Любое копирование без разрешения автора запрещено.
Глеб проснулся с головной болью. Он лежал в незнакомой постели. Сквозь щели плохо задернутых гардин в комнату едва проникал свет тусклого дня. В воздухе висел густой тяжелый запах чужих духов, рядом лежало горячее вытянувшееся тело. Он повернулся, посмотрел, но это ничего не прояснило. Женщину он не знал, как попал к ней, не имел понятия. Он легко тронул ее за плечо и тихо спросил:
- Ты кто?
Женщина что-то пробормотала, и, не просыпаясь, слегка пошевелилась. На вид ей было хорошо за сорок, глубокие морщины избороздили ей лоб, носогубные складки оттянули вниз тонкую полоску губ, двойной подбородок переходил в дряблую шею. В груди не было никакой горделивости, она отвисла как уши спаниеля и плоскими лепешками мерно вздымалась в такт дыханию.
Глеб обругал себя, но это мало помогло. В голове крутились какие-то смутные воспоминания не желающие выстраиваться в стройную картину. Он вспомнил, как в шоке от выходки жены покинул ночной клуб, как, поругавшись с Ларисой, зашел в первый попавшийся, открытый бар, вспомнил, как сидел у стойки и молча наливался водкой, потом сидел на чьей-то кухне и плакал, а какая-то женщина, утешала, прижимая его голову к своей груди. Ему это пришлось по вкусу, он перестал плакать и стал целовать эту грудь сквозь одежду. Он вспомнил, как женщина стонала в постели:
- Мне никогда не было ни с кем так хорошо,- на мгновение почувствовал мужскую гордость, но, сколько не старался, больше ничего вспомнить не смог. Он еще раз посмотрел на женщину и признал правоту пословицы: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. Вчера водки видимо было с лихвой. И тут же укорил себя: откуда такой критический взгляд в подобных обстоятельствах. И впервые подумал сам о себе: какая же я все-таки скотина.
Стараясь шуметь как можно меньше, он выбрался из постели, оделся и ушел по-английски, не прощаясь, оставив в прихожей, на телефонной полочке несколько купюр с портретом американского президента.
В семь утра он открыл дверь собственной квартиры и, не разуваясь, направился к секретеру. Глеб твердо решил разделаться с фарсом, именуемом семейной жизнью. Маринка перешла все границы. Так опозорить его. Он лихорадочно перебирал документы в поисках свидетельства о браке. Хорошее дело браком не назовут, всплыла избитая фраза. Он усмехнулся и тут же поморщился, снова дала знать о себе голова. Она пульсировала, толчками выталкивая боль в виски от малейшего неловкого движения. Все же зря он тянул время, ребята из юридической службы давно бы решили эту проблему. Он нашел нужный ему документ и собрался закрыть секретер, как на глаза ему попалась аккуратно перевязанная тоненькой атласной лентой, как в старину, пачка писем. Движимый любопытством, он дернул за бант и развернул лежащий сверху листок. Глеб прочитал его, машинально развернул второй. Он был адресован, как и первый, любимой Маке. Кровь в висках запульсировала с еще большей силой. Голова уже не просто болела, она раскалывалась от боли.
Если понравилось, ставьте пальчики вверх, подписывайтесь на канал,делитесь со знакомыми и друзьями. Буду благодарна за комментарии. Мне очень нужна поддержка и обратная связь.