После третьей рюмашки вдруг является Муза,
Начинает стебаться она надо мной:
Я пишу не стихи, а мечты карапуза,
Что родился однажды распрекрасной весной.
Муза тоже, бывает, напивается в стельку
И тогда начинает мне занудным стихом:
“Что же ты, дорогой, меня тащишь в постельку,
А потом запрягаешь и садишься верхом.”
Засыпаю под утро, сбросив Музы оковы,
Слыша ласковый голос: “Милый, только не злись”,
Просыпаюсь — записка: “Твои вирши готовы.
Вымой пол и посуду и слегка похмелись”.
