Компиляция и рерайт биографии знаменитого историка, сделанные с любовью.
В исторической науке есть большое пространство для творчества, но это не то, о чём вы подумали, вспомнив передачи жёлтых телеканалов. Речь идёт, конечно, об оригинальной области исследования. Впервые я пришёл к этой мысли узнав о советском историке Вильяме Похлёбкине (1923 - 2000). Личность его сегодня окутана мифами и абсолютно кинематографична. Начать стоит с объяснения бросающегося в глаза момента: Вильям Васильевич получил широкую известность благодаря исследованиям кулинарии, сделав свою фамилию "говорящей", а не взял псевдоним в соответствии со своей деятельностью, как это модно в странах с рыночной экономикой.
Изначально отношение к кухне он имел посредственное. Первым обладателем забавной фамилии стал его отец - взяв в качестве псевдонима для революционной деятельности прозвище своего отца-крепостного. Переходя к судьбе Похлёбкина отметим, что разные источники сопровождают достоверный факт ухода Вильяма на фронт в 1941 году, сведениями о знании им на тот момент трёх(!) языков: сербско-хорватского, шведского и итальянского. Также пишут, что во время службы он выучил немецкий. В боях под Москвой Вильям Васильевич получил контузию и далее служил при полковом штабе, кроме того, был дневальным на солдатской кухне.
"Только в прочной, постоянной семье едят суп регулярно. Отсутствие супа в доме - один из первых показателей и признаков семейного неблагополучия. Вот почему сделать суп дано не каждому..." Вильям Похлёбкин
В 1944 году, пока обычные солдаты писали письма домой, Вильям пишет начальнику Главного политуправления Красной Армии о том, что исход войны предрешён и неплохо было бы, способным к тому людям, вернуться с фронта и продолжить своё обучение. Я не осведомлён о том, что это за должность, но звучит она солидно и кажется весьма смелым для простого (?) контуженного рядового писать в её адрес письма. Как бы там ни было, Похлёбкина отзывают с фронта и в январе 1945 он становится студентом факультета Международных отношений МГУ (будущего МГИМО, бывшего и остающегося преимущественно вузом "золотой" молодёжи).
В 1952 году он защищает кандидатскую диссертацию по современной ему истории Норвегии - а ведь и семи лет не прошло, как он был первокурсником! В чём причина всех этих успехов: феноменальная целеустремлённость или же ему помогали связи - нам теперь не узнать, но примерно на этом этапе научная карьера Вильяма Похлёбкина начинает буксовать. А всё из-за того, что в конце 50-ых он на учёном совете выступает с критикой царивших в Институте истории порядков, в частности, изобличает праздное времяпровождение учёных. Историки, понятное дело, ничего не забывают - работа у них такая, а уж раз кто-то вздумал критиковать их научный метод, то страшной мести не избежать. Если у Похлёбкина и были связи, помочь замять этот скандал они ему уже не смогли.
"Соединение чая с лимоном в одном блюде – это чисто русское изобретение"
Вильям Похлёбкин
Здесь перед нами раскрывается ещё одна черта учёного - склочный характер. Она прекрасно дополняет образ советского "доктора Хауса" - человек энциклопедических знаний, требовательный к себе и окружающим не мог ужиться с близкими людьми и сработаться с типичной российской номенклатурой давящей всё не похожее на себя. В 1963 году отклоняют тему докторской диссертации Похлёбкина и он уходит из Института истории, в том числе, теряя постоянный заработок и первое время живёт на "38 копеек в день", четыре месяца питаясь только чаем и чёрным хлебом.
Помимо ухода из Института, Вильям Васильевич теперь лишён прав выезда за границу и посещения спецхрана Ленинской библиотеки. Вектор его работы смещается. Живя в спартанских условиях, он начинает писать работы по кулинарии, первой из которых становится книга "Чай". Параллельно Похлёбкин продолжает заниматься Скандинавией: он пишет несколько работ о российско-финских отношениях, а так же биографию президента Финляндии Кекконена. Финский политик называет работы Похлёбкина лучшими, сожалея, что их написал не финн. За биографию президента Вильяму был положен приз в 50 000$, который вместо учёного получила советская делегация (автору работы не досталось ни цента).
