Тимофей вошёл в хлев и уселся рядом с Верой, которая мыла вымя корове-кормилице перед вечерней дойкой.
- Чего смурной, Тимофеюшка?
- Да не знаю что и думать, матушка... Тут Леонтий приходил... Он, вишь, Агате куклу смастерил. А кто-то ту куклу попятил у ней... Вот думка у меня есть - её сонную по следу пустить... Что скажешь?
- Дело дельное... Да только, мала она ещё... Объяснить сможет ли?
- На то ты и мать, чтоб её речи понимать... Чего уж... Чем богаты - тем и рады, как говориться.
- На том и порешим!
Вера занялась дойкой, а Тимофей задал всей живности корм и принёс свежей воды. Покончив с делами, Вера отблагодарила скотинку хлебцем подсоленным и понесла вечерний надой в дом. Тимофей осенил хлев защитным знаком и затворил дверь, накинув засов.
За ужином Агата была словно в полусне - вроде здесь, но не здесь. Её ничего не волновало, ни радовало... словно ледяная корка окутала её сердце. Когда все поели, она механически помыла посуду и отправилась спать.
- Мать, что это с Агатой? Сама не своя... - Панкрат тревожно смотрел на жену.
- Да не волнуйся, отец! Пока рано... - Успокоила его Вера. Очень она не хотела тревожить мужа. - Ступай спать. У меня ещё кое-какие дела остались.
Панкрат взглянул в глаза жене, Вера отвела взгляд. Тогда он взял её за руку и спросил:
- Что-то стряслось? Чего скрываешь?
- Сама ещё не знаю наверняка. Разберусь, обязательно расскажу. Не волнуй ты себя загодя. Дай мне разобраться, а там и думать будем.
- Ну, воля твоя... Пойду я, пожалуй, спать. - Панкрат поцеловал жену в кромку волос, как целуют детей, и отправился в спальню.
Старые часы отмерили полночь и две тени нависли над спящей Агатой. Тимофей зашептал какой-то заговор, творя в воздухе загадочные знаки. Агата выпрямилась и стала, как каменная. Тимофей тихим, но твёрдым голосом обратился к спящей:
- Ты сейчас у берёзы... Ты тот, кто нашёл куклу. Расскажи, как это было...
- Мы ехали с отцом за лучшей долей... Поляки нас гнали и мы ушли. Нигде долго мы не задерживались. Все нас ненавидели и гнали. Я уже не помню, сколько деревень и сёл мы сменили. Проезжая по лесу, меня потянуло к этой берёзе. Она странная. Что -то там светилось, манило. Я вижу куклу.
Она мне нравится - в ней жизнь и радость. Она тёплая. Я прячу её за пазуху. Мы едим дальше. Это город. Как-то сразу нашли, куда пристроиться. С этой куклой нам стало везти. Нас не гонят больше. Хоть и не любят, но и не гонят... - медленно, как лунатик, проговорила девочка.
- Спроси, где они с отцом сняли угол? - Вера шёпотом попросила домового.
- Ты можешь назвать место, где вы теперь живёте?
- Это большой город. Улицы весёлые. Всюду таблички резные. Я не знаю буквы, но они мне нравятся. Напротив нас табличка и нарисованный кисет с трубкой. На фонаре стрелка и цифры 27.
- Кто твой отец?
- Он барышник. Продаёт и меняет. А я помогаю.
- Где твоя мать?
- Она в Польше. Она полячка. Дед не дал согласия на брак матери с отцом. Мы бежали. Люди хотели убить отца. Мне страшно. Он меня увёз.
- Почему твой отец не понравился отцу твоей матери?
- Он - иудей. Мать сбежала с отцом. Дед их искал. А когда нашёл, высек отца и бросил в сарай. Ждал смерти. Меня отняли у матери и отдали старым крестьянам. Дед не хотел меня видеть. Не велел особо меня баловать. Мой отец и сам сбежал, и меня выкрал. Дед пустил за нами погоню. Мы бежали всё дальше. Теперь мы здесь и мне не страшно.
- Как твоё имя?
- Ружа.
- Роза?
- Так, да.
- Я отпускаю тебя, благодарю за помощь!
- С тобой приятно говорить... Приходи ещё.
- На всё воля Божья! Ступай к своей оболочке с миром!
Тимофей сделал замысловатый жест, Агата приняла расслабленную позу и мирно засопела. Домовой оттёр пот со лба и взглянул на Веру.
- Жалко девчонку. А кукла ведь ей помогает... Что делать-то будем?
- Дааа... Задача... Через эту куклу они судьбой обменялись. В какой-то момент в ней их судьбы соединились и разделились. Агата всю темноту из жизни Ружи к себе перетянула. Мается, а сама не понимает от чего. А девчонка жизнь увидела, задышала, страха лишилась... Не знаю, как тут быть... Ладно, завтра думать будем... Теперь спать пора. Ложись. Не мучай себя. Будет день, будет и канитель...
Вера обняла старого друга и поцеловала его в морщинистую щёку.
Долго ворочался за печью Тимофей Савич, лишь под утро уснул коротким и беспокойным сном.
Сказки Тимофея Савича
Глава 55
Продолжение
Веренея
Рудана
Веренея на ЛитРес