В январе 1924 г. в Амурской области произошло мощное крестьянское восстание – Зазейское (в смысле за рекой Зеей). Это было единственное крупное восстание в период НЭПа. На первый взгляд, в это время (1922-28 гг.) у крестьян не было повода восставать против советской власти: продразвёрстку (узаконенный грабёж крестьянства) отменили, разрешили свободную торговлю и предпринимательство. Среди крестьян политически мотивированных людей (ярых монархистов, эсеров или приверженцев других учений) всегда было мало, а после Гражданской войны не оставалось почти совсем. Крестьяне во всём мире, в т.ч. в России, ориентированы почти исключительно на свой крестьянский труд, и подняться против власти готовы, только если она мешает им жить и заниматься своим делом.
Ещё одна особенность этого восстания: во время Гражданской войны Амурская область считалась «Красным островом», представляя собой партизанский край, окружённый кольцом белогвардейцев. И тут, по прошествии двух с лишним лет после войны – мощнейшее восстание…
Конечно, с «Красным островом» всё непросто: в Амурской области, как и в Сибири и на Дальнем Востоке в целом, Гражданская война была прежде всего войной новопоселенцев (они приняли сторону красных) с казаками и старожилами – в Амурской области это были старообрядцы-молокане. Сильные позиции красных в области объяснялись ещё и тем, что среди казачества было много бедняков, наравне с новопоселенцами примкнувших к красным.
Разорённая небывало длительной Гражданской войной, Амурская область граничила с китайской Маньчжурией, в которой правил генерал Чжан Цзолинь. В Маньчжурии и до революции проживало большое количество русских, а после Гражданской войны там нашли приют многочисленные беженцы и остатки разбитых белых армий. Среди них были забайкальские, амурские и уссурийские казаки и крестьяне, воевавшие за белых – по доброй воле или по мобилизации. Их отделял от родных сёл и станиц только Амур. Поэтому казаки и крестьяне, принявшие советскую власть, знали, что совсем рядом находятся её непримиримые враги – вчерашние соседи (иногда ненавистные, иногда – нет), родственники и знакомые. Границу в обе стороны переходили часто – для контрабанды, и просто проведать родных.
Поэтому советская власть относилась к амурцам с подозрением. ОГПУ, партийцы и ГРУ ГШ РККА всюду видели заговоры недобитых белых, происки японцев и маньчжурских милитаристов. Тем более, что агенты белых, японцев и Чжан Цзолина действительно постоянно проникали в область. По сути, Гражданская война в Приамурье не закончилась и в 1922 г., когда красные взяли Владивосток. «В 1923 г. казачий отряд Рязанцева - Сапожникова предпринял рейд по правому берегу р. Зеи, но был рассеян дивизионом ОГПУ и ЧОН» (В.Н.Абеленцев «Председатель Восточного Казачьего Союза генерал Е.Г.Сычев». Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», 2005, стр. 292-301.).
Но советская власть в Приамурье не только боролась с реальным подпольем и иностранными агентами. ОГПУ проводило аресты и конфискации, зачастую у крестьян и казаков, не имевших отношения к белому подполью. Кроме того, большевики постоянно усиливали давление на крестьянство. Земли в Приамурье много, и после войны крестьянство, пользуясь «послаблениями» НЭПа, постепенно вставало на ноги.
«Крестьянство в уезде [Благовещенском] было зажиточным, так почти четверть хозяйств по советской терминологии считались «кулацкими», у некоторых земельные наделы доходили до 500 десятин, и землю пахали тракторами, могли позволить себе американский «Фордзон» - чем не современное фермерское хозяйство. Лишь 5-6% можно было отнести к беднякам. Кто тогда были бедняками - вдова, оставшаяся после смерти кормильца с кучей малолетних детей, инвалид, получивший увечье и не имеющий в семье других рабочих рук, да семьи-погорельцы, в редких случаях - отъявленные бездельники и горькие пьяницы. Получается, что 70% были середняками» («Девяносто лет назад произошло самое массовое на Дальнем Востоке Зазейское восстание». «Амурская правда», 04.02.2014).
