Успешная защита русскими войсками крепости стала по своим военным и политическим последствиям одним из ключевых событий Смоленской войны.
Осада Смоленска
Первоначально успешно развивавшееся русское наступление остановилось у стен мощной Смоленской крепости. Затяжная осада обернулась дезертирством и военной катастрофой, когда войска польского короля Владислава IV вынудили русскую армию Михаила Шеина прекратить сопротивление и принять условия почетной капитуляции.
Планы сторон: что делать дальше?
Капитуляция армии Михаила Шеина безусловно развязала руки Владиславу и его военачальникам. Нередко встречается утверждение о том, что королевское войско из-под Смоленска двинулось в поход на Москву и на его пути оказалась крепость Белая, которая и спасла русскую столицу. Значение обороны Белой действительно было чрезвычайным, вот только дорога на Москву проходила от Смоленска совсем в другом направлении.
Владислав и его окружение прекрасно знали, что Смоленская дорога перекрыта основными силами русской армии во главе с князьями Д. Черкасским и Д. Пожарским. Между Вязьмой и Можайском регулярно происходили стычки передовых отрядов, но открытое большое полевое сражение с войсками Черкасского и Пожарского для поляков было делом рискованным и бессмысленным.
Взять приступом Москву было практически невозможно, и Владислав в этом лично убедился еще в 1618 г., когда штурм у Арбатских ворот закончился истреблением значительной части штурмующих. С другой стороны, поход польской армии к Москве развязывал бы руки русским воеводам в Можайске, которые получали сразу несколько возможных вариантов дальнейших действий — предпринять новый поход к Смоленску или отрезать и уничтожить королевскую армию.
Поэтому ни к какой Москве после капитуляции армии Шеина Владислав идти не намеревался — для этого просто не было сил. А вот отбить ряд городов, занятых русской армией в самом начале войны, было вполне реально. Это как минимум позволяло закрепить успех, а в перспективе, получив подкрепления, предпринять более серьезную акцию. Видимо, поход к Белой как раз преследовал подобные цели и не рассматривался как сложная операция.
Крепость Белая
Крепость Белая была занята без боя русскими войсками во время осеннего наступления 1632 г. Был сформирован гарнизон, насчитывавший около 1000 ратных людей и стрельцов во главе с князем Федором Федоровичем Волконским. Это был опытный и мужественный военачальник, который еще до подхода польских войск развил весьма энергичную деятельность.
13 марта 1634 г. с отрядом в 800 всадников Владислав IV подошел к Белой, гарнизон которой отказался капитулировать. Спустя три дня последовал первый неподготовленный штурм, окончившийся неудачей. Тогда поляки были вынуждены перейти к осаде. Крепость подвергалась многочисленным обстрелам. Предпринималась также и попытка подкопа под крепостную стену. Однако в силу ряда ошибок последовавший взрыв унес жизни двух офицеров и около 100 солдат польского короля.
Наконец, 8 мая 1634 года польский король принял сложное решение снять осаду. Польские войска понесли тяжелые (до 4 тыс. чел.) потери, среди которых был цвет польской кавалерии. Неслучайно канцлер Кристоф Радзивилл предложил именовать Белую Красной от количества пролитой под ее стенами крови.
Белая почти на два месяца сковала действия польского короля. Помимо непосредственно военных потерь и утраты времени, которое работало против польского монарха, Владислав понес немалые репутационные издержки, оживив настроения против своей персоны в самой Речи Посполитой. Неутешительны были и вести, которые доходили до польского короля: поражение у стен Белой и ряд неудач под Севском и Невелем нивелировали победу польского короля под Смоленском — война стала принимать сложный и затяжной характер.
В результате в июне 1634 г. был подписан Поляновский мир, по которому Речи Посполитой были возвращены все взятые русскими войсками в ходе войны города, за исключением Серпейска со значительной округой, а окончательное межевание границы затянулось на несколько десятилетий и позволило России без военных действий вернуть еще ряд территорий, потерянных в Смутное время.