Так прошло несколько дней – счастливых настолько, насколько это только можно представить. Наедине мы с Никитой постоянно то обнимались, то держались за руки, словно боясь, что если потеряем этот контакт, больше не найдем друг друга. А потом… я все-таки не выдержала.
- Хочу поговорить с Белкой. Между нами никогда недомолвок не было. То, что произошло сейчас – это просто за все рамки выходит. Я должна знать, почему моя подруга так поступила.
Никита грустно вздохнул и пересел поближе, накрыв своей большой теплой кистью мою ладонь.
- Что ж, давай, Куся. Я понимаю, как для тебя это важно. Где думаешь с ней пересечься?
- Хочу где-нибудь на нейтральной территории. У Мелочной не стоит. Там народа много ходит, да и посидеть не получится. А разговор выйдет долгий, я чувствую.
- Тогда предложи ей снова встретиться в том ресторане, куда она нас заманила на день рождения. Он большой, а днем там народа мало, вас никто не потревожит. Можно вновь выбрать тот кабинет за шторкой, подальше от чужих глаз. Да и вкусненького поешь. Тебе же там понравилось!
- Хорошая идея! А как же ты?
- А мы со Златой тебя проводим, а потом погуляем по побережью. Где-нибудь через час-полтора будем медленно наворачивать круги вокруг ресторана, так что как только дашь знать – встретим и с почестями проводим обратно.
- Точно-точно? С почестями? А чем докажешь?
Никита ответил шальным взглядом и потянулся к моим губам… Так что сообщение Белке я написала только через час. Отозвалась она практически моментально: «жду!» Вот и отлично. Мы неспешно собрались, причем Никита настоял на том, чтобы заново переплести мою встрепанную после наших игрищ прическу, которую он собственноручно обновлял каждое утро. А всего-то стоило один раз появиться с такой головой у Мелочной! Ира тут же восторженно заявила, что так мне идет куда больше, чем с пучком, и теперь Никита, ссылаясь на её авторитетное мнение, с удовольствием изображал из себя личного парикмахера, бережно расчесывая и собирая мои волосы в косички.
Белка и впрямь уже поджидала меня там, где уговорились. Помахала ладошкой и широко улыбнулась, будто ничего и не было. Я села напротив, сделала заказ и вопросительно посмотрела на подругу. Она грустно вздохнула и без дальнейших понуканий начала свой рассказ.
…Если бы надо было дать кодовое название всей операции, которую я провернула, я бы назвала её «отчаяние». Вижу, как у тебя расширились глаза. Где я – и где отчаяние? Однако вот так тоже бывает. Ты влюбляешься в парня, когда тебе тринадцать. Когда тебе пятнадцать – вы проводите вместе свою первую ночь. Потом он спохватывается, все проверяет и хватается за голову, потому что наивно считал, что ты уже совершеннолетняя. Разумеется, в ваших общих интересах обо всём молчать. Чтоб никто не догадался, комар носа не подточил. И вы делаете вид, что ничего не произошло, и между вами исключительно ровные дружеские отношения, как и с другими ребятами в секции.
На твоих глазах он пытается жениться. Пока он ухаживает за другой девушкой, ты тихонько плачешь в подушку. Свадьба отменяется, потому что невеста заявляет, что ей не нужен тронутый десантник с проблемной психикой. Ты безумно рада, что так вышло, но радость тоже приходится скрывать. А он меж тем решает получить второе образование и идет учиться на психолога. Крепко его зацепили слова про ненормального, который не способен держать себя в руках. Он занят с утра до вечера, он с помощью однокурсников и преподавателей лепит себе новую маску рассудительного, ироничного и спокойного гуру, знающего всё на свете, и обкатывает её на окружающих. Все в восторге.
А ты продолжаешь ждать. И когда тебе исполняется восемнадцать, ты приходишь к нему с паспортом в руках – и вы вновь оказываетесь вместе в одной постели. Но про вас по-прежнему никто не в курсе.
Если я не улыбаюсь. Часть 97