Когда я вековечный бунт
Российский сердцем пересилю,
я не согну покорно выю
под бой часов, под бег минут.
И будет памятен мне грех
цареубийства в то мгновенье,
оставив самоослепленье,
тогда я позабуду смех.
Когда я вековечный бунт
Российский сердцем пересилю,
я не согну покорно выю
под бой часов, под бег минут.
И будет памятен мне грех
цареубийства в то мгновенье,
оставив самоослепленье,
тогда я позабуду смех.