Cемь лет назад, в 2013 году, я написал и опубликовал в ныне уже не издающемся азербайджанско-шведско-грузинском академическом журнале социально-экономических и политических исследований "Кавказ & Глобализация" статью "Нагорно-карабахский конфликт: "столкновение цивилизаций"? Как теория Самюэля Хантингтона объясняет культурологическую суть конфликта вокруг Нагорного Карабаха". Уже тогда мне было совершенно понятно, что мирное урегулирование данного конфликта невозможно в принципе по пяти базовым причинам (кто хочет их узнать и вообще ознакомиться с этой статьей, может очень легко сделать это, перейдя по ссылке: http://oleg-kuznetsov.ru/bibliography/166/). За эти годы многое в мире изменилось: Армения стала на путь стагнации, деградации и регресса, ее главный на сегодняшний момент враг — Азербайджан, наоборот, начал год от года прогрессировать в социально-экономическом и военно-техническом отношении, но несмотря на все это без внятного и четкого ответа до сих пор остается вопрос: когда, наконец, все-таки начнется настоящая армяно-азербайджанская война за Карабах?
Следует сказать сразу, что не я один сегодня задаюсь этом вопросом. Для всякого здравомыслящего человека — особенно после смены режима в Ереване и возбновившихся на этом фоне боевых столкновений армянских и азербайджанских военных не только на линии фронта в Карабахе, но теперь уже и на линии государственной границе за пределами региона собственно территориального спора — стало понятно, что надежды на мирное разрешение спора нет и не будет, всякий политик в Ереване и в Баку, кто поднимет вопрос о мире и территориальных уступках, в тот же день (или, как максимум, на следующий) будет изгнан из власти своими соотечественниками и, возможно, линчеван. Все то, что было понятно мне еще семь лет назад, в последний месяц, я думаю, стало понятно всем. А если кто еще и питает иллюзии по поводу возможности сугубо мирного урегулирования этого конфликта, то это только дипломаты из Минской группы ОБСЕ, которым по должности и за хорошую зарплату положено их питать, излучать и демонстрировать. Сегодня обе стороны конфликта, даже не скрывая этого, готовятся воевать друг против друга, понимая, что по-иному одним не удержать ранее незаконно захваченное, а другим его не вернуть под свою юрисдикцию. И в Баку, и в Ереване курс на войну уже взят, политические решения на этот счет приняты, поэтому на повестку дня выходят вопросы военно-технического характера, которые должны определить сроки и условия начала войны за Карабах.
Если быть абсолютно точным, то возобновить — не надо наивно думать, что армяно-азербайджанская война за Карабах закончилась победой Армении в 1994 году, с потерей своих родовых земель миллион изгнанных с них азербайджанцев так и не смирился и никогда не сможет смириться — широкомасштабные боевые действия может только Азербайджан. У Армении для этого сегодня, а тем более завтра, объективно нет ни сил, ни средств, ни благоприятной международной обстановки, ни поддержки единой в своей политической воле диаспоры. Как показали бои в Товузе 12-16 июля, организовать нечто более в тактическом плане серьезное, чем полунаступление-полунабег силами батальонной тактической группы или даже того меньше армянские военные уже не в состоянии. При уровне милитаризации общества в размере 8 процентов (для Азербайджана этот показатель составляет только 2 процента) Армения все равно не может укомплектовать даже до штатов мирного времени свои вооруженные силы, не говоря уже о возможности доведения их численности до штатов военного времени, то есть их однократного увеличения сразу в четыре раза. Все или почти все резервисты армянской армии находятся сегодня на заработках за пределами страны, главным образом — в России, и возвращаться назад, чтобы защищать ту власть, которая выгнала их на чужбину гастарбайтерами, ничем по своему социальному положению не отличающимися от ненавистных им тюрков — азербайджанцев, узбеков, а также таджиков, они точно не собираются. Если кто и поедет из диаспоры воевать за Армению, то это националистически настроенная молодежь, которая не нашла для себя достойного места под солнцем в стране своего нынешнего проживания, чье сознание переполнено этнорелигиозными догматами, и кому, по большому счету, нечего по жизни терять. Такие маргиналы есть везде и всегда, они традиционно хороши и пригодны на роль пушечного мяса, но реально на ситуацию повлиять не могут, а тем более изменить ее, по причине узости своего мировоззрения. Поэтому Армения в качестве инициатора новой войны выступать не будет, она одну историческую возможность уже реализовала, вторая ей более не представится.
Итак, единственной страной, которая может возобновить масштабные боевые действия на Южном Кавказе, является Азербайджан, в связи с чем возможены только два варианта развития событий — или блицкриг, или затяжная война в крайне неудобных для этого природно-климатических условиях и горно-лесистой местности с большим количеством потерь в живой силе и технике с каждой из сторон и элементами партизанских действий. И тот и другой вариант войны потребует обеспечения трех главных факторов успеха: 1) достаточного количества обученной живой силы; 2) количественного и качественного превосходства в вооружениях, в первую очередь — в боевой технике; 3) преимущества по количеству боеприпасов и другим расходуемым на войне ресурсам — топливу, продовольствию, снаряжению. Успех любого блицкрига обеспечивается, как минимум, трехкратным преимуществом в живой силе и технике и десятикратным преимуществом в боеприпасах и иных средствам ведения войны. Успех в затяжной войне потребует того же, но не на момент начала боевых лействий, а на всем их протяжении, так что с экономической точки зрения расходы только на боевые действия при любом типе войны будут одинаковыми, но затяжная война потребует большей суммы "накладных" расходов на снабжение войск и прочее обеспечение их боеспособности на всем протяжении боевых действий. Поэтому с точки зрения интересов государственного бюджета выгоднее потратить дополнительное время в условиях мира, чтобы заранее подготовить блицкриг, вместо того чтобы начать войну, а потом нести много большие по размеру расходы по факту развития событий. Конечно, все недостатки материально-технического обеспечения на войне можно компенсировать человеческой кровью, но в современных условиях это вряд ли является лучшим вариантом.
Если сравнивать человеческий потенциал Азербайджана и Армении, то перевес в данном вопросе за явным преимуществом — 10 миллионов против двух — на стороне Азербайджана. При необходимости или при наличии каких-то иных иррациональных причин официальный Баку без всяких проблем может поставить под ружье до полумиллиона человек, причем от половины до двух третей из них уже будут иметь военную подготовку и специальность, а при проведении тотальной мобилизации — до миллиона человек (и это без учета людского потенциала диаспоры). Армения в условиях всеобщей мобилизации вряд ли наберет в армию 300 тысяч человек даже с учетом добровольцев или волонтеров из диаспоры. Особо важную роль в этом случае будет иметь обученность солдатского и офицерского состава, так как энтузиазм и морально-психологический настрой военнослужащих в условиях современной высокотехнологичной войны имеет куда меньшее значение, чем двадцать лет назад. Умение и навык применения в боевых условиях современных средств поражения — вот что сегодня более ценно в профессиональном отношении в сравнении с готовностью к самопожертвованию на поле боя. Современный солдат не должен умирать за Родину (такой вариант лично для него и его семьи — крайне нежелательный), его главная задача — тактически грамотно убить врага на поле боя, победить и выжить. Качество подготовки личного состава по мере усложнения боевой техники приобретает все большее значение в сравнении с его количеством или готовностью к смерти.