Крепких крестьян советская власть не любила и всячески притесняла. Это и стало причиной восстания. Осенью 1923 г. Дальревком увеличил продовольственный налог сразу на 25% и потребовал его выплаты в кратчайший срок. Поскольку крестьяне не могли заплатить его сразу, начались аресты, реквизиции, сопровождавшиеся, как обычно, избиениями и вымогательством (уже после восстания было проведено расследование, по результатам которого из милиции уволили за преступления 1/3 личного состава – это и были те самые «бездельники и горькие пьяницы», в массовом порядке приходившие служить советам). Под давлением власти стирались различия между крестьянами и казаками, между новопоселенцами и старожилами, православными и старообрядцами (Борисоглебовская, Вознесеновская, Ерковецкая, Песчаноозерская волости были населены православными крестьянами, Гильчинская и Тамбовская – молоканами, Николаевская и Константиновская - казаками). Старые обиды и даже пролитая кровь отходили на второй план: речь шла о выживании приамурских земледельцев.
4 января 1924 г. против советов поднялось старообрядческое село Гильчин. Советская история утверждала, что в Гильчине появились белогвардейцы – разумеется, по указке «американских и японских империалистов», во главе с белым генералом Алексеевым и полковником Метелицей. Якобы, в неравном бою погранотряд разгромил многотысячные полчища «интервентов» (непонятно, откуда материализовавшихся в далёком от границы селе).
Официальная советская версия восстания, изложенная в сборнике «Пограничные войска СССР. 1918-1928» (М., «Наука», 1973) и других изданиях, лжива. Служивший японцам атаман Семёнов, вопреки советской версии, ни белогвардейских отрядов, ни оружия повстанцам в Гильчин не посылал: амурскими казаками-эмигрантами, объединёнными в Амурскую военную организацию (АВО), руководил генерал-лейтенант Ефим Сычов, Семёнова не терпевший и служить японцам, в отличие от забайкальского атамана, не желавший (за что был депортирован японцами из Маньчжурии после её захвата). Сычов же оказать помощь повстанцам первой волны не смог, поскольку этому препятствовали китайские власти. Восстанием в Гильчине руководили местные крестьяне Афанасий и Илья Саяпины, Родион и Петр Чешевы, Иван Аркашев, а после создания повстанческого Амурского областного правительства во главе повстанцев встал бывший вахмистр Николай Корженевский – какие уж там генералы и полковники!
«Генералом Алексеевым» советские лжеисторики, по-видимому, назвали местного учителя, казака Василия Алексеева, командовавшего одним из отрядов, попавшего в плен и расстрелянного 8 февраля – других Алексеевых среди повстанцев не было. «Полковник Метелица» - это, судя по всему, бывший младший урядник (младший сержант) Николай Метелица – тоже участник восстания, сумевший уйти за границу, но схваченный и расстрелянный чекистами в 1932 г. (См. цитированные выше источники).
На помощь повстанцам, возможно, попытался прийти из Маньчжурии отряд полковника Киселёва, но это было уже в марте, когда основные силы повстанцев были разгромлены. Опять же по официальным советским данным, отряд Киселёва был отброшен пограничниками при переходе через границу, так что никакой реальной помощи белогвардейцы оказать восстанию не смог. Впрочем, реальность рейда Киселёва представляется сомнительной: никаких сведений о нём, кроме донесений пограничников, не существует. Зато он стал поводом для жестоких репрессий против казаков и крестьян Кумарского и Черняевского округов, обвинённых в помощи отряду Киселёва.
9-15 января в окрестностях сёл Гильчин, Толстовка и Тамбовка шли ожесточённые бои. Повстанцы громили сельсоветы и волисполкомы, уничтожали документацию. Около 100 советских работников, коммунистов и комсомольцев были заперты в импровизированной тюрьме в Тамбовке. Гильчинская, Тамбовская, Hиколаевская и Еpковецкая волости оказались в руках повстанцев. Всего советская власть была свергнута в 20 сёлах.
