравненного работодателя) я попала в эпицентр проблемы в середине 2000-х, когда "равные возможности" были ещё не настолько мейнстримом.

Похоже, инклюзия со мной, по крайней мере, до закрытия моей педагогической карьеры в училище. А это будет ой как нескоро.

Расскажу.

Место действия - АМУ при МГК, то есть федеральное образовательное учреждение. Пристанище для талантливых подростков отовсюду, легендарная "Мерзляковка" (по имени арбатского переулка, где мы имеем честь располагаться).

Сама училась здесь в 1994-1998, патриотка, боготворю. В мои 25 лет пригласили работать.

Новая динамичная завуч, исправно вхожая в министерские круги, начала верной рукой налаживать приток незрячих подростков-музыкантов в наше учебное заведение (хотя оно никогда не претендовало на подобную специализацию). По сути, с годами этот акцент закрепился на официальном уровне: "особенных" абитуриентов - инвалидов по зрению - у нас становится всё больше.

Мне довелось быть причастной к обучению пятерых из них, каждого - на протяжении 2-3 курсов. В условиях групповых и индивидуальных занятий. По сольфеджио и гармонии. Возраст - 17-20 лет. Цель - подготовка в лучшие музыкальные ВУЗы. Одна трубачка и четыре музыковеда (видимо, теоретическому отделению суждено стать оплотом инклюзии внутри АМУ).

Мы справились, ребята получили дипломы и без труда поступили по квотам. В консерваторию, Гнесинский институт - а также в Европу. Родители готовили почву, мы с ними были заодно.

Истории очень разные. Один юноша, Саша, не видит с рождения. С гастролей в Будапеште привёз мне сувениры с листовской тематикой. Сказал серьёзно: "Кажется, Венгрия удивительно красива!"

Даня ослеп к трём годам (атрофия зрительного нерва) - и помнит массу многоцветных впечатлений, беспристрастно и охотно их обсуждает. Сразил меня наповал своей зрелостью и объективностью. ВКонтакте пишет, что любит смотреть качественное кино.

Даша-трубачка различает свет и тьму - после нескольких успешных операций. Она давно в Германии, а в юности лихо разъезжала в плацкарте между Вологдой и Москвой, самостоятельно боролась за место под солнцем в общежитии.

Даша-теоретик в школьные годы носила толстые очки, писала огромными буквами и оставалась одна с братишкой. Очки ушли в прошлое, пришлось купить трость и обучиться системе Брайля. Братик подрос - теперь помогает Даше добраться с окраины в институт.

Алёне из-за онкологии удалили один глаз ещё в младенчестве. За другой семья истово борется, и Алёна смутно различает силуэты. Ходит в очках, но пишет с шести лет только по Брайлю. Трость в наличии, бабушка устроилась гардеробщицей в училище. Четыре года провозила внучку из области - почти два часа в одну сторону. Алёна зачислена в Московскую консерваторию.

8.30 утра, урок сольфеджио или гармонии, спецкурс. Шесть человек - с нотными тетрадями, ещё двое готовятся бойко конспектировать по Брайлю...

Когда заместитель директора привела ко мне "под крыло" первую из моих Даш, я была ещё малоопытным молодым специалистом. Завуч, тем не менее, уверила меня: "Натуль, Вы справитесь, потому что Вы человек. Поверьте, больше никому не хотела бы доверить Дашку по теории..." Мне было невозможно лестно.

Так стартовали мои невольные, импровизированные "курсы повышения квалификации" по инклюзивной педагогике, представлявшие собой не что иное как "разведку боем".

Между моими вторым и третьим декретами обучались очередная Даша - и Саша, который почему-то не пользовался тростью. Маша, Жанна, Вика, Лера (однокурсницы), Елена Дмитриевна (классный руководитель), Владимир Петрович (директор), Надежда Васильевна (завуч) - и я сама... Все водили Сашу с пары на пару по старинным лестницам.

Уже опытной многодетной мамой я приняла курс с незрячими Алёной и Даней. Восемь человек в группе: слышат все великолепно, "абсолютно" - но видят только шестеро.