Российские военные эксперты, сравнивая подготовку личного состава вооруженных сил Армении и Азербайджана, обычно говорят о том, что выучка солдат и сержантов находится на приблизительно одинаковом уровне, а вот подготовка офицерского состава — среднего и старшего звена — у Азербайджана оставляет желать лучшего. Этому есть свое объяснение: армянские командные кадры по-прежнему готовятся по советской методике, предполагающей подготовку курсанта военного училища до уровня командира или начальника штаба батальона (майора), тогда как азербайджанские офицеры обучаются по турецкому образцу, согласно которому в военном училище получают знания до уровня командира роты (капитана). Эта разница в базовой теоретической подготовке дала о себе знать в апрельских боях 2016 года, из-за чего со стороны Азербайджана были понесены неоправданные потери. Этот негативный опыт, насколько мне известно, был учтен, и теперь каждый офицер при назначении на каждую новую должность в ВС АР проходит курс дополнительной теоретической и практической подготовки, что позволило нивелировать разницу в подготовке между армянскими и азербайджанскими военными на уровне военного училища. Поэтому, как представляется, подобное сравнение российскими экспертами уровня профессиональной подготовки армянских и азербайджанских офицеров вряд ли соответствует реалиям, хотя справедливости ради надо сказать, что такие различия проявляются только во время масштабных боевых действий, а таковых между двумя воюющими сторонами не было с 1994 года. Поэтому досужие экспертные рассуждения российских военных о том, что азербайджанские офицеры хуже армянских, являются скорее привычным для российского политикума реверансом в отношении армянской стороны нагорно-карабахского конфликта, чем констатацией факта. Следовательно, имевшее до недавнего времени место быть в азербайджанских вооруженных силах отставание в индивидуальной тактической подготовке личного состава уже успешно преодолено, а поэтому больше не является препятствием для начала войны.
Единственный аспект кадрового обеспечения ВС АР, который сегодня мне не до конца ясен, заключается в том, хватит ли в Азербайджане обученных кадров резерва, чтобы в военное время заместить потенциальные потери в боевых расчетах и экипажах высокотехнологичной армейской техники. Водителей грузовиков в армию из числа шоферов и механиков-водителей гусеничной саперно-инженерной техники из числа трактористов можно набрать легко и много, но хватит ли в резерве вооруженных сил нужного для военного времени количества танкистов, артиллеристов, разведчиков или саперов, смертность среди которых на поле боя по статистике выше, чем среди мотострелков и водителей. Тем более, что в 2013 году в ВС АР была принята 10-летняя программа перевооружения и модернизации всех вооруженных сил, включая сухопутные войска, ВВС и флот, которая должна быть закончена только в 2023 году. В частности, для реализации этой программы заключены контракты на поставку турецких танков Altay, хорошо зарекомендовавших себя на сходном по условиям с Карабахом театре военных действий в Сирии и Ираке. Понятно, что новая техника потребует обучения новых или переобучения уже имеющихся экипажей для этих боевых машин, что потрбует времени, сил и средств. Поэтому с самой высокой степенью вероятности можно говорить о том, что до тех пор, пока новая танковая бригада на машинах типа Altay не будет заново сформирована и интегрирована через учения в состав сухопутных войск, ни о каком начале войны по инициативе Азербайджана речи быть не может. На приобретение подобного усиления сил и средств потребуется не менее года, а поэтому о каком-то плановом начале войны в Карабахе ранее лета или осени будущего года речи быть объективно не может.
Также надо понимать, что половина техники сил первого удара будет уничтожена, повреждена или выведена из строя в первые дни и недели войны. А на войне, как известно, надо надеяться на лучшее, но готовиться к худшему (как в случае с гибелью в бою под Товузом генерал-майора Полада Гашимова — никто ее не ожидал, но она случилась). Имеющихся сегодня по официальной статистике на вооружении армии Азербайджана танков и бронетранспортеров хватит только на то, чтобы компенсировать только эти потери без утраты уровня боевого потенциала, но если война примет затяжной характер, то потребность в новой технике увеличится в разы, а источником пополнения парка боевых машин в этом случае будет только Турция (Россия, скорее всего, или объявит мораторий на поставки оружия и боеприпасов воюющим сторонам, или же будет по устоявшейся традиции помогать Армении). Поэтому грядущее появление в структуре азербайджанской армии танковой бригады на турецкой бронетехнике в рамках подготовки к войне жизненно необходимо, так как она станет центром и подготовки новых кадров, и восполнения потерь в технике в условиях реальных боевых действий. Параллельно с этим Азербайджану на случай войны за Карабах потребуется создание учебно-технического центра эксплуатации БПЛА турецкого производства, которые уже не раз доказали эффективность на театрах военных действий в Сирии, Ираке и Ливии, и в будущей армяно-азербайджанской войне, безусловно, станут самым массовым расходным материалом после снарядов и патронов. И до тех пор, пока в азербайджанской армии число операторов БПЛА не сравняется с числом механиков-водителей танков, по инциативе официального Баку война за Карабах вряд ли начнется.
