ЧОКНУТАЯ.

Автор произведения - Александра Рудэн, 04.07.47.

Мира шла не видя перед собой дороги. Она перешла улицу в неустановленном месте. Машина резко затормозила перед ней, а водитель в негодовании кричал:
- Куда прешь?
- Идиотка. Чокнутая баба, - завизжала женщина, сидящая рядом с водителем.
 Но, Мира никого не слышала, продолжала свой путь. Ее поглощали мысли о сыне, которому недавно исполнилось восемнадцать лет. Сегодня состоялся суд и Мира не могла поверить, что ее мальчика, ее солнышко, теплого и живого, красивого и спокойного увели в наручниках из зала суда. Пять лет колонии за хранения наркотиков.
Она не могла поверить и тогда, когда его разыскивала милиция и следователь заглядывал в диван, а сын Юрасик, в это время, был на даче.
Тогда, Мира сразу поехала на дачу, а там уже был следователь и задержал всю теплую компанию, сына и его друзей.
- Юрасик?
 - Так получилось мама. Не те люди в гости зашли.
Она бегала по инстанциям и умоляла отпустить ее мальчика.
- Закон, для всех одинаковый.
- А, Павловского почему отпустили?
-  Он был чист.
- Так и мой мальчик чист.
- Нет.
С правого бока был магазин и Мира машинально зашла. «Для чего я здесь? Что я хочу купить?» - думала она, всматриваясь в полки. Она стояла в отделе «Парфюмерия».   «Ах, да. Я пришла за краской для волос», - вспомнила она и не читая инструкцию и рекомендацию, даже не посмотрев, какой будет цвет после окраски волос, Мира двинулась к кассе. Кому – то, чтобы снять стресс, нужно выпить рюмку коньяка, а кому – то нужно объестся едой, до потери пульса, кто – то таскает мебель по периметру квартиры, а Мира после стресса экспериментировала над своими волосами. Когда она разошлась с мужем, она окрасила волос в фиолетовый цвет. После ареста Юрасика, она окрасила волосы в ярко красный цвет.   На суд она пришла с прической «Ирокез». Судья посмотрела на нее и поперхнулась на первых словах обвинительного акта.
 Она пришла в дом, и сразу принялась красить волосы.  Проделав все процедуры, высушила и посмотрела в зеркало. «Сорок лет, а превратилась я уже старуху и этот черный цвет не к моему лицу», - подумала она схватила ключи и спустилась на первый этаж. Зашла в парикмахерскую.
- Что будем делать?
- Побреемся на лысо.
- Тогда, я предлагаю вам купить у меня парик.
- Лето ведь.
- А, почему бы нет. У вас правильная форма головы. Я бы сама такую прическу сделала. Дети привезли из лагеря вши. Химичу над собой и над ними.
- Что мешает?
- Муж.
- У меня нет мужа.
- Тогда ясно, - сказала молодая женщина и над головой Миры зажужжала машинка.
 Стриглась и красилась она часто, как будто высказывая протест, кто обижал ее. А обижали ее часто. И родственники, и сослуживцы по работе. Как будто у нее внутри был магнит, и она притягивала людскую зависть и раздражительность.  Она уже давно была одинока, без мужского внимания. Вернее сказать, мужчины липли к ней, как мухи на кое - что, а она не могла позволить никому приближаться к себе, без своей любви. Это вызывало у мужчин раздражение, а у женщин ненависть, так как этим она показывала всем одиноким женщинам, что она не из их породы. Гордыня, единственный был ее грех. Она страдала и ее протест рос с такой силой против всего, несправедливого, что она могла бы оторвать людей от рутинной жизни, и двинуться и повести их на баррикады.
 Мира знала о том, что созревший «чирей» рано или поздно выйдет наружу, так и ее протест находился на высшей точки пика.
 Зазвонил телефон. Звонила Анастасия, мать наркомана со стажем, который уже десять лет, только и знает, что переезжает из клиники в клинику.
- Мира, у нас завтра пикет в парке, что возле рынка. Приходи.
- А мне зачем? Что, ты не знаешь, что Юрасика посадили?
- Мира, побудешь с нами, тебе легче будет.
- Легче мне не станет, если бы ты знала, что твориться у меня в душе.
На следующий день, в субботу, выходной день, Мира, одев светлый сарафан, все – таки пошла на митинг.
 Она смотрела на митингующих и думала: «Те, которым адресована боль матерей, на митинг не ходят. Значит круг замкнулся, посвистели, покричали и разошлись». К ней подошла Анастасия, ее возраста женщина.
- Мира, ну ты даешь.   Прическа твоя меня поразила.
- Отрастут.
- Может выступишь?
- О чем говорить? Юрасик не мог отличить плохого от хорошего. Кто виноват? Теперь я уже не знаю.
- Так скажи всем об этом, тебе легче станет. Петрович, к тебе я даму направляю.
Рядом продавала красивая женщина литературу по наркомании.
Одна женщина узнала продавщицу и громко стала ее срамить.
- Надо же, это же Марина, что у нас в центре работает. Вы только посмотрите, сколько на ней золота навешано, а наши дети у нас воровали и не вылечились у нее. И кто печатает эту макулатуру? Люди добрые, нас лечит Англия.
Люди стали подходить и кто – то, у кого сдали нервы, перевернули лоток и брошюры побросали в фонтан.  Марину немного помяли, разорвал ей пять цепочек на шеи, отпустили, так как за нее заступился ее муж.
- Ну, хватить драться, - закричал Петрович и добавил. - Сейчас выступит новая мама, у который пострадал ребенок. Настя, ну идите же сюда.
Настя подтолкнула Миру к трибуне, то есть к лавке, на которую становился, каждый выступающий.
- Не дрейф, - сказал Петрович и поставил ее на лавку.
- У меня есть сын Юрасик, хороший мальчик, добрый и ласковый. Как получилось, что он оказался в плохой компании, не могу сказать. Недоглядела я.
Она видела, как в толпу вошли три цыганки и стали попрошайничать. Никто ничего им не давал. Самая старая подошла к Мире и сказала:
- Чистая ты женщина и тебе не место быть здесь. Хочешь я тебе скажу о том, что ждет тебя в будущем, позолоти ручку.
- Не к месту ты сюда пришла. Не надо мне ничего гадать. Да и денег у меня нет.
- Я тебе даром скажу, - сказала старая цыганка и схватила ее за подол сарафана.
- Ну, чего пристала, уйди отсюда. Люди, а это те, кто помогает нашим детям умереть.  Наверное, пришли продавать вам, если ваши дети сейчас по клиникам,- сказала какая – то женщина.
 Та женщина, что перевернула лоток с книгами, предложила:
- Надо их обыскать?
И сразу женщины образовали круг.
- Мы только гадаем, - кричала пожилая цыганка. – Не задавите беременную.
 Мира видела, как стали женщины обыскивать цыганок.
- Люди побойтесь Бога. Молодая цыганка беременная, - закричала Мира. – Отпустите их.
- Вот, как она беременная, - закричала какая – то женщина, показывая всем привязанный пластмассовый живот.
 Кто - то предложил.
 – Бейте их.
 Недалеко стояли два цыгана. Старый цыган, сказал молодому:
- Васек, стрельни поверх голов, а то я боюсь, что у Таисии сердце не выдержит от их рукоприкладства. Вишь, наших женщин сумками их бьют.
- Так  милиция недалеко.
- Стрельни и прячься, вон там, за контейнером. Пока будут разбираться, ты убежишь, толпа испугается и выпустит из круга Таисию.
 Васек убежал за контейнер
Мира продолжала махать руками и успокаивать толпу. Прозвучал выстрел, и она стала оседать на лавку.
- Убили, - закричали женщины и кинулись к лавке, забывая о цыганках. Те выбежали из толпы.
- Стрелять - то зачем было, - сказала Таисия старому цыгану.
- Я Ваське приказал, поверх головы стрелять.
- Ну, правильно, а та лысая стояла выше их голов. Жаль, хорошая женщина… может быть, только раненная?
 - Пошли отсюда. Я очень испугался за тебя.
Петрович хлопотал возле Миры.
- Она жива. Вызовите скорую помощь.
Мужчина пробивался сквозь толпу.
- Я врач, пропустите меня.
Он наклонился над раненной женщиной.
 - Странно. Сарафан, залитый кровью, а отверстия я не вижу.
- На нож. Разрежь сарафан, - приказал Петрович врачу, подавая нож.
- Ну, сам посмотри, нет входного отверстия на груди. Откуда кровь? Может быть с носа?
- Чего смотреть, ты врач. Негоже старому человеку на сиськи молодой женщины глаза пялить. Да хватить ее тебе щупать. У кого есть булавка?
 Какая -  то женщина подала булавку и Петрович соединил два конца сарафана, на груди у Миры.
- Милиция приехала
 К толпе подошел старик и спросил у женщин.
- Митингуете? О чем?
- О наших бедах.
- Я тоже хочу сказать.
- Иди на другую лавку, а то эта занята. О чем говорить будешь?
- О квартирной плате, дорого нам приходиться ЖЭК.
- Дед, иди отсюда. У нас те же проблемы, но здесь другой вопрос решается.
- А, когда будете митинговать…
- Завтра приходи, - пошутил кто – то над дедом.
- Большое спасибо.
 Мира приходила в себя. Она открыла глаза.
- Кажется, я упала от страха. Я видела мальчика, который стрелял, от контейнера.
Кто – то сообщил в милицию о том, что на митинге застрелили женщину. Сам начальник милиции приехал с группой. Он шел к лавке и все расступались перед ним.
Мира одной рукой поддерживала булавку на сарафане и внимательно всматривалась в приближающего человека в форме.
- Костя, - прошептали ее губы. – Костя,  ты живой? А мне написали, что тебя привезли в закрытом гробу.
- Мира? В тебя стреляли? Как ты оказалась в этом городе?
- С мужем приехала, это его родина. Приехали и сразу разошлись. А ты давно здесь?
- Недавно перевели меня в этот город. Идти можешь? Почему кровь у тебя на сарафане. Чья это кровь?
- Как и прежде много вопросов задаешь, а ответов не даешь. Почему не писал?
- Ты же замуж вышла, тревожить не хотел тебя.
- Я позже поняла, как сильно я любила тебя, прости меня.
Мира поднялась с лавки. У нее закружилась голова.
 Константин Иванович махнул рукой и к ним подбежал рослый милиционер.
- Это моя землячка, и бывшая невеста. Отнеси ее в машину. Я сейчас подойду.
 Мира ждала, когда придет Костя, рядом с ней был Петрович и упрашивал ее подвести его.
- Как Костя скажет.
 Подошел Константин Иванович.
- Костя, я тебя не предала. До сих пор у меня есть те бумаги, что ты мне …
- Какие бумаги?
- Ну, те, что врач привез мне от тебя.
- Пашка, утонул в Днепре. Такая у него судьба. Надо же, столько лет прошло. Тебя отвезут, оставь адрес, сегодня не зайду, а завтра обязательно к тебе с тортом приду, - сказал Костя и наклонился к ней. – Спасибо, что их сберегла.
- Подвезите и меня. Я ей помощь оказывал, - сказал Петрович.
- Отвези и этого деда. Я на другой машине поеду в управление. Приезжай туда.
Водитель высадил Миру возле подъезда. Петрович сказал:
- Тут недалеко я живу, сам дойду.
- Спасибо Петрович, что были рядом со мной.
- Да, погода чудесная и река рядом.
- Я очень люблю на воду смотреть, - сказала Мира.
- Иди переоденься, и пошли на речку, немного посидим. Такого натерпелись мы с тобой, не приведи Господь, врагу не пожелаешь быть под пулями.
- Наверное от страха кровь из носа у меня полилась. Я быстро. Простите, что не приглашаю.
- Стар я стал, чтобы по женщинам ходить. А так хочется поговорить с кем ни будь о моем несчастном внуке.
- Посидите на лавочке, я быстро вернусь, - сказала Мира старому человеку.
Они сидели на лавочке над рекой.
- Нынче лето жаркое. А что случилось с вашим внуком? - спросила Мира.
Петрович рассказал историю своей жизни, о внуке, который уже три года по клиниках живет, вращается он, и снова та же оказия с ним происходит.
Мира рассказала о себе.
- Начальник милиции, твой бывший жених?
- Не то, что жених, мы, когда – то любили друг друга. А потом, он ушел в армию.  И не написал ни одного письма. Я обиделась. Сколько девушек ждали своих парней, а они оставались там, где служили, и я вышла замуж. А потом я узнала, что он воюет в Афганистане. Как-то днем я гуляла с коляской, у меня уже был Юрочка, и ко мне подошел парень и говорит, что Костя передал мне письмо и просил его сберечь.
«Я вас сразу узнал, на тумбочке фото ваше у него стоит. Что же вы такого хорошего парня не дождались?»
«Он не писал».
«Полгода мы все никому не писали, много вокруг было потерь. Теряли друзей. Скоро он будет дома. Меня Павлом зовут. Я работал врачом в госпитале, и Костя был ранен. О не пугайтесь, не смертельно».
«Такое толстое письмо, что в нем?»
«Не знаю. Спрячьте его от глаз, подальше и не открывайте. Приедет Костя и заберет его. Это записки о войне».
«Он, что книгу хочет написать?»
«Возможно».
- Я не стала говорить мужу о письме. Очень ревнивым он у меня был. А через неделю после Пашенного приезда к нам в дом пришли двое.
И дотошно допрашивали, что привез Паша от Кости. Я не призналась. Я была в поликлинике с ребенком, нас посетили грабители, весь дом был верх дном. Я поняла, что искали они письмо Кости. Когда Паша мне сказал, что можно пострадать, если кто прочитает письмо. То я в тот же день, гуляя с Юрочкой, закопала его в цветнике, под окнами. И поэтому грабители не могли его найти.
- Что же было в этом письме?
- Я не читала. Записку прочла, а все остальное, не стала. Там были номера бортов, фамилии какие – то и номера телефонов, килограммы и адреса.
- Интересно. Что это могло значить?
- Понятия не имею. Костя завтра придет и все объяснит, а если не объяснит, то и не надо. Главное мне поговорить с ним.  Мужа стали прессовать на работе, и он захотел уехать на родину. Вот так мы на Севере оказались.
- Ты Косте сказала, что письмо у тебя. Где оно?
- Петрович, что тебе до письма. Дотошный ты. Ну, ладно, отдохнули, домой мне пора.
- Постой, Мира, - сказал Петрович и схватил ее за руку.
- Ты чего, Петрович? У тебя ус немного оторвался.
Петрович, поправил ус, он стал снова на место.
- Постой, я тебя знаю. Это ты семнадцать лет назад приходил к нам и интересовался Пашей. Постарел, - сказала Мира и руку протянула к седым волосам старика. Она дернула их, и в руках у нее оказался парик.
- Мира, да это я, поговорить нужно. Отдай парик.
Мира уже была на дорожке и отбросила парик подальше от себя. Она побежала домой.
Позвонила по телефону 02 и попросила ее соединить с начальником милиции.
- По какому вопросу?
- Ему грозит опасность. Тут Петрович, он нашел меня. Скажите, чтобы он приехал сегодня, а не завтра.
- Он уже отдыхает в семье.
- В семье? – спросила Мира и ее осенило, что Косте уже нет дела к ней.
 Она опустилась на стул.  «Завтра с утра письмо отнесу к нему в управление. И не буду мешать ему жить», - подумала она.
Петрович нашел парик и надел его на голову. Он позвонил кому – то по телефону.
- Эта чокнутая узнала меня. Записи Кости у нее. Сегодня ночью и нагрянем.
 Мира постучалась своей соседке.
- Марковна, ты не спишь ночью. Если ко мне будут ломиться, то сразу вызывай милицию.
- Муж, будет ломиться?
- Да, хочет квартиру поделить.
 - Мерзавец.
Мира зашла в свою квартиру, отодвинула шкаф, ножом подрезала линолеум. Она вытащила толстое письмо, стала читать написанное мелким почерком. Она читала записи Кости об Афганской войне. Костя фиксировал записью факты о том, как наживались средний и высший состав офицеров на войне. Костя писал о том, что некоторых солдат хоронили на афганской земле, а в закрытых гробах переправляли награбленное на войне. Там были и наркотики. Рядом стоял адрес родителей погибших солдат на войне. «Боже,  я рассказала тому, кто охотиться за письмом о Паше. Но, Костя сказал, что он утонул. Возможно и меня…»
В дверь позвонил кто – то.
Она подошла к двери.
- Скорая помощь.
- Я не вызывала.
- Тогда откройте дверь и распишитесь, что это ложный вызов.
- Оформите сами все, ничего я не знаю.
Кто – то подергал ручку с той стороны и у Миры похолодела спина. Она услышала, как по ступенькам кто – то тяжело бежал.
- Милиция, всем стоять на месте и руки поднять.
- Мы врачи. Нас вызвали на эту квартиру, там женщине плохо.
Дверь напротив отворилась, и старая соседка выглянула в коридор.
- Меня Мира, соседка моя предупредила, чтобы я позвонила в милицию, если кто то будет стучать.
- Но,  вызов был.
Женщина постучала в дверь Миры.
Мира спросила:
- Марковна, чего тебе, у меня замок заел.
- Ты вызывала скорую помощь?
- Мне не нужны врачи. Я здорова.
- Вот.
- Ну, тогда все уходим от дверей. Пошли, а ты бабушка, иди отдыхай.
Мира подошла к двери и посмотрела в окно. В скорую помощь садились молодые люди, на кряжистого старика они не были похожи.
Она снова взяла письмо в руки и еще раз стала перечитывать его.  Фамилии некоторых офицеров были такими же, как из сводки новостей по области, где числились они ведущими специалистами. «Через столько лет, не нужны никому эти сведения. Когда вор был майором, то тогда мог бы состояться суд, а сейчас он номенклатура государства. Со мной и Костей они поступят так же, как поступили с Пашей в свое время», - подумала Мира и стала рвать листы на мелкие кусочки. Облила их духами и подожгла.
В дверь, кто – то постучался.
Мира подошла к двери.
- Кто?
- Мира, это Петрович, открой дверь.
- Что вам нужно от меня?
- Не надо сжигать письмо. Мы всех их посадим.
-Кого? Я его сожгла, не читая.
- Врешь. Мира, немедленно открой дверь или ее мы сломаем.
- Соседка уже вызвала милицию.
- Соседка твоя от страха зарылась под диван. Мы ей телефон отключили. Немедленно открой. Ломайте, ребята, дверь.
Мира испугалась и посмотрела на бумаги, они догорали. Она схватила телефон и выскочила на балкон. Мира стала на маленький столик что возле окна, открыла окно и стала звать на помощь.
- Помогите. Люди, помогите, меня хотят убить.
Петрович был уже в комнате. Увидев таз на столе с догорающими бумагами, он выругался.
- Слезай со стола. Если рвала бумаги, значит читала их.
 Мира лихорадочно набирала на аппарате номер милиции. Раздался выстрел, и она сделала шаг по столу назад, телефон выпал у нее из рук, она руками схватила тюлевую занавеску, посмотрела на Петровича и сказала:
- Я не предам Костю, так как я его…, - не договорив она выпала из балконного окна.  Петрович выбежал на балкон, внизу на асфальте лежала Мира и до половину ее тело прикрывала занавеска.
- Зачем стрелял? – спросил он у своего коллеги.
- Что – то в руках у нее черное было.
- Телефон, который мы отключили. Собирай пепел. Возможно, она не то сожгла.
 Мира пришла в себя после операции.
- Я останусь калекой?
- Почему?
- Я выпала из десятого этажа.
- Да? - удивленно спросила медсестра. – А мне сказали другое. Я сейчас.
Пришел врач.
- Поздравляю вас дорогая моя. Пуля прошла в сантиметре от сердца, разрыв мелких сосудов. Вам повезло.
- Доктор, позвоните Константину Ивановичу, скажите, что я жива.
- А, кто у нас Константин Иванович?
- Начальник милиции города.
 Доктор и медсестра переглянулись.
- Позвоните Косте, ему грозит опасность. Скажите ему, что бумаги я сожгла.
Доктор сказал медсестре:
- Позвони, в наше время все так быстро меняется, что вместо Ильи может быть и Костя.
- Мира, какай сегодня день?
-  Не знаю. Я в субботу упала с балкона, посчитайте.
Санитарка, вытиравшая пыль с подоконников, пробурчала:
- А почему вы не спросили у нее, у той, которая вышла из комы, мол, который час?
- Не умничай, Варвара.
Пришла медсестра.
- Все на старых местах.
- Это не правда. Костя… Я говорила с ним. Он не будет мне врать. Он машину мне дал…, - кричала в истерике Мира.
- Варвара, успокой ее.
- А, вы чего прицепились к больной. Ну, в бессознательном состоянии приходил к ней какой – то Костя, может быть, когда - то знала его или такой же несчастный больной, у которого душа уже летает и прилетела к ней. Успокойся милая, найдем мы твоего Костю, - приговаривала санитарка Варя, садясь к Мире на кровать.
- Вы добрая, позвоните ему. Он в опасности.
- Ты поспи, а я пойду и позвоню
-  Уколи ей снотворное, -  приказал доктор медсестре.
 Лежащая рядом больная сказала:
 - Она чокнутая. Все время его имя твердила. А вы говорите, что нет такого в помине. Я боюсь с ней оставаться в одной палате.
- Сама ты чокнутая, больная она, как и ты и имей к ней уважение и терпение, - сказала Варвара протирая ее кровать.
 Когда Мира проснулась, то она позвала доктора к себе.
- Расскажите подробно, откуда меня привезли?
- Из центрального парка. Митинг у вас там был. Нашли уже стрелявшего. Нашел он пистолет возле контейнеров и решил всех напугать. Цыганенок, лет двенадцати.
- Спасибо, доктор. А, как же Костя?
- Приснился он Вам.
- Да, приснился.
- Вот и хорошо. Двигайтесь, садитесь и начинайте уже ходить, чтобы спаек у вас не было.
 Мира выписалась из больницы, приехала домой, переоделась пошла в магазин. На следующий день, она пошла в поликлинику и продлила больничный лист.
Она позвонила Анастасии и спросила:
- Настя, помнишь Петровича, кто он?
- Ой, прости Мира, не могла прийти к тебе в больницу, снова со своим дитятей маялась. Петрович? А кто его знает. Два раза был у нас на собрании и пропал. Стар же он. Может быть, болеет.
- Ладно. Хочу уехать из этого города. Вернется Юрасик, и та же компания. Хочу дать ему шанс.
- Думаю, что ты права. Я бы тоже уехала, так дача, квартира и оседлость моя, мешает мне сделать такой шаг.
- А, мне – нет. Ты же знаешь, чем все это кончается, если ребята не остановятся. Кому нужна будет эта дача, когда внуков не будет.
- Может быть, ты и права.
- Я бы и сейчас побежала бы, да нужно все продать, и с умом все решить, куда ехать.
- Звони, Мира.
 Мира не хотела верить, что Костя это был ее сон, и она нашла в старых записях номер телефона сестры Кости и позвонила в другой город.
- Валя, это Мира. Помнишь меня?
- Может быть, и забыла бы, да имя у тебя редкое. Как поживаешь, Мира?
- Как все одинокие женщины.
- А, ты как?
- Растет у меня семья. Вот решились с мужем, еще одного ребенка родить. Да – да, на старость лет. Получилось, хожу беременной.
- Я рада за тебя. Прости меня, что я задам тебе один вопрос. Когда Костя умер, к вам приезжали люди и спрашивали, о чем ни будь?
- Это так давно было. С газеты приезжали, написать статью хотели. Мы еще удивились, что будут писать о Косте санитаре. Он грузчиком был, гробы отправлял, а не воевал. Мы дали и твой адрес, ты же его девчонкой была. А почему ты вспомнила через столько лет о Косте?
