В эту очередную, третью за сезон, экспедицию на север острова вместе с директором “Вахты” Дмитрием Лисицыным выехали еще четверо: инженер-лавинщик Влад Вокалов и автор этих строк, а также две новенькие помощницы: студентка четвертого курса Санкт-Петербургской Академии леса Лена Меженная и ее подруга Елена Куклева. Цель - создание истинной (если скромнее - независимой) компьютерной карты лесных запасов Сахалина. Лесодобывающим предприятиям выгодней пользоваться картой, по которой известно, что лесов на острове еще много. Одна из наших целей - доказать, что это может быть не так. Работать будем по самой современной методе - цветным космическим снимкам с карманными электронными навигаторами (так называемыми «джи пи эс»-ами): шпионскими приборчиками размером с телевизионную дисташку. Включаешь его, и при помощи пролетающих над тобой невидимых спутников узнаешь истинную широту и долготу твоей точки на Земле, высоту над уровнем моря и много что еще. Впервые в России этот метод был опробован в древних (не тронутых человеком) лесах Карелии. Они находятся в буферной, пограничной зоне, отделяющей Финляндию от России. При Гайдаре не успели, а уж черномырдинская рать, этот воистину Стригущий Лишай, набросилась на последние реликтовые леса Европы. Та же проблема, кстати, и у нас на Дальнем Востоке - на границе с Китаем. Тогда в Карелии “зеленые” вычислили пути следования лесовозов и вышли, в частности, на два крупных немецких издательства, работавших на бумаге из этого леса. В Германии к проблемам экологии относятся более трепетно, и сейчас в Карелии дела, скажем так, получше.
Первую ночь заночевали на знаменитой высокогорной снеголавинной станции на реке Чамгу. Там встретили нас сторож Паша и не менее знаменитый местный охотник: с белыми лапами, крупный, весь черный, как черт, кот по имени Черт. Он недоверчиво склонился к чашке с молоком: оказывается, бывалый охотник не был знаком с лучшим кошачьим напитком! Потом-таки вылакал свою пол-литру и весь оставшийся вечер с исключительным обаянием ухаживал за нами, гостями. Не в силах расстаться с ним, я пытался засунуть Черта на ночь в спальник, но он ушел в лес на охоту.
На следующий день заехали в среднее течение реки Большая Александровка. Быстро установили базовый лагерь: палатку для мужчин (девушки в микроавтобусе) и сибирское костровище (долго объяснять, что это такое). Еще Дима показал способ раздувать костер, его научил вулканолог Соловьев, - ножкой от лопуха ( в рот толстым концом, в огонь - тонким). Даже обидно стало: так просто, а за столько лет не догадался.
Место это - район Александровска-Сахалинского - символично для нас, общественных лесоустроителей. Именно здесь лет полтораста назад была пробита первая брешь в, казалось, неиссякаемых запасах Сахалина. Волоком, за веревку тащили первые бревна каторжные. Стонал человек. Молчала глухая тайга. А сейчас здесь опять тишина, словно не было никогда великой страны. Рядом со сломанной дойкой коров медвежьи следы - и ни одного человека за неделю работы.
Как на картинке из детской книжки лежит заброшенный луг. На нем уже выросли метровые березки, под которым толпятся счастливые подберезовики. Того и гляди, выбежит веселая Красная Шапочка с лукошком. Дано ушли отсюда люди. Хорошо это? Плохо? Переменчиво...
На следующий день разошлись парами по точкам, обозначенным на космических снимках. Я с Леной, Дима с Владом. Елена осталась варить ужин и стеречь лагерь. Работа оказалась несложной. Растягивается 100 метров ленты, и во всю ее длину по ширине 10 метров замеряется диаметр всех деревьев толщиной более 8 сантиметров. Всегда думал, что с легкостью отличу ель от пихты. Но это оказалось не так, студентка поправляла меня. Вообще Лена проявила себя с самой лучшей стороны. Умеет работать на компьютере, всю поездку учила на ходу учебник синонимов английского языка, а потом подменила за рулем уставшего Диму. Лесную работу знает, работать хочет. Так что, “есть еще женщины в русских селеньях”. Когда мужики окончательно пропьют и разворуют страну, будет кому тащить воз.
В этот вечер наш штатный юморист Влад размахнулся топором по сырой березе, но попал по ноге ниже колена. Это была самая большая его шутка. Рана узкая и глубокая, впору хирургу зашивать. Топор был новый, перекаленный. Наверное, как и мы, он еще в магазине мечтал всласть поработать в какой-нибудь экспедиции, а Влад еще до этого ЧП рубил дрова и отколол у кончика лезвия кусок металла. Топор отомстил за отбитый нос. Он и у меня потом кровушки попил - палец поранил.
