Я уже писала, как на меня жаловались, потом ушли из школы и пожалели, что ушли от меня. Писала о том, как жаловались, но вовремя одумались и не ушли. А сейчас будет самая печальная для меня история.
Марина – назовем девочку так – пришла ко мне во втором классе. Пришла не просто так. У меня уже учился ее двоюродный брат. Мамы были замужем за родными братьями, близко общались, рассказывали, как у них в школе. И вот мама Марины – пусть она будет Аллой – поняла, что в их школе творится какой-то ад, надо переводить ребенка ко мне. В школе ей пришлось повоевать, потому что девочку-отличницу хотели перевести в класс отличников. А у меня в то время собрались брошенные дети. То есть по-настоящему переживали за детей, элементарно провожали в школу и забирали из школы, узнавали о трудностях, человек 5-6 из родителей. А остальные были настолько заняты работой и/или устройством личной жизни, что на детей не хватало времени совсем. Вплоть до того, что одного мальчика хотел забрать из школы нетрезвый любовник мамы восемнадцати лет. Был большой скандал, когда я отказалась отдавать.
Поверьте, я никого не осуждаю. Понятно, что жизнь всех нагибает по-разному. Даже допускаю, что классные руководители моих детей тоже какое-то время считали их брошенными. Но без поддержки семьи добиться качества обучения непросто. Родителям было все равно, знает ребенок что-то или нет, а детям и подавно. Так что класс был очень слабенький, несмотря на то что я каждый день проводила дополнительные занятия для тех, кому трудно давалось обучение.
А еще, когда дети брошенные, желание быть любимым у них остается. И если эту любовь им не дают родители, то у них рано начинается сексуальное взросление. Я действительно наблюдала за классом «а», и там все были просто детьми. Читали А. Гайдара, обсуждали рассказы В. Драгунского. По сравнению с ними мой класс казался прожжённым и заматеревшим. Девочки пели на переменах хором песню «О боже, какой мужчина!» Переписывались с мальчиками о том, где будут целоваться на перемене. В общем, делали все то, что обычно делают подростки в 7-8 классе, а никак не в начальной школе.
Понятно, что администрация школы хотела как лучше, пытаясь определить Марину в другой класс. Но она оказалась в моем.
Безусловно, такая девочка – радость для учителя. Вежливая, старательная, умная, всегда готова помочь. Умеет находить общий язык с одноклассниками. Если и зазнается, то сильно этого не видно. Одна беда — я видела, что у родителей к ней завышенные требования. Как раз тот самый случай, когда строго спрашивают за каждую описку, ошибку, помарку. Каждый день проверяют домашнее задание, заставляют переписывать по десять раз, до тех пор, пока не будет идеально. Кроме этого, у нее была куча других кружков, так что весь день расписан практически по минутам. Образовательный нон-стоп.
Знаете ли вы, как такие дети спасаются от чрезмерной нагрузки? Уходят в болезнь! Они понимают, что это единственный шанс получить выходные. Так что моя умница и красавица училась примерно так: месяц учится — две недели болеет, месяц учится — две недели болеет. Всегда есть справки, программа пройдена и усвоена. Так что я только сочувствовала Марине и все набиралась духа, чтобы побеседовать с Аллой о причинах ее слабого иммунитета. Заметьте, у нее не было никаких хронических заболеваний! Исключительно простуда постоянно цеплялась. То есть самая настоящая психосоматика. Подтверждает мою версию еще и одна история, со смехом рассказанная мне Аллой:
— Нашла у дочери записку самой себе: «Спросить у Коли домашнее задание. Если много — записать только половину».
Вот так мы жили-поживали, пока не дожили до четвертого класса.
В выходной мне внезапно звонит папа Марины и сладким голосом интересуется, проветривается ли кабинет каждую перемену?
Не ожидая подвоха, я ответила, что нет, каждую перемену не получается, потому что дети находятся в кабинете, я боюсь их простудить. Когда все выходим, тогда проветриваю: до начала уроков, когда все в столовой, на физкультуре и на английском.
Тут надо сделать маленькую ремарку. Думаю, москвичам трудно представить себе, что собой представляет наша школа. Она построена в 60-е годы, видимо, в режиме максимальной экономии. По сравнению с другими школами у нас очень узкие и темные коридоры. Во вторую смену мы стараемся переводить как можно меньше классов, основная масса ребят учится в первую. Поэтому когда выходишь днем на перемену, ощущение, что по коридорам идет первомайская демонстрация. В толпе не протолкнуться. В основном это старшеклассники, потому что отдельного здания для начальной школы у нас тоже не предусмотрено. Когда малыши оказываются в этой толпе, они просто дуреют. Вероятно, эффект толпы, не знаю. Но если в коридоре орет, дерется или бегает ученик, спрашивают, конечно, с классного руководителя. Поэтому я отпускала детей в туалет, но рекомендовала находиться в классе. Доставала им настольные игры книги, раскраски, кроссворды, включала музыку спокойную. В общем, старалась что-то придумать, чтобы занять их на перемене. Если наш класс учился во вторую смену, то они выходили в коридор. Во второй смене было пусто и тихо, мы даже в игры вместе играли.
И вот папа слышит, что дети на перемене в классе, и начинает очень агрессивно, надменно мне объяснять, что я нарушаю права детей, перечислять все законы, которые я нарушаю, и вишенка на торте:
— Вот поэтому моя дочь и болеет! У вас сплошные вирусы в кабинете, раз вы не проветриваете!
Заметьте, кабинет проветривался, но не каждую перемену, а только два раза в день, три раза, включая проветривание до начала уроков.
Это был настолько неприятный разговор, что до сих я его вспоминаю с болью.
С сарказмом ответила:
— Я рада, что вы наконец нашли, кого обвинить в болезни своей дочери. Я вас услышала. Ваша дочь может проводить время на перемене в коридоре.
Дальше я положила трубку.
Обида была в первую очередь от того, что я всегда была открыта для родителей и никогда не давала повода думать, что я могу услышать кого-то, только если ко мне подойдут с томиком закона в руках. Всегда говорила: «Если есть какие-то претензии, непонимание, недовольство, подойдите, мы все обсудим. Всегда можно найти общий язык». И тут так себя ведут родители, от которых я меньше всего ожидала.
Алла потом подошла и извинилась. Но, если честно, в искренность ее извинений я не поверила. Мне показалось, что она просто боится последствий (что я теперь, мстя дочери, начну ей четверки ставить). Но я так никогда не поступала. Извинения приняла.
А дальше самое интересное. Марина изменилась. Это было тоже очень неприятно. Она стала как-то свысока со мной разговаривать. Однажды в моем присутствии рассказывала девочкам:
— Мой папа позвонил, теперь нам можно в резиночки в коридоре на перемене играть. Не верите – пойдем спросим, — и после того как я разрешила, с чувством превосходства: — Я же говорила!
Только ведь я не обманывала о демонстрациях на перемене. Через минуту они вернулись в кабинет и стали пытаться играть в резиночки в классе. Но тут уже я возразила.
Вот так и расстались мы. Время прошло, а осадочек остался. Вроде бы родители и не жаловались на меня, а все равно самая болезненная для меня история.
А что вы делаете, когда есть претензии к учителю? Если вы учитель, какие самые неприятные воспоминания у вас? Свои истории можно написать анонимно на электронную почту darkina_alona@mail.ru