- Похожего человека на него увидела в своем городе.
Сестра долго молчала, а потом сказала:
- Не вздумай нашей маме позвонить, хоронили Костю в закрытом гробу, а потом она заметила, что земля не так уложена была, как после похорон. И до сих пор она страдает от того, что в том гробу не было Кости, а камни были. Ты, Мирка всегда была чокнутой, зачем позвонила и душу порвала мне.
- Прости. Не думала я тебя расстраивать, а мужика, что похож Костю Ильей зовут.
- Фу, ну и напугала ты меня. Ладно, не обижаюсь я. Когда навестишь родные края?
- Думаю, что скоро.
 Мира получила письмо от Юрасика и ответила, сообщив, что она уезжает жить к бабушке, и чтобы он туда писал ей письма.
 Мира продала по дешевой цене всю мебель и шкаф, в том числе.
Она продала дачу и квартиру и собиралась уже уезжать. Глаза все время мозоли выпуклость под линолеум возле стены. Мира надрезала
линолеум и достала конверт. Она достала бумаги и прочла их. «Возможно за эти бумаги погиб Костя и Павел, их нет уже в живых, и я им не смогу навредить.  Она достала чистый конверт и написала: «Москва. Прокуратура, главному прокурору», переложила бумаги в новый конверт и под дождь вышла на улицу. Бросила письмо в почтовый ящик.
Вернулась домой, позвонила новым хозяевам квартиры и больше  ни с кем не прощаясь, а прощаться ей было не с кем, так как преданных друзей у нее не было, вышла на улицу с одним чемоданчиком, уехала в аэропорт в надежде строить себе и сыну новую жизнь…
 В кабинете генерала зазвонил телефон прямой связи.
- Петрович? Куда пропал, скотина. Без тебя несколько раз уже ходили мы на охоту. Что? Бумаги у тебя? Столько лет, эта чокнутая водила нас за нос, строя из себя не понимающею, о чем речь идет. Да помню я ее. Такая миловидная кошечка была семнадцать лет назад. И обвела нас вокруг пальцев. Даже, я сомневаться стал, были ли вообще эти бумаги. Оказывается, были. Молодец, что достал ее.  Бросила в ящик. Наивная душа.Уверен, что она их не читала? А, впрочем, кто поверит матери наркомана. Пусть живет. Вези их сюда. В аэропорт вышлю машину.
 Петрович вышел из здания аэропорта. В стороне стояли водители и один держал над собой плакат с его именем.
- Генерал прислал за вами машину.
- Обещал свою прислать.
- Вызвали его на совещание.
 - Поехали. Пристегните ремни.
Какой – то червячок сомнения зашевелился на душе у Петровича. «А не темнит ли генерал? Надо скопировать на всякий случай записи, сделать страховку для себя».
- Въедем в Москву, заедим по дороге в институт. Нужно привет передать.
- Нет вопросов, - понимающе, сказал молодой водитель.
 На повороте машина сбавила ход, и водитель выскочил из машины на ходу. Петрович рванулся и пытался отстегнуть ремень, но он намертво вошел в замок. Машина пошла с откоса вниз, перевернулась. Молодой человек поднялся с асфальта, отряхнулся и нажал кнопку в передатчике, падающая машина взорвалась, загорелась. Подъехала другая машина и подобрала водителя с дороги.
- Думаешь все сгорит?
- Еще бы. Полный бак бензина и две канистры в багажнике. Все расплавиться. Надо доложить генералу…
- Генерал сказать, чтобы сына тетки той чокнутой выпустить. Сын будет рядом и тогда она будет молчать, ради него. Забудет она о своем Косте.
- Она же уехала.
- Вот и он туда пусть едет, поможем ей с парнем, которого мы подставили.
- Думаешь обойдется.
- А кому она нужна, эта чокнутая баба.
 Они еще раз посмотрели с обрыва на догорающею машину.
Сели в свой транспорт и уехали. Там, уже не далеко покажется город, в котором так много чудес и неожиданных трагедий, одним словом - Мегаполис, где процветает бизнес и жестокая жизнь на выживание...