Раскол в Русской православной церкви возник ещё во времена правления царя Алексея Михайловича. "Яблоком раздора" стали реформы патриарха Никона, которые не были приняты значительной частью населения. В 1666 году несогласные были преданы анафеме, объявлены "раскольниками" и, фактически, поставлены вне закона. Спасаясь от гонений, приверженцы старой веры разбредались по всей стране, подыскивая для жизни потаённые труднодоступные места. В чащах дремучих лесов и посреди непролазных топей раскольники обрекали себя на незавидное существование, полное тягот и невзгод.
На Урале раскольников привечали охотно. На горных заводах их ценили за трудолюбие и дисциплину. Староверы не терпели пьянства, а многие из них, ко всему прочему, были искусными ремесленниками, знатоками своего дела. Да и сами хозяева уральских заводов зачастую втайне держались старой веры. В их числе был и Лев Расторгуев, владевший Кыштымскими и Каслинскими заводами. Именно благодаря ему в начале XIX века Касли стали крупнейшим оплотом старой веры на Урале.
В 1811 году Расторгуев помог старообрядцам основать в окрестностях Каслинского завода небольшой монастырь, который вошёл в историю как Сунгульский скит. Для обители был выбран остров у юго-западного берега озера Сунгуль. Благодаря пожертвованиям богатых купцов и уральских промышленников монастырь рос буквально на глазах, обретая всё большее влияние в среде уральских раскольников.
Правда, мирная жизнь Сунгульского скита продолжалась недолго. С восшествием на престол Николая I Россию накрыла очередная волна гонений на приверженцев старой веры. По всей стране выявлялись старообрядческие скиты, часовни и молельни, оценивалась численность их приходов, составлялись списки наиболее влиятельных и богатых раскольников. Когда вся эта скрупулезная работа была проделана, оказалось, что раскола придерживаются чуть ли не 8 миллионов человек! Эта пугающая цифра переполнила чашу терпения Николая I. С 1836 года все старообрядческие храмы начали закрывать, "еретические" книги и иконы изымались и уничтожались, раскольники подвергались преследованиям. Правда, старообрядцам давали возможность перейти в единоверие – то есть, формально признать власть Московского патриархата, а взамен получить разрешение сохранить часть своих древних обрядов. Но особо "упорствующие" в расколе не желали идти на компромиссы. Им приходилось бежать ещё дальше на восток, в глухую сибирскую тайгу, куда пока что не могла дотянуться тяжёлая государева длань.
Когда "переписчики" добрались до Сунгульского скита, многие его обитатели, не желая быть застигнутыми врасплох, уже покинули берега озера. В сохранившихся документах говорится, что в 1836 году отшельническую жизнь здесь вели 13 человек – в основном, древние старцы, которым уже ничего не было страшно. За пределами скита они не бывали, а продукты и вещи первой необходимости доставляли им сочувствующие с Каслинского завода.
В духе царившего тогда "просвещённого" времени меры в отношении обитателей скита были предприняты довольно мягкие. Монахов рекомендовалось "подвергнуть увещаниям об оставлении раскола и водворить в места приписки с установлением за ними наблюдения". В случае отказа предписывалось заточить их в тюрьму на две недели, после чего "беседу" повторить. Жители скита, не имеющие монашеского пострига, от какой-либо ответственности и вовсе освобождались, и лишь должны были быть разосланы по домам.
На фоне прочих обитателей скита особо выделялся крестьянин Михаил Митрин, в начале 1820-х годов принявший постриг в Сунгульском ските под именем Макария. Будучи допрошен, он "исповедался в грешном невежестве и принял единоверие", после чего был отпущен на свободу. Макарий поселился в лесу недалеко от бывшего скита и позже ещё не раз наблюдавшие за ним агенты были вынуждены писать в своих реляциях примерно следующее:
"... А крестьянин Митрин, который под предлогом рыболовства остался жить в лесу, может привлекать в раскол и других, и, таким образом, уничтоженный уже Сунгульский скит имеет полную возможность снова восстановиться".
Чтобы не допустить такого оборота дела, в 1849 году Макария выселили с берегов Сунгуля, а все монастырские строения разрушили до основания. Удивительно, но в 1860-е годы, после отмены Александром II крепостного права, Макарий сумел вернуться на прежнее место и тут же принялся за восстановление обители. На берегу Сунгуля снова появилась часовня, в которой возобновились богослужения.
