Рассказ
Это был мой первый выход в море. Месяц назад нас привезли из Владивостока в Петропавловск-Камчатский на знаменитом лайнере “Советский Союз”, флагмане дальневосточного пассажирского флота. А до этого было полгода учебы в учебном отряде подводного плавания 25151. Там с нас, молодых оболтусов, сдирали домашнюю кожу и из живого мяса лепили матросов, кто не выдерживал - тот вешался. Дедовщины не было, была дисциплина. Офицеры все в черном флотском, как эсэсовцы. Группой передвигаться только строем, одиночные поручения выполнять только бегом. Пища скудная, и постоянно хотелось спать, спать, спать... Там мы научились спать стоя с открытыми глазами и на всю жизнь запомнили, что такое 25151
И вот позади славное путешествие вдоль Курильского ожерелья, из Питера нас везли еще 60 миль на север на базу подводных лодок в бухте Финвал, на секретных картах - Бичевинка. Этой базы уже нет, можно писать.
После ужаса учебки мы окунулись в размеренную патриархальную жизнь базы. Офицеры здесь - снисходительные добрые дяди, “годки” - старшие братья. (“годок” - “дед” по-морскому.) А еда!.. Вы знаете, что такое ПТЮХА? Это добрый кус белого хлеба, на котором тает коровье масло, перемешанное со сгущенкой.
“Боевая тревога! По местам стоять, к погружению приготовиться!”. Под тоскливо-тревожные гудки ревуна я, как учили, хватаю сигнальный фонарь, ЗАБЫВАЮ ЗАГЕРМЕТИЗИРОВАТЬ РОЗЕТКУ, источник тока, и скатываюсь с мостика по поручням вниз, в теплую утробу подлодки. Следом спускается вахтенный офицер, за ним командир корабля капитан- лейтенант Янчуркин закрывает верхний рубочный люк, крепко затягивает его кремальеру, потом легонько бьет по ней бронзовой кувалдой. Они спускаются ниже, в центральный отсек, и захлопывают нижний люк. Я остаюсь один в тесном - три на два - отсеке- убежище под названием боевая рубка. (Примерно в подобный шлюзовой отсек, я думаю, пытались проникнуть те 2-3 человека из девятого отсека “Курска”, чтобы спастись.)
За бортом бурлит выпускаемый воздух, лодка тонет, я слышу, как над головой загуляли по мостику волны - и все стихло: мы на перископной глубине. По “Каштану” объявили отбой тревоги, я с нетерпением спускаюсь в людный центральный, где за вертикальным рулем сидит мой приятель, такой же “молодой” Вася Коробков. Рядом за горизонтальным рулём боцман-"годок". Он напряженно смотрит на висящий перед ним кренометр, его руки чуть-чуть, еле-еле трогают сразу две баранки рулей глубины, и командир, поглядывая в перископ, отдает ему приказы почти ласковым голосом. Нельзя боцмана нервировать, а то вынырнем. Или нырнем.
Уходим на 70 метров, вновь объявляется тревога, сейчас будет учебная торпедная стрельба, наверху нас заждался торпедолов. Мне приказано стоять за спиной у Васи - смотреть, как он рулит, учиться. А Вася сам первый раз за рулем, вспотел аж. От безделья приходят разные мысли: “На второе свинина была - пальчики оближешь, а этот Мама-далиев, что в трюме подо мной сидит, отказаться хотел, “годки” ему: а ну ешь, Аллах тебя забери! Съел Мама, куда же денешься.. Вася уже за рулем освоился, не нервничает, сейчас мне прикажут. Эх, порулить охота!”
Первый раз под водой. Лодка полна таинственных звуков. Посвистывает сжатый воздух, постанывает гидравлика, гудят электромоторы приборов. Пощелкивает у гидроакустика, капает морская вода сверху сквозь сальники. Лодка старая. “Прохудилась, зараза”, - ласково думаю я. Мне здесь нравится, уже привык.
- Лево руля! Курс 116 градусов! - командует командир.
- Есть лево руля, курс 116 градусов! - звонко дублирует Вася.
- Так держать!
- Есть так держать! - кричит Вася.
- Аппарат номер четыре, пли!
Лодка мягко вздрогнула. Пошла торпеда. И тут ЭТО случилось. Над головой чпокнуло, словно бутылка шампанского. Струя воды, вырвавшись неизвестно откуда, ударила в трубу вентиляции. отсек моментально наполнился водяной пылью. Я зачем-то сел на корточки - а куда убежишь? Вася встал из-за руля, боцман изловчился - руки заняты, пнул его ногой, Вася сел. Все загалдели, глухо орал в трюме Мамадалиев. Вдруг его голос стал звонче, это он открыл люк трюма и лез к нам наверх:
- А-а-а, я свинью ел!
Кто-то наступил ему на голову, захлопнул крышку трюма.
- Срочное всплытие! - крикнул командир. - Продуть цистерну срочного погружения! Продуть бортовые! Продуть концевые!
Заклацали трюмные задвижки, завыл по трубопроводам сжатый воздух - подводники на него молятся.. .Сразу появилась тяжесть в ногах - это подлодка неудержимо стремилась вверх, закачалась на волнах, вся в пене и брызгах.
- Эге, брат! - думал я, покуривая на мостике. - Если этак в самый первый раз получилось - что же дальше будет? Еще два года с лишним служить...
Наверху быстро разобрались, кто забыл загерметизировать розетку, и мне “вставили чоп”. Короткое замыкание превратило провод в труху, и вода ударила сквозь прочный корпус. А Вася-друг... В подводной суматохе не сумел выполнить Вася команду “Так держать! Курс 116 градусов”, и торпеда ушла искать себе другую цель. На этом памятном мне примере хочется показать читателю, что под водой любая мелочь может стать причиной гибели. Всех из-за одного.
А тогда... Засунули в злополучный сальник советскую пятикопеечную монету - как раз по размеру пришлась, забили туда чоп - и снова вниз, Родину защищать.
(© Владимир Грышук, «Южно-Сахалинск», 15 декабря 2000 г.)