Были в горах, в Гумарии, в гостях у дяди Смбата, которому стукнуло 91.
Залитый бетоном двор на горе, под навесом гнездятся ласточки, а вниз по склону - оливковый сад, за ним - апельсиновый, мандарины, кумкваты, киви, развалившