Часть первая. “Человеческий фактор”.
Ночь встретила худого, сутулого юношу за компьютером. Она появилась из маленького темнеющего просвета и накрыла всё в округе. Не здороваясь, мягко очутилась на полу и вальяжно прошлась по комнате. Как кошка, потёрлась о его спину, и отошла в угол комнаты. А когда пришло время и электрический свет разогнал потоки тьмы, она устремилась к окну и скрылась в чёрном небосводе…
Сидевший пробовал связать несколько строчек. В комнате редко звучала музыка, она просто сбивала с потока и без того редко приходящих мыслей. Годилась для релаксации, и если кто-то приходил.
Иногда, юноша удивлённо замечал за занавесками рассвет. Здесь он не был таким впечатляющим, но в крае… в местах, далёких от высотных домов, да и вообще, зданий выше второго этажа, прощание и встреча солнца происходила во всей своей красе. А домик дальних родственников… западное окно мансарды таило в себе такие виды, за которыми не нужно было ехать ни за какую границу. Когда вид простирался на несколько километров, а уходящее солнце скрывали большие облака… они становились кроваво-красными… или молочно розовыми, зависело от погоды.
Давным-давно у этого человека не было никаких эмоций. С возрастом пришла терпимость… хотя это лучше было бы назвать смирение. А остались три простых порока. Ненависть, зависть и страх. Идеалы он, наверное, черпал из стирающейся памяти. И помнил, что немалая часть людей, живущих своим прошлым, попросту страдает болезнью Альцгеймера. Может быть, это и накроет его в будущем.
Наступивший день решает небольшую веху в его жизни… возможно, он заставит катиться юношу по склону вниз… или укрепит текущее положение. Цепляясь за прошлые успехи, он подошёл к пропасти на столько близко, чтобы сорваться от внезапного порыва ветра.
Рассвет был особенно ярким этим утром. С тяжестью на душе, подобно рюкзаку с кирпичами, он пошёл давно изученным маршрутом. Его мало кто видел в деканате со стрижкой под призывника, и, в свете последних событий, это выглядело особенно нахально.
Улица. Где-то, за воротами детского сада слышались приятные мелодии, и хотя они были сочинены не совсем в этой стране, сердцу становилось легче. Хитрое солнце заливало светом все окрестности, но ни капельки не согревало. Проходя мимо подкошенного дерева на небольшой полянке, посреди безразличного асфальта, этот человек вспоминал своё любимое место в этом городе, и тех кто были рядом. Они считали себя перспективными, они ими оказались, но в городе остались единицы. “Периферия”. Унижение достоинства? Низкий уровень простой человеческой культуры. Последнее могло существовать в этих краях. А некоторые из одноклассников вообще мечтали уехать из страны. Как мерзко.
Промозглый встречный ветер раскалил огонёк сигареты добела. Клубы дыма растворились в утреннем воздухе, и вместо маленькой неумирающей депрессии пришло чувство лёгкого никотинового отдыха.
Университет. Он заглянул в деканат, и, с облегчением для себя, увидел что нужного человека не было. “Потом зайду”, сказал бы его внутренний голос, если бы он существовал. Не успев незаметно исчезнуть, парень понял, что его что-то задерживает. Боковой взгляд. Знакомый до боли, стоявший рядом человек, был одним из тех кто мало-мальски всегда поддерживал его. Преподавательница маркетинга. Уверенная в нём не меньше своей матери, другой преподавательницы этого заведения, она пыталась поставить его на правильный путь. Но это прошлое, просто хорошее впечатление, сейчас было ни к чему.
Парень пошёл в другой кабинет, второе единственное место, где можно было встретить людей, от которых зависела его учёба. Ему было нечего ответить на яростные вопросы о посещении, ведь он был во всём не прав. Оправданием, наверно, могли бы послужить лишь пропуски по причине смерти. Не известно, на сколько бы это затянулось, но точку поставил декан. С его появлением худенький сутулый человечек оказался в кольце самых справедливых обвинений. Сегодня он узнал, что у декана есть семья, а пятьсот человек на пяти курсах точно так же могут загреметь в армию.
“Это элементарное унижение”…”теперь определяйтесь сами… моё терпение не безгранично… а с сегодняшними проверками…”
Поняв, что скоро его ожидает новый виток жизненной спирали, он пошёл туда, где его меньше всего критиковали. В фирму, где подрабатывает. Где среди сотрудников было немало прекрасных девушек и женщин. Где его оценивали не столько по уму, сколько по старанию. А выполнять простую однообразную работу он умел. Где его даже некоторые читали.
Он позвонил родственнику и доложил о гибельном положении. Последний ко всему уже привык. По пути к рабочему месту юноша шёл, бессмысленно кивая встречным и здороваясь с некоторыми. Увидел знакомое, приятное, исполненное доброты лицо и открылся ему навстречу.
“Ну вот”, - сказал бы внутренний голос, если б существовал, - “ты называл прошлые недели и месяцы бессмысленными, а что будет теперь?”
Укреплённая дверь отворилась, и на пороге появилось лицо шефа. Парень моментально встал и поздоровался. Впрочем, руководитель не торопился отпускать руку. Юноша, незаметно кивая, смотрел немного вниз и сохранял идиотскую улыбку.