Пришлось менять пары, Я пошел с Димой, и две Лены. Хромоногий Влад остался на кухне, наедине с топором. В этот день мы пошли на дальний участок, через горелый лес, грустный и безмолвный. К базе подходили ночью - мокрые, усталые. Чрезвычайно приятно увидеть дальний блеск костра, прерывистые тени пляшут на зонтике тента на кухне. Навстречу бежит Елена, обнимает нас:
- Слава Богу, пришли! Мы думали, вы заблудились!
Оказывается, девочки решили во что бы то ни стало перевыполнить дневное задание, задержались до темноты - и сами заблудились. Перед этим мы с Димой долго рассказывали вечером у костра многочисленные медвежьи истории. Новички в тайге, вспоминая это, девочки шли через ночной лес с песнями и воплями, по приходу чуть не задушили Влада в объятиях, некурящие - выкурили по сигарете и продолжали петь и орать у костра, сбрасывая остаточное возбуждение. Обе наотрез отказались ходить вдвоем: только с мужчинами! Но Елена еще не знала, какие ей предстоят испытания завтра же, в паре с Димой...
К утру Владу приснился сон. Топор жаловался пиле:
- Мне уже не доверяют, чуть не крестятся от страха, когда в руки берут. Теперь твоя очередь.
Пила дипломатично отмалчивалась. Топор похвастался:
-А я-таки два раза человечинки попробовал! Давай и ты!
Пила молчала.
В тот день, отработав все три дальние точки, уже ночью, фонарем освещая дорогу, мы с Леной пришли в лагерь. Влад встретил нас (“долгожданные мои!") с распростертыми объятиями. Еще бы! Весь день ему пришлось рубить дрова, мысленно ведя с топором долгие дипломатические переговоры. Не зря, как оказалось. Он потом крепко выручил нас на переправе. Елены и Димы еще не было. Не пришли они и к полуночи. В 2.00 я в последний раз подкинул дрова в костер-маяк и залез в палатку. По тенту застучал холодный осенний дождь. “Несладко им там сейчас” - думалось мне...
Утро. Бинты, йод, тент и теплая одежда для раненого или больного - в рюкзак. Дима не новичок в лесу, но, приготовившись к самому худшему, мы с Леной вышли на поиск пропавшей пары. На карте точки их работы мы знали. Живых и здоровых, встретили ребят на подходе к лагерю, и две Лены обнялись. Оказывается, в сумерках Дима запутался в системе лесных дорог-волоков. Разожгли костер, но ледяной ветер уже ночью погнал их искать другое место. Мокрые и продрогшие, сушились у костра одним боком, а дождь мочил другой. Таким образом, желания Елены - похудеть в экспедиции и активно отдохнуть от городского быта - полностью (и даже сверх) исполнились. Она продолжала излучать на нас все обаяние счастливого человека, всего два месяца назад вышедшего замуж, уступая по привлекательности только одному изящному подосиновику да любителю кровавых ночных дерби коту Черту.
А теперь отвлечемся от приключений, поговорим о злободневном - об экологах, экологии, об “Экологической вахте Сахалина”. С наступлением рынка кончилась работа энтузиастов одиночек, бескорыстных подвижников в деле защиты природы нашей малой Родины - Сахалина и Курил. Теперь это своего рода бизнес, иногда грязный (отдельная тема, не буду ее касаться). Теперь, получив грант в несколько тысяч долларов, вы сможете содержать семью, вести жизнь небедного человека. Создавать свой коллектив единомышленников, принимать на работу близких по духу, по борьбе друзей и, бывает, увольнять их. У вас появятся по-российски откровенные, непримиримые враги (говорят, без них жить скучно) и улыбчивые, воспитанные, тайные антагонисты из числа зарубежных предпринимателей. Они будут приглашать вас к себе домой на рюмку чая, вы - думать: идти или не стоит? И, может быть, при встрече с вами губернатор будет настороженно-иронично растягивать гласные: “Здра-авствуйте, имярек...”. Слухи, сплетни, разговоры. “Почему “Вахта” занимается глобальными проектами, нефтью на шельфе Сахалина? Она лоббирует интересы нефтяных компаний, не вошедших в консорциум “Сахалинская энергия”!. “Почему бы им не заняться, например, портом Корсаков, загрязняющим Анивский залив? Или городско свалкой ”. Поговорим об этом позже, а пока вспомним тех, “кого уж нет, а те далече”. В недавние, казалось бы, годы был создан ряд природных памятников - например, высокогорье пика Чехова (А. Черняева), водопад на реке Симау (охотовед Мартынов, уже покойный), покойный А. Басарукин - с его помощью дальневосточный сцинк и японский полоз включены в Красную книгу. А. Клитин помог сохранить памятник природы хребет Жданко и верховья реки Бурея, вместе со Здориковым - озера горы Шпанберг. Сотая часть всех фамилий и тысячная того, что они сделали, руководствуясь не денежным займом. А единственно гражданским долгом. Сейчас, я слышал, анивский ихтиолог С. Макеев хочет как-то отметить все то, что совершил Басарукин. Сергей! Возьмись-ка ты за всех сразу! Ты сможешь, мы тебя знаем. Кстати, насчет локальных местных мероприятий (порт Корсаков, например). Тот же С. Макеев у себя в районе успешно занимается проектом “Таранай - река рыбная”. Получил под проект грант. Где еще один Макеев в Корсаковском районе? Почему его нет? Макеевых должно быть минимум по одному на каждый район! А Анивский в этом отношении самый благополучный на острове. Лесник А. Орлов, опять же С. Макеев, ребята и девчата из “Вахты” регулярно ездят на проверки и создали прямо-таки невыносимые условия для браконьерствующих лесозаготовителей. Есть сведения, что Стригущий Лишай покидает неблагополучный для его размножения район, зараза переползает в другие места острова. А самой мощной экологической организации острова - “Вахте” - сам Бог велел заниматься самым сомнительным в экологическом плане нефтяным проектом на шельфе.