К началу XX века озеро здорово обмелело, и остров, на котором когда-то располагался скит, превратился в полуостров. В 1900 году на почитаемом старообрядцами месте поселилась монахиня Ксенофония с несколькими послушницами из Каслей. Так Сунгульский скит возродился уже в качестве женского монастыря, а полуостров получил среди местных жителей "говорящее" название Монашки, сохранившееся и поныне.
Удивительно, но вновь созданной женской обители суждено было почти в точности повторить судьбу мужского скита. После революции 1917 года из-за усилившихся антирелигиозных настроений и царивших вокруг голода и разрухи начался новый исход старообрядцев в Сибирь. Некоторые из послушниц Сунгульского скита в итоге осели на берегах Енисея и в Колыванской тайге.
Впрочем, нашлись и те, кто не захотел покидать родной скит. Их судьба была предопределена. В 1929 году полуостров оцепили сотрудники НКВД, все жители скита были задержаны. Молодых насельниц отправили по домам, а стариц поместили в лагерь под Верхним Уфалеем. Дальнейшая судьба пленниц остаётся неизвестной, но, с учётом реалий того времени, с трудом верится, что они в итоге были освобождены. Так молодой советской властью была поставлена жирная точка в более чем вековой истории Сунгульского скита.
До наших дней на полуострове Монашки сохранились остатки скитских построек, по которым можно составить представление о том, как когда-то жили его обитатели. В том месте, где на берегу Сунгуля с 1994 года стоит большой деревянный крест, когда-то находилась монастырская часовня. Неподалеку от часовни размещались монашеские кельи и хозяйственные постройки. Кельи представляли собой землянки, выложенные изнутри природным необработанным камнем. В каждой из них имелся небольшой очаг. Со стороны озера постройки были обнесены каменной стеной. В холодное время года она надёжно защищала скит от холодных ветров и метелей. В ней был оставлен проход к озеру, к воде спускались каменные ступени. В основании небольшого холма рядом с часовней были устроены погреба. Для удобства и экономии тепла все монастырские постройки, за исключением часовни, были перекрыты одной сплошной крышей.
В наши дни с юго-востока к скиту примыкает большое болото. Когда-то на его месте плескались воды озера Сунгуль. Посреди болота и сейчас есть небольшой остров. По легенде, когда-то на нём жили три старицы. После смерти последней из них в её землянке была найдена чудотворная икона, исцелявшая болезни. Куда делась эта икона впоследствии и чей образ на ней был запечатлен, легенда до нас, к сожалению, не донесла.
Ещё в середине XX века на кладбище близ Сунгульского скита было около четырех десятков могил, покрытых надгробными плитами, обработанными на Каслинском заводе. Среди них особо почитались могилы старицы Елены и старца Леонида. Последнего и вовсе почитали неканонизированным святым. В 70-е годы надгробные плиты таинственным образом исчезли: очевидно, были пущены на какие-то более важные нужды общества развитого социализма. А уже в 90-е годы всё кладбище было варварски перекопано кладоискателями. Непонятно, какие ценности надеялись отыскать гробокопатели: сами они позже рассказывали, что находили в могилах только истлевшие кости и старинные оловянные крестики. Но в одной из могил они обнаружили тело молодой женщины, нетронутое тленом. Это произвело на осквернителей могил такое впечатление, что они в страхе разбежались. Долгое время кладбище оставалось разорённым. Лишь в 2002 году члены общественной организации "Миротворцы" из посёлка Вишневогорска расчистили территорию и привели могилы в порядок.
Недалеко от кладбища находится глубокий колодец. Его стенки выложены необработанным камнем, а сам он имеет уникальную кувшинообразную форму – расширяется книзу, где блестит студеная вода. Такие традиционные для Урала колодцы почти нигде уже не сохранились. Вода в колодце до сих пор многими почитается как святая. Говорят, что она сохраняется неиспорченной больше двух лет.
Если вы дочитали эту статью до конца, возможно, вас заинтересуют мои очерки на смежные темы. На моём канале вы можете прочитать о Григории Зотове – печально известном управляющем Кыштымскими заводами, которого в народе прозвали "кыштымским зверем". К слову, он тоже придерживался раскола и попал под "горячую руку" Николая I отчасти именно из-за этого. Также вас может заинтересовать цикл статей о других окрестных озёрах: Синаре, Иткуле или Иртяше.