18 января в составе 5-й армии РККА, дислоцированной на Дальнем Востоке, была сформирована группа Амурвойск и Военный Совет Амурской губернии для ликвидации восстания. В её состав вошли 5-й Амуpский стрелковый полк, 26-й кавполк, 1-й эскадрон 2-й Пpиамуpской дивизии, бронепоезда N 12 и 14, конно-горная батарея Кубанской кавбpигады, силы ОГПУ и многочисленные отряды ЧОН (частей особого назначения), в состав которых были мобилизованы коммунисты и комсомольцы. Секретарь Амурского губкома РКП(б) М.Л.Гpановский на совещании руководства ВКП(б) Благовещенска заявил, что «этим восстанием руководит Хаpбин», хотя это было абсолютной неправдой.
20 января в Тамбовке повстанцы сформировали Временное Амурское правительство и Амурскую армию. Главой правительства стал Р.Г.Чешев, главкомом - упоминавшийся Корженевский, начальником штаба советские источники называют некоего есаула Манькова, о котором ничего не известно, кроме наличия его фамилии и звания в списках членов АВО, захваченных частями РККА. Впрочем, в списках арестованных участников восстания нет вообще ни одного белого офицера из Маньчжурии.
21 января повстанцы заняли сёла Анновку и Покровское, но в этот день в район восстания вышли части Красной армии. В завязавшемся бою повстанцы потерпели поражение, и разделились на две группы, одну из которых Красная армия теснила к границе, а другая начала отходить на северо-восток.
23 января группа, отступавшая к границе (в её составе было правительство и штаб восстания) перешла Амур и укрылась на китайской территории. Но северо-восточный отряд под командованием братьев Саяпиных в тот же день без боя занял станицу Константиновскую (советское начальство бежало). Но уже на следующий день отряд был разбит Красной армией под Ново-Полтавкой. К 1 февраля отряд Саяпиных был уничтожен: только небольшая группа из 8-10 человек укрылась в тайге.
По официальным данным, в боях с красными погибло 300 повстанцев и 1200 оказалось в плену, хотя этой цифре невозможно верить, т.к. «пленными» красные объявляли безоружных сочувствующих восстанию и просто случайных людей, захваченных в зоне восстания.
Началась расправа. Пленных повстанцев расстреливали на месте (вспомним, что повстанцы захваченных большевиков не убивали, а заперли в тюрьме, из которой они вышли живыми после прихода красных). Большинство исследователей восстания считают, что расстреляно было несколько сотен человек.
15 февраля военное положение в Амурской области было отменено, и Амурский губисполком принял решение об амнистии повстанцам. Правда, она касалась не пленных и арестованных, а тех, кто продолжал сопротивляться, и ушедших в Маньчжурию. Сколько их было – неизвестно, но свидетели тех событий, включая пограничников и совпартработников, говорили о многих тысячах, переходивших в Китай по амурскому льду: «Активный участник разгрома мятежа А.H.Макаpов-Зубаpев рассказывает в своих воспоминаниях, что через Амуp перебирались тысячи подвод, крестьяне уходили с семьями, увозили имущество» (Амурское казачье войско. Зазейское восстание 1924 года. Версии и хроника (https://sites.google.com/site/nykomain/Home).
Ушедшие через Амур повстанцы до лета продолжали вооружённые вылазки против советской власти: в партизанских отрядах воевало около 500 человек, которыми командовал Корженевский и бывшие члены Временного правительства. Небольшие отряды убивали пограничников, охотились на чекистов и милиционеров, нападали на коммунистов и комсомольцев. Но эти действия носили характер не столько партизанской войны, сколько мести отчаявшихся людей своим гонителям.