На пять оплачиваемых штатных единиц у “Вахты” есть по крайней мере еще 50 добровольных помощников, работа которых редко когда оплачивается. Это - прийти на митинг, размножить и расклеить листовки, написать письма, собрать подписи и просто поддержать в трудную минуту “вахтовиков”, работающих по выходным, по вечерам.
В процессе наших долгих, “за жизнь”, разговоров у костра я неожиданно узнал, что этим летом на севере острова (залив Пильтун) погибло много местной сельди, люди попали в больницу с пищевым отравлением. По оценкам Сахалинрыбвода, погибло от 900 кг до 11 тысяч тонн. Одна из версий, изложенная газетой “Сахалинский нефтяник”, - сельдь отравилась... дустом! Другая - тем, чем локализуют (посыпают химикалиями) нефтяные пятна. В сельди обнаружено повышенное со держание синтетических поверхностно активных веществ - такой результат получили в Москве в институте имени Северцева. Проблема настолько серьезна, что в Гринписе решили сделать повторный анализ в лабораториях Англии. А в моем атласе Сахалинской области по карте “Морские течения и лед” ясно видно, что при катастрофической аварии в районе добычи нефти холодное Восточно-Сахалинское течение погонит пятно нефти (или то, что убило сельдь в заливе Пильтун) прямо в залив Мордвинова. А там Тунайча и Изменчивое “дышат” приливами-отливами один-два раза в сутки, там Мекка рыбаков-любителей всего юга Сахалина: корюшка-зубатка нагуливается зимой перед нерестом. Вот как придет в январе-феврале долгожданный лед-припай с севера (а он всегда с севера при ходит) - черный от нефти. Для моего круга людей - охотников, рыбаков, просто любителей природы (их много) - этот маленький пока звоночек с пильтунской селедкой может изменить положительно-равнодушное, в общем, отношение к добыче нефти на севере - на все 180 градусов может изменить! А пока есть выбор: покупать (ловить) рыбу или, скажем, морскую капусту, выловленную в загрязненной анивской акватории или в 100-процентно чистых водах Охотского моря. Пока выбор есть. Одно можно сказать точно: случись что - мы здесь, на юге, не отсидимся, до нас эта дрянь дойдет.
Да и хрен с ним, с Сахалином, на наш век хватит, не правда ли, гос-по-да! Поедем жить в Москву, в Европу, деньги есть. (Чья-то вражеская рука влезла в мою рукопись. Но я вычеркивать не буду!!!).
Продолжим про приключения, недолго осталось.
Нас выгнал из тайги, уволил с работы непрекращающийся дождь. Один раз но чью он нам такую дробь по палатке устроил... Я включил фонарик: не наделал ли он нам дырок (может, это был град?). Река разлилась. Наш прекрасный заброшенный луг, место жительства Красной Шапочки, превратился в болото с кикиморами. “Надо уезжать”, - нехотя решил Дима. Подъезжаем к броду ... мать честна! - нет брода! Даже для нашего авто “4 Х везде”. Есть только остов, остатки моста. Места безлюдные, никто не поможет.
И начали мы строить мост, деревья валить. Четыре часа под дождем, умаялись. Влад выше колена по воде ходит, на рану внимания не обращает, девочки сидели в автобусе, скрестив на удачу пальцы, им тоже нелегко было смотреть на нас, бедных. Вот автобус осторожно въезжает на две слеги из четырех сдвоенных стволов - по два под каждую пару колес. Слеги проседают, машина буквально парит над желтым бешеным течением.
Вдруг левая слега рушится в воду, поднимая почти вертикально вверх здоровенное бревно старого моста. Машина проседает (“ай, жалко автобус!”), я вижу за очками широко открытые глаза водителя-каскадера Димы: он не видит бревна, не поймет, что случилось. Еще чуть-чуть - и под наши восторженные вопли - 4 часа на волю рвались! - автобус в безопасности на берегу.
(© Владимир Грышук, «Южно-Сахалинск», 19 октября 1999 г.)