САПОГ
Изоляцию мы познаем на своей шкуре. Мы знаем, что она очень полезна для наведения порядка в чуланах и на антресолях, но утомительна в целом. Когда-то моя страна жила в изоляции. Та изоляция называлась «железный занавес». Она до такой степени истощила силы людей, что место, в котором нас изолировали, разрушилось и начало необратимо мутировать. Хотелось правды, простой правды для души. А кто ее мог высказать? Только те, кому нечего терять. Дервиши, вырвавшиеся из железных объятий заботливого государства. Сейчас, конечно, не может не вызывать удивление, как люди так массово могли им верить? Почему Кинчев, Бутусов, Гребенщиков, Цой и Макаревич стали властителями дум? Наверное, потому что тогда они и были теми дервишами, которым нечего терять. Которые могут бесстрашно возопить о том, что болит у всех, но о чем никто не может сказать, потому что нет алгоритмов для такого формата высказываний в железнозанавесочной изоляции.
Когда гласность только грянула, дачный посёлок железнодорожников заголосил песни про скованных одной цепью и про то, что наши сердца требуют перемен. Народ отводил душу, совершенно не замечая в угаре, что детей-то деть теперь некуда и учить их уму-разуму некому. А новое скорее растлевает, чем воспитывает.
На фоне упомянутых перемен случилась и революция в жизни Юрия Семёновича Д. - он вышел на пенсию в звании инженера - капитана тяги, повесил на плечики в шкаф свой мундир - как кожу снял, честное слово, и уехал на выданный ему шестисотый участок земли, как тогда называли участки в шесть соток по аналогии с шестисотыми мерседесами - новым символом успеха и достатка. Дача уже не была таким символом, но за неё народ держался крепко - все же это возможность прокормить себя с помощью собственных трудов на земле. А для Юрия Семёновича без кожи это было ещё и отличное убежище, чтобы пересидеть пору уязвимости и обрасти новым защитным покровом. За работу Юрий Семёнович взялся рьяно - заземлял свои переживания, хоронил в грядках и траншее фундамента тоскливое ощущение ненужности. А в связи с тем, что на свободе, поющей про скованных одной цепью, детей девать на лето стало некуда, его дочка, сбивающаяся с ног ради заработка, привезла ему его внука: субтильного, малохольного и капризного Геночку, многократно в школе битого. Ещё Геночка от одноклассников терпел всякие обзывашки на грани травли. Бедолага, ко всей упомянутой природной некондиции, ещё и отчки носил. Очкарик, в попе шарик, одним словом.
Жена Юрия Семёновича кашеварила и прибирала. Юрий Семёнович копал, поливал, полол и строил. А чем занят сумеречного взрослеющего Геночку? Юрию Семенович не очень нравились стайки подростков, предоставленных ветру головы своей, носившиеся по посёлку на велосипедах и подворовывающие плоды садов и огородов. Чтобы как-то расположить к себе внука и завоевать какой-никакой авторитет, Юрий Семёнович показал Геночке после ужина свои фотографии в железнодорожной и военной форме. Внук немного ожил. Пелена тоски слетела с его близоруких глаз, и он даже задал несколько вопросов по теме. Гена был мальчик ершистый и недоверчивый, но совсем не глупый. В нем взыграло мальчишеское, детское. Говорят, что все мальчики делятся на две группы: машинковые и солдатиковые. Гена оказался солдатиковым. Поезда и мосты его интересовали мало, а вот военная форма и субординация завораживали. Дед двигался в деле воспитания внука вслепую. Свою дочь он особо не воспитывал - не до неё было. Она, во-первых девочка, а во-вторых Юрий Семёнович весь был в работе. Поэтому он занимался с внуком тем, что было последнему интересно. На песчаном пятачке между домом и летней кухней они начали занятия по строевой подготовке.
Да, дело по тем временам немодное. Гребенщиков уже спел своё ироническое «Хочу я стать совсем слепым», осмеяв и опозорив милитариев. Из уст в уста кочевал его стишок:
Шли по улице солдаты
Абсолютно все поддаты.