Инклюзия в действии.

Познав технику работы "на слух" по любому "зубодробительному" предмету (а я свои к таковым по праву отношу), хорошо зная и уважая своё дело... учить незрячих музыкантов! И это не проблема.

Трудность состоит в том, чтобы обеспечить интерес, достаточный прессинг и прогресс ВСЕЙ аудитории - видящим и невидящим.

Вывернуться наизнанку, прыгнуть выше головы, но достигнуть желаемого морального комфорта для нормотипичных студентов, которым, невзирая на психологически непростой контекст, надо быстрыми темпами расти в профессии.

Уходя в свой четвёртый декрет, я, кажется, наконец-таки начинала понимать, как именно этого добиться.

• Никаких сравнений и сопоставлений. Никого никому не приводить в пример. У каждого свой путь. Один сдаёт тетрадь с диктантом и задачей преподавателю на рояль, другой отчитывается устно - пропевая досконально написанное по Брайлю. Иногда - проигрывая.
• В групповой работе сводится к минимуму процесс чтения с листа (со зрячими - компенсировать на индивидуальных часах). Количество же заданий по чисто слуховому анализу, закономерно, нарастает: при ответе ВСЕ в равных условиях.
• От незрячих студентов приходится требовать запоминания огромных объёмов информации наизусть, и тут главное - не замахиваться на нереальное. Пишущие ручкой и карандашом - домашние сочинения играют по нотам. То же задание незрячий студент предоставляет, исполняя по памяти. Здесь процесс значительно тормозится, его следует разбивать на этапы, а объёмы сокращать (предпочесть качество).
• Для разучивания нового музыкального материала молодой незрячий человек, вероятнее всего, выберет аудиозапись. Учить "со слуха" (при наличии отменного слуха и живой памяти) проще, чем вооружившись толстенным брайлевским изданием.
• Незрячие студенты-музыканты не расстаются с диктофонами. Проводя лекцию или семинар, преподаватель обязан помнить: на аудионоситель фиксируется каждое сказанное им слово, каждая сыгранная на рояле нота. Массу заданий, с целью домашней проработки, следует "наигрывать на запись" во внеурочное время: в противном случае для незрячих учеников программа останется урезанной.
• Юноши и девушки, лишённые возможности видеть мир, воспринимают его остро эмоционально. В зависимости от внимания/равнодушия педагога к их персоне, они умеют быть как благодарными, так и беспощадно-агрессивными. Их самоидентификация своеобразна и непредсказуема.
• Здоровые студенты, вовлекаясь в инклюзию, как правило, быстро взрослеют по-человечески. У них вырабатываются на удивление зрелые стереотипы поведения, заметно проявляется эмпатия, склонность к содействию, а также к здоровой самокритике.
• Инклюзивные студенческие сообщества (группа, ансамбль, хор) могут быть крайне дружными и гармоничными в своей целостности.

Краски природы, о которых нельзя заговаривать преподавателю в инклюзивной группе

В августе в училище состоятся приёмные экзамены, где мне предстоит "судейство" в комиссии. Каким будет набор - мы, преподаватели, пока не знаем.

Ясно одно: действовать необходимо - сродни врачам. Отбирать будущих студентов мы можем только по одному признаку - наличию природных музыкальных способностей в непременном сочетании с достаточными знаниями и навыками.

Инвалидность по зрению не должна быть препятствием к получению элитного музыкального образования - в том случае, если незрячий абитуриент полон решимости жить насыщенной жизнью, делиться с миром своим трудом, зарабатывать и быть полезным.

P.S. Aлёне Наместниковой (имя реальное) двадцать с небольшим. Кроме того, что она теперь консерваторка, девушка не первый год преподаёт в школе-интернате для незрячих детей. Сольфеджио и музыкальную грамоту!

Я горжусь своей самоотверженной ученицей. Кланяюсь до земли её молодой и сильной бабушке.

Мои старшие дети носят сложные очки при сильном "плюсовом" астигматизме. В сравнении с бытием героев статьи - мелочи жизни...