7 апреля руководство области решило устроить суд над 60 пленными повстанцами, хотя сразу выявилась политическая проблема: среди них не оказалось ни одного (!) бывшего офицера, а кулаков – только 8 человек. В связи с этим прокурор области Покровский был вынужден заявить: «С политической стороны нет никакой возможности охарактеризовать движение как "кулацкое"». Тем не менее ОГПУ и Амурский губком ВКП(б) упорно распространяли документы, в которых Зазейское восстание характеризовалось как подготовленное и осуществлённое зарубежными белогвардейцами и возглавлявшееся белыми офицерами, а состав участников определялся как кулацкий. 21 подсудимый были приговорены к расстрелу, 8 – к 5-летнему тюремному заключению.
Для советской власти такие приговоры представляются мягкими: действительно, не всех расстреляли, и 5-летний срок – не такой уж большой, а некоторых вообще освободили в зале суда. Но советский суд – самый справедливый в мире только в фильме «Кавказская пленница»: сравнительно мягкие приговоры должны были побудить бежавших в Маньчжурию повстанцев поверить в амнистию и вернуться.
Большевики, как всегда, не собирались сдерживать своих обещаний. В Маньчжурии русским беженцам было плохо: на покупку земли не было денег, работы в городах – тоже. Хотя русские эмигранты помогали соотечественникам, китайские власти их хотя и терпели, но не доверяли и, в общем, мешали спокойно жить. Поэтому часть беженцев вернулась. И первые же 40 вернувшихся тут же были схвачены. 32 человека сразу расстреляли, остальных увезли в неизвестном направлении, и об их судьбе больше никто не слышал. Всего по спискам ОГПУ (т.е. без суда и следствия и в нарушение закона об амнистии) расстреляли 345 человек, но, согласно заявлениям крестьян, включая жён расстрелянных, погибло около 1000 бывших повстанцев.
Некоторых повстанческих вождей, например, главу Временного правительства Чешева, агенты ОГПУ захватили на китайской территории, переправили в СССР и убили. Двух братьев Чешева в ОГПУ забили до смерти - одного раскалёнными шомполами...
Зазейское восстание продемонстрировало, что даже в мирный период, во времена НЭПа, когда была разрешена и свободная торговля, и частное предпринимательство, советская власть давила и провоцировала крестьян. При советской системе трудящиеся, в т.ч. крестьяне, не могли легально отстаивать свои экономические права. Именно произвол в отношении крестьян Амурской области вызвал Зазейское восстание. Вероятно, психологическим стимулом для восставших было наличие антисоветской эмиграции совсем рядом – на китайском берегу Амура. Это давало им надежду на вооружённую помощь из-за границы. Однако, вопреки советской пропаганде, белая эмиграция не сумела поддержать восстание, возможно, ограничившись посылкой к повстанцам наблюдателей, которые не играли в событиях никакой роли.
А налоги после восстания были понижены до прежнего уровня. Вопрос, который можно и должно было решить, прислушавшись к крестьянам и просто подумав головой, стоил приамурцам сотен жизней, тысяч покинувших Родину, сожжённых артиллерийским огнём деревень…
***
Зазейские повстанцы, сумевшие бежать в Маньчжурию, пережили японскую оккупацию, а после прихода Советской армии в 1945 г. бежали (те, кто успел) в Гонконг и на Филиппины. Потом они расселились в Австралии и США, а зазейские молокане перебрались в Бразилию. Там они, не знавшие португальского языка и не умевшие возделывать тропические краснозёмы, благодаря своему трудолюбию и таланту, превратились успешных фермеров и уважаемых членов бразильского общества. В последние годы в бразильские штаты Парана и Гояс, где расположены деревни бывших зазейских повстанцев, зачастили российские журналисты и блогеры. Они показывают достойную жизнь успешных, уверенных в себе людей – поля по нескольку тысяч гектаров, прекрасные современные дома (получше, чем у местных), современная, дорогая техника, собственные самолёты...
Смотреть эти репортажи горько: ведь, не будь большевиков, такие процветающие русские деревни и сёла были бы не в Бразилии, а в России…