К ним выходит часовой,
От него несёт травой.
Но сердце внука жаждало героики. Десять лет, чего вы хотите! Животный магнетизм идолов нового времени на него пока ещё не действовал и он с удовольствием маршировал, учился стоять с ровной спиной, поворачиваться четко и печатать шаг. А когда градусник за окном дедушкиного дома поднялся в полдень за отметку в тридцать градусов, внук и дед, устроившись в тенёчке взялись за книги. Дед читал внуку выборочно. Например, выбирал описания битв из войны и мира. А внук выстраивал сражение на песке, используя солдат - они были за наших, и бочоночки от лото - они были за французов.
Вся страна раскрепощалась под новые песни, а Геночка, словно в насмешку ходил под них строевым шагом, изящно вскинув на плечо деревянное ружьё, смастерённое дедушкой. С удивлением Юрий Семёнович ощутил в один прекрасный дачный вечер, что вполне счастлив, нужен и любим. Он даже достал из шкафа форменную фуражку со звездой и перекрещенными молотками. Любовно и бережно стряхнул с неё пылинки и привычным жестом водрузил на седую, коротко стриженную голову. Внук был в восторге.
НВП не прерывалось бы ни на минуту, если бы не бабушка. Соседи над дедом и внуком посмеивались, крутили пальцем у виска - какая армия! На дворе бушует перестройка, идёт разоружение, и вместо танков военные заводы начали уже по конверсии производить мощнейшие соковыжималки, в которые не то что яблоки можно было класть, но и березы спил спокойно бы был превращён в березовый сок.
У Юрия Семёновича был громкий и зычный голос. Команды слышал весь посёлок. А иногда до ушей дачников долетали ссоры Юрия Семёновича с женой. Да, именно из-за командного голоса все были в курсе ряда деликатных нюансов отношений Юрия Семёновича с женой. Все жители дачного посёлка давно поняли, что спорись с ним абсолютно бесполезно, все, кроме жены Юрия Семёновича. Порой, отчаиваясь хоть в чем - то убедить мужа, она с досадой кричала «Ах ты! Сапог!!». Так появилось и намертво приросло к Юрию Семеновичу дачное прозвище. Сапог с его шагистикой казался народу каким - то дурацким анахронизмом. Тормозом перестройки, как сказал в докладе на пленуме Михаил Сергеевич Горбачёв.
Однако к Сапогу и Геночке начали прибиваться местные мальчишки. Мальчишкам перестройка с ее демагогией не понятна и не близка. Лукавства в них мало, и если что - скажут все, что о тебе думают, без объявления политики гласности. А вот войнушка их притягивала и влекла. А сапог, замечая, как Геночка радуется сверстникам, ребят не отваживал и принимал в свой отряд. То есть, продолжал плыть по педагогическому течению. Вскоре под эгидой Сапога явились миру железнодорожные потешные войска.
На участке им уже было тесно, и они перебрались в лес, бегали там с компасом, кололи палками кусты по команде, и прочая «Зарница». Надо ли говорить, что бабульки впервые за весь летний сезон вздохнули спокойно. Их внуки теперь не околачивались невесть где и не хулиганили напропалую. Они были под присмотром серьёзного человека. В благодарность старушки начали заносить сапогу гостинчики и пропускать сапожиху без очереди за молоком и хлебом, когда в посёлок приезжала лавочка.
Однако настоящей легендой Сапог стал вот из-за какого дивного казуса: как-то в посёлок приехала лавка. Народ немедленно сбежался к ней и выстроился в длинную очередь. Потому что натуральное хозяйство - это страшная сила, но мука, сахар для варенья, соль для солений, спиртное фабричного происхождения, типа спирт-Рояль, а также памперсы - чудесное новшество - и возможность побаловать внуков чупа-чипсами, юпи и прочими сникерсами, появлялась только благодаря кочевым магазинчикам. Вдоль очереди сновали дети. Кому мама дала мелочишки на вкусняшки, кто просто смаковал неожиданный оживляш привычной томной и довольно монотонной дачной жизни. Очередь заняли задолго до открытия, а через час после начала торговли на велосах прилетели деревенские. Неформальный, а потому почитаемый, лидер деревенских, соскочил с велосипеда возле Геночки, очки которого были верным признаком жертвы. На загорелой шее главы клана деревенских красовался особый знак отличия - наушники, тянущиеся проводком к плееру. Деревеня была богатая, многие местные держали скот и птицу и могли себе позволить некоторую роскошь. Плеер же пел в уши мальчика новые мелодии, и он уже совсем не хотел помогать отцу с матерью крутить коровам хвосты. Он хотел быть уличным и опасным. Именно ради этого хозяин плеера решил вытрясти из Геночки денежку. Геночка ничего отдавать не собирался. За это его начали легко так, несильно, даже не поколачивать - трепать. И тут заработали максимы Суворова, которыми уже поллета зомбировал своих подопечных Сапог: дети с дач кинулись выручать товарища. Деревенские были старше и мощнее, а наши - организованней и сплоченней. Деревенские были немного деморализованы отпором, но позориться не желали. Началась драка. Пыль стояла столбом. Взрослые впали в ступор. Я лично тупила потому, что мои дети были маленькие, и я была уверена, что меня этот хаос мальчукового взросления не затронет никогда. Я ходила в храм, и поэтому свято верила, что выращу отроков Варфоломеев, святых и тихих, которые будут подставлять вторую щеку и молиться за обидчиков. Простите, отклонилась чуток.
Пока рождалась в очереди реакция на происходящее, взрывали воздух причитания старушек и угрозы позвать милицию, случились уже среди дерущихся жертвы с разбитыми носами. Вот тут и появился на поле брани Сапог. Он подлетел к агонизирующему яростью пыльному облаку и скомандовал:
- Отставить драку! Стройсь!
И что вы думаете? Как по волшебству облако начало менять очертания и, спустя мгновение, сквозь оседающую пыль стала видна шеренга вставших по росту ребят. Растерявшиеся деревенские смешно пытались приткнуться в конце шеренги, за самыми маленькими бойцами железнодорожных дачных сил. Сработала энерция группового сознания - все строятся, значит и я должен..
Знаете, я никогда так не удивлялась с тех пор. Ни от каких братьев Запашных, ни от какой укротительницы тигров Ирины Бугримовой у меня с такой силой не захватывало дух. На глазах у всех Сапог создал рай из ада, порядок из хаоса, мир их войны. Очередь, потрясённая, ахнула. Я не запомнила, что он говорил голоногим потным мальчикам с сопливо - кровавой юшкой под носом. Но помню, что слушали они его затаив дыхание.
История триумфа военной дисциплины передавалась из уст в уста долгое время. Сама собой сдохла кличка и Сапог вновь стал Юрием Семеновичем, заклинателем неуправляемых подростков. Кашпировский с Чумаком в дачных сарафанных рейтингах удивительного рядом находились существенно ниже Юрия Семёновича.
Постепенно к потешным войскам примкнули и деревенские. Их насмешливого скепсиса хватило примерно на неделю троллинга военного дела. Скучно дразнить тех, кому плевать на троллинг. А воевать - интересно.
Воспитывать мальчиков - великое искусство. Настоящий дар - так ради них сердцем гореть. Ведь все мы знаем, что рыком - криком никого воспитать невозможно. Только напугать и оттолкнуть.
Героя моего рассказа уже нет на этом свете. Где-то в раю он обучает войско ангельское дружно и бесстрашно разить силы тьмы. И дети, с которыми он бегал по лесам наверняка запомнили, как это делать.
Если вы меня слышите - с наступающим Днём Победы вас,
Юрий Семенович.
2018, отредактировано 2020