- Ты знаешь, что я не пускаю на работу прогульщиков?
- Я… я думаю, я созрел для армии. Это путь…, - с этими словами он убрал идиотскую улыбку.
- Какой армии, о чём ты вообще говоришь? О чём я тебя спрашивал? - О прогулах в университете. Это не моя специальность. На третьем мне ещё как-то помогли… но четвёртый… это вообще что-то узкопрофильное…
- Я например, не понимаю, чего тут может быть сложного. Элементарное нежелание? Да я… сам окончил… ещё тогда… специальность не относящуюся к теперешнему делу. У нас даже у дворников высшее образование. Закончил приборостроительный… но где я теперь?!
Когда юноша только начал подрабатывать там, он действительно оставлял хорошее впечатление у многих, уделял гораздо больше времени чем сейчас. Мало того, в летние месяцы первого года, его начали узнавать на улице. Люди, которым он в сферу своей работы оказывался полезным. А на простой вопрос “Ты на работу?” - он иногда с гордостью отвечал: “нет, я на практику в налоговую”. Впрочем, поправлюсь. Место подработки к последнему отношения не имеет.
… опершись на собственный локоть, он практически засыпал в обед. Но сонного царства сегодня не получилось. Вновь распахнулась бронированная дверь, и вновь вылетел шеф. К неожиданности паренька, босс пролетел мимо него и мимо стола, схватился за трубку факса-телефона. Он повернулся обратив на него уничтожающий взгляд, и у человека похолодело внутри.
- Тебя к телефону.
- Ме… меня? – парниша протянул дрожавшую руку.
- Ну не меня же!
В трубке звучал властный голос родственника, а юноша стоял посреди чужих рабочих мест и разговаривал по факсовому аппарату. Как он понял, ему нужно было навестить декана ещё раз. Он был на пятой минуте разговора и записал половину необходимого, когда подбежал сотрудник из другого отдела:
- Слушай, да, у меня финансовые документы горят, это единственное место чтобы принять факс!
- эээ… **обращается к трубке**: давай перезвоню, тут телефон нужен срочно.
- **голос в трубке**: две минуты ничего не решают. Так вот…
Прошло ещё три минуты.
- Слушай, неужели нет возможности перенести разговор? – возмутился сотрудник.
- Коль, давай переключу, - спросила секретарша.
Парень же, развёл руками, пытаясь слушать и записывать.
- Это же С.Р.О.Ч.Н.О.! – повторил сотрудник
- Ну давай попозже поговорим, - обратился парень по телефону.
- **голос в трубке**: ты слушай меня! Значит так…
- Да вы издеваетесь, что ли? – не выдержал сотрудник.
- Слушай, на меня тут с двух сторон давят, - выдохнул парень…
Сотрудница обиженно отвернулась. Другого второго человека в комнате не было.
А внутренний голос, если бы он был, советовал отвечать иначе, безуметс…:
“Вот вы у меня трубку просите, а у меня только самокрутки есть. А между тем, в республике Мозамбик, от туберкулёза каждый день умирают дети…”
“Это вы с вашими мелкобуржуазными амбициями поддержали правительство Гайдара
и.т.д…
В последней попытке придти к консенсусу, юноша, предупредив заранее, передал трубку с одним оппонентом другому. Он не хотел этого. Властный родственник не стеснялся называть фамилию, а у сотрудника возникал вполне естественный вопрос – а кто это?
Словесную дуэль было трудно воспроизвести… особенно в монологе.
Когда паренька всё-таки перевели разговор на другую линию, он успешно закончил разговор, и отправился обратно в университет…
Вновь учебное заведение. Людей становилось всё меньше и меньше, они разъезжались перед выходными. Во второй половине дня было трудно застать декана, но он попробовал.
Парень медленно открыл дверь учебной части. Внезапно, ему стало стыдно, ведь он подвёл её. Когда он зашёл, ему стало не хорошо, когда юноша увидел эти заплаканные глаза. Он закрыл дверь за собой, и их уже не было слышно.
Из-за двери доносились лишь остатки фраз…
- …теперь я знаю, кем была та, кого ты потерял. Мне сказал твой родственник… я соболезную.
- …да…. несколько ближе, чем…
- ……. я думаю, мне стоит пойти в армию. Хорошо это или плохо, я заслушиваю этой участи…
- ……нет……я……мы…… не хотели бы отпускать тебя туда. У тебя был там какой-то диагноз. Крайне серьёзного повода не нужно, но важно общее состояние. И мнение пары-тройки специалистов. Возможно, у тебя получится взять академический. Поработаешь с годик, думаю, придёшь в себя.
- …… спасибо…… я……
Треть была сделана…. но на самом деле, не было сделано ничего. Следующей весной он может увидеть жизнь совсем с другой стороны. Она там тоже бьёт ключом. Но его… его всё равно очень легко сломать, что бы не казалось…
***
- Что у него? – спросила участковый психотерапевт, - ……эмоциональное расстройство?
- Не совсем, - ответила более пожилой психолог, - ……личностное……