"...современная элита, лишённая общей культуры, пришедшая «из грязи в князи», даёт многочисленные примеры того, что она «умеет» питаться дорого, богато, употреблять изысканные блюда, но её общее меню – беспорядочно, хаотично, случайно и подвержено переменчивой иностранной моде..."
Вильям Похлёбкин
Тем временем историко-кулинарные работы Похлёбкина неожиданно начинают приобретать популярность в среде обывателей. До появления интернета и богатого ассортимента кулинарной литературы, именно его книги стали столь желанным приобретением для любой модной домохозяйки. Рецепты из них переписывались от руки и ходили в списках. Вильям Васильевич восстанавливал рецептуру традиционной русской кухни, кухонь народов СССР, что привело к диверсификации повседневного меню среднестатистической советской семьи даже за счёт распространённых в стране продуктов. Однако в условиях дефицита и изолированности советского продуктового рынка - книги повествовали читателю о заморских диковинных продуктах типа авокадо и местной, но люксовой еде, вроде осетрины. Это комбо, товарищи! Похлёбкин пишет "вкусные" статьи в "Неделю" и "Огонёк", становясь самым востребованным специалистом в этой довольно узкой сфере, обрастая миллионами поклонников и тысячами ненавистников (на последних можно посмотреть в комментариях к данной статье). Его тексты о кухне - не просто рецепты, а рассказ об истории и происхождении блюда, традициях его употребления, связи с бытом...
Тут мы подходим к главной легенде о Вильяме Похлёбкине. В конце 70-ых годов Польша заявила о своём исключительном праве на бренд "водка" в мире, поскольку обладала документальными свидетельствами изготовления этого продукта на своей территории в XVI веке. Не понятно, был ли это хитрый польский трюк, надежда на авось или продуманный иск в международный суд. Ведь даже сегодня любому русскому понятно, что водка это как Волга и кто угодно может подать хоть в марсианский суд, но текла, течёт и будет течь она от Ржева до Астрахани (верно и для напитка и для реки). Тем не менее, в советском руководстве вдруг обнаружили, что у них нет ни конкретного документа, которым можно было бы бить польский, ни специалистов. Взгляд пал на опального, невыездного и, к слову, непьющего Вильяма.
Министр внешней торговли Николай Патоличев сумел встретиться с Похлёбкиным только с третьего раза - предыдущие приглашения историк просто проигнорировал. На состоявшейся наконец встрече Вильям Васильевич упорно отказывался от такого задания, мотивируя решение тем, что в исторической науке нельзя подгонять исследование под заранее известный результат. И только когда историку дали гарантии, что ему заплатят и примут работу, к каким бы результатам исследование не пришло - он согласился. Через три месяца на министерский стол легло исследование, в котором обосновывалось производство водки на Руси в 1430-1440-ых годах, на 70 лет ранее чем в Польше. У легенды множество яростных противников, поскольку вопрос международного судебного производства для нас довольно тёмный, а чтобы протестовать не нужно быть специалистом - достаточно просто не любить Россию или склочного Вильяма Похлёбкина, но, как бы там ни было, бренд "водка" на тот момент остался за СССР.
Этот великолепный учёный и удивительный человек был убит в своей квартире в Подольске в 2000 году. Причины и исполнители не установлены до сих пор. Общественности известно лишь об одной улике - лежавшей рядом со стариком книге "Великий псевдоним" об Иосифе Сталине, на которой красовался свежий отпечаток мужского ботинка...
Такую жизнь прожил далеко не антисоветский учёный, наказанный просто за свой характер. Преграды в виде отказа доступа к библиотеке и выезду за рубеж направила всю энергию историка в совершенно неожиданную область, где он стал настоящим символом мастерства, профессионализма и стиля.
