Народная мудрость в лице Уильяма "нашего" Шекспира гласит:
Всё хорошо, что хорошо кончается ...
Хочу также напомнить не менее расхожую библейскую истину, в которой тонко подмечено природное свойство человеческой памяти:
Так будут последние первыми ...
Именно последнее воспоминание о событии приходит на ум первым. Именно поэтому яркая концовка произведения всегда производит более долговременный и сильный эффект.
Композиторы "прекрасного барокко" почему-то не сильно заботились о помпезности финалов своих сочинений. Бурные окончания активно начали использоваться в эпоху "классицизма". Послушайте сколько раз в божественно затянутой коде финала Пятой симфонии Людвиг ван Бетховен утверждает тонику.
Остаётся только позавидовать столь длительному "выражению беспредельной радости". Тридцать тактов до мажора! Не каждый так сможет.
Если только ты не законченный романтик. В качестве феерического примера: финал "Фантастической симфонии" Гектора Берлиоза.
Из отечественных "фантазёров" особо хочу выделить умение "закругляться" у Петра Ильича Чайковского. Обратите внимание, как в финале Четвёртой симфонии у подуставшего героя вдруг открывается второе дыхание:
Жить всё-таки можно ...
Не менее впечатляюще звучат так называемые "бесконечные" финалы.
И здесь пальму первенства в номинации "как долго можно кончать" я отдаю Антону Брукнеру с ослепительным до-мажорным апофеозом Восьмой симфонии.
Одним из лучших финалов-кульминаций в истории классической музыки называют мощнейшее крещендо в "Поэме экстаза" Александра Николаевича Скрябина. И не мудрено - ведь ему предшествует довольно продолжительное нарастание напряжённости с томительными остановками-задержками.
Заключительное до-мажорное трезвучие буквально брызжет светом на протяжении тринадцати тактов, в некоторых интерпретациях - почти двадцать секунд.
Мимика дирижёра - Кирилла Петренко - говорит сама за себя. Действительно, это экстаз, а Скрябин - чёртов гений.
Оказывается, композиторы любят заканчивать в до мажоре, тем самым, подтверждая вторую часть аксиомы евангелиста Матфея:
Так будут последние первыми, и первые последними ....
Ян Сибелиус поступает так в конце Седьмой симфонии. Но самая оригинальная его музыкальная идея реализована в финале Пятой "Лебединой" симфонии. Шесть широких аккордов чередуются с кромешной ... тишиной:
Лебедь становится солнцем.
А мне пора заквадрачиваться традиционной несмешной байкой:
В финале Пятой симфонии Сергея Сергеевича Прокофьева, в начале коды есть интересный момент, когда струнные инструменты играют каноном и, вступая, всё время перебивают друг друга. Таким образом создаётся особый шумовой эффект, на фоне которого идёт мелодия у медных духовых. И вот в одном месте наступает восьмая пауза, когда все струнные в унисон должны дружно сыграть гамму вверх. Дирижёру Мстиславу Ростроповичу хотелось, чтобы эта гамма прозвучала необыкновенно ярко, но как он ни пытался, добиться нужного эффекта не мог. Тогда он говорит оркестрантам:
- Представьте себе: коммунальная кухня, стоит восемь столов, восемь примусов, каждый скребёт на своем столе, никто не слушает друг друга, стоит страшный шум. И вдруг кто-то снизу кричит: "Лососину дают!" Тут все всё бросают и кидаются вниз, в магазин.
Все посмеялись. Но когда подошло нужное место, и Ростропович крикнул в паузе: "Лососина!" - то, действительно, музыканты рванули необыкновенно эффектно.
Все ссылки на статьи канала собраны в КАТАЛОГЕ. Нажимай скорее, не раздумывай!