Еще один вопрос остается для меня открытым и не до конца понятным, — есть ли в Азербайджане в армейских арсеналах достаточное количество боеприпасов для ведения войны как в форме блицкрга, так и в затяжной форме? Вопрос далеко не праздный, так как в мировой военной истории есть немало примеров того, как "снарядный голод" останавливал успешно начавшиеся наступления (например, так случилось в июле 1917 года, когда войска русского Северного фронта прорвали позиции германцев в Прибалтике, но бли вынуждены остановится и попали в полуокружение только потому, что им не хватило боеприпасов, хотя арсеналы в Казани и Перми были забиты ими, как говориться, под завязку). Ни для кого сейчас не секрет, что в Азербайджане существует и успешно функционирует министерство оборонной промышленности, на предприятиях которого помимо стрелкового вооружения и автобронетехники выпускаются и боеприпасы. Но хватит ли их потенциала для того, чтобы обеспечить все потребности воюющей армии? Как уже было сказано выше, в случае начала войны в Карабахе Россия, скорее всего, прекратит все поставки любых боеприпасов в Азербайджан, а так как 90 процентов тяжелого настоупательного вооружения азрбайджанской армии произведено в Росии, то подобное эмбарго будет очень серьезным рычагом давления Кремля на официальный Баку в деле защиты интересов Армении как своего "стратегического союзника" в регионе Южного Кавказа. Поэтому азербайджанским интендантам надо заранее озаботиться поиском иных источник получения боепитания, скажем из стран Центральной или Юго-Восточной Европы, оружейная промышленность которых создавалась с ориентацией на советско-российские стандарты. Чтобы без хлопот вступить в войну, надо иметь, минимум, по 200 выстрелов на орудие, а чтобы суметь ее успешно завершить, — еще по 500, и это не смотря на то, что по статистике Великой Отечественной войны в общевойсковом бою орудие успевает сделать 7 выстрелов. Живучесть танка намного выше, и по опыту войны в Сирии за месяц активных боевых действий в поддержку пехоты он может сделать до 300 выстрелов, а в встречном танковом бою — до 50 выстрелов за один день. По количеству боевых машин разных типов армия Азербайджана превосходит армию Армении в два, три и даже пять раз, и будет крайне нелогично, если такое впечетляющее военно-техническоле превосходство не будет реализовано на поле боя из-за банального дефицита снарядов и патронов.
Все перечисленные обстоятельства, вне всякого сомнения, прекрасно понимают и в Ереване, равно как и то, что для Армении единственно возможным способом ведения боевых действий будет являться оборона естественных преград и закрытий с целью перевести их, как говорят в борьбе, "в партер", то есть придать им затяжной характер в расчете на то, что за нее кто-нибудь заступится или у Азербайджана иссякнут ресурсы для продолжения активных боевых действий. Именно поэтому вопросы материально-технического обеспечения войск в случае начала войны за Карабах для Азербайджана станут наиболее приоритетными. Всем надо понимать, что недостаток в технике и боеприпасах всегда компенсируется солдатской кровью, но это для страны менее экономически выгодно, чем задавить врага своим военно-техническим потенциалом, так как семьям шехидов и инвалидам войны до конца их жизни придется выплачивать денежное содержание. Поэтому у официального Баку не остается других вариантов помимо того, как завершить программу перевооружения и модернизации армии, а уже затем выставлять Еревану ультиматум об освобождении оккупированных территорий.
В ближайший год это точно не случится.
А что будет делать Армения? — спросите меня вы. Отвечу: ничего, она давно и полностью утратила стратегическую инициативу в нагорно-карабахском конфликте, ее войска способны только на вылазки типа той, которая была в Товузе 12-16 июля, поэтому ей не остается ничего иного, жить в состоянии постоянного страха и ждать неизбежного.
Приглашаю всех читателей обсудить публикацию в комментариях. Некорректные высказывания и провокации будут подвергнуты жесткому и беспощадному осмеянию и глумлению.
При перепечтке ссылка на канал "Карабах: взгляд из России" ОБЯЗАТЕЛЬНА