В сознании «современного человека» война представляет собой некое абсолютное зло и аномалию. Между тем, на протяжении всей известной истории человечества через одну или даже несколько войн той или иной интенсивности проходило почти каждое поколение, и такое положение дел оставалось неизменным со времён глубочайшей древности и до наших дней включительно. Напротив, абстрактно-гуманистические идеи будто бы человечество изжило войну и перешло в какое-то принципиально новое в этом смысле качество существования, всякий раз (что в эпоху лжеименного «Просвещения», что в конце XIX века, что во второй половине XX века) наглядно демонстрировали свою иллюзорность и несостоятельность. Можно констатировать, что с объективной точки зрения война как периодически возникающая форма коллективного поведения является для человечества нормой и константой.
Большинство форм человеческого поведения, в том числе социального, хотя и оформлены культурой внешне, но в своей сущности не имеют ничего специфически человеческого и наглядно демонстрируют родство человека с более или менее широко очерченной группой животных, начиная от семейства гоминид и заканчивая высшими позвоночными в целом. Война в этом смысле представляет исключение. Если не брать в расчёт общественных насекомых, война как форма социального поведения является почти исключительно человеческим феноменом, и кроме людей (в широком родовом, а не видовом смысле) характерна лишь для шимпанзе и, возможно, вымерших австралопитеков. В этом смысле важно отличать войну от остальных «обычных» форм внутривидовой агрессии, характерных для многих видов животных, в том числе даже от её крайних форм, сопряжённых с убийством представителя своего вида.
В отличие от «обычной» агрессии субъектом войны выступает не отдельная особь, а организованный коллектив, противостоящий другому организованному коллективу. Таким образом, война тесно сопряжена с возникновением категорий «мы» и «они», то есть феномена этничности или протоэтничности в широком смысле. Это может иметь принципиально важное значение для эволюции, поскольку формирует дополнительный, не связанный с географией, чисто «культурный» фактор изоляции популяций и, кроме того, превращает популяцию из «вместилища» в действующий субъект внутривидового естественного отбора.
Благодаря феномену этничности популяции особей одного и того же вида фактически начинают в большей или меньшей мере вести себя как разные (репродуктивно изолированные) виды, причём с полностью пересекающейся экологической нишей, что порождает между ними антагонистические отношения и по логике вещей должно резко ускорять и интенсифицировать процесс биологической эволюции путём естественного отбора. В этом смысле именно этническая война (в отличие от гражданской) представляет собой, по-видимому, биосоциальную норму хомоэтологии.
Глубоко укоренённый в культуре, а, возможно, и в биологической природе человечества как вида феномен войны имеет важное и определяющее значение для нормального формирования индивидуальной и коллективной психологии, поведенческих реакций и социальных отношений, лежащих в основе механизмов биологического и культурного воспроизводства человеческих социумов и человечества в целом. В первую очередь это относится непосредственно к репродуктивному инстинкту. Хорошо известен феномен послевоенного «бэби-бума», компенсирующего вызванные войной демографические потери иногда даже с изрядным избытком.
И, напротив, нации, в течение одного-двух поколений подряд не участвующие в войнах, особенно если они не имеют при этом никакой «заместительной терапии» в форме «войны» с какими-либо серьёзными трудностями и тяготами, начинают фактически утрачивать волю к собственному воспроизводству и интерес к деторождению. В конечном счёте, длительное отсутствие войн имеет для демографии народа зачастую гораздо более опустошительные и трагические последствия, чем даже крайне неудачная война.
Кроме непосредственного прямого воздействия на репродуктивные инстинкты, феномен войны имеет неоценимое значение для поддержания нормальных ролей мужского и женского поведения. Прямая и непосредственная угроза насилия со стороны врага, резко повышает статус мужчины как защитника и на какое-то время искореняет возможные лишь в мирное время химеры «женского равноправия», «прав ребёнка» (по отношению к родителям и особенно отцу) и т.п. Иными словами война как в психологическом смысле (как своего рода инициация, раскрытие потенциала к культурно легитимизированному насилию и агрессии), так и в социально-институциональном плане поддерживает доминирующее положение мужчины и подчинённое положение женщины в социальной иерархии.
Война является важнейшим фактором поддержания, укрепления, оздоровления и эволюционного совершенствования социальной структуры. Она поддерживает не только коллективную этническую, государственную и культурную субъектность в целом, но и «цветущую сложность» внутренней иерархически организованной социальной структурности и упорядоченности, препятствует энтропийно-дегенеративным процессам социального упрощения, эгалитаризма и «рассыпания» общества на совокупность «меньшинств» и/или свободных атомизированных индивидуумов.
Война как стимул мобилизации чрезвычайно важна в качестве своего рода исторического фильтра, очищающего Нацию от всевозможных пагубных завиральных идей (в науке, технике, философии, общественной мысли, искусстве), переродившихся или изживших себя социальных институтов, паразитарных социальных групп. Все те гуманистические благоглупости, мелкие подлости, оторванные от жизни фантазии, скандально-эпатажные сенсации, извращённые изыски и образчики юридической казуистики, которые в тепличных условиях долгого мира буйно разрастаются и превращают жизнь Нации в удушливый театр абсурда, в условиях войны (если только это реальная война, а не симулякр таковой) явным и вопиющим образом обнаруживают свою несовместимость с выживанием и благодаря мобилизации воли к жизни могут быть ликвидированы одним махом.
Война, таким образом, возвращает общество от иллюзий к реальности, от симулякров постмодерна и извращений «современной левой философии» к Богам Азбучных Истин. Именно поэтому война, с одной стороны, обладает мощным потенциалом духовного, интеллектуального, социально-политического, морально-нравственного и культурного очищения, а, с другой стороны, выступает локомотивом цивилизационного, научно-технического, а подчас и антропологического прогресса.
Война, наконец, представляет собой один из ключевых элементов культуры. Начиная с древнейших эпосов и заканчивая современным кинематографом, война является важнейшей темой искусства и одной из основных тем, составляющих содержание истории как таковой. Начиная с восточных боевых искусств и культуры средневекового рыцарства и заканчивая современной военной наукой, война представляла и представляет собой введение агрессивных инстинктов в русло социально и культурно приемлемых форм поведения, соотнесённых с духовными, интеллектуальными, эстетическими и этическими идеалами и канонами.
И, напротив, пацифистская дегероизация, делегитимизация и демонизация войны нисколько не уменьшают генетически запрограммированную предрасположенность человека к агрессии и насилию, но ведут лишь к тому, что они проявляются не в одухотворённых и реализуемых в рамках собственно человеческой культуры воинских формах, а в формах либо чисто животных, либо даже откровенно патологических, вплоть до садизма и всевозможного изуверства.
(ɔ) Сергей Александрович Строев, февраль 2015
Об авторе: Строев, Сергей Александрович - кандидат биологических наук, PhD, профессор РАЕ, член-корреспондент МСА, академик ПАНИ, Университет г. Тампере (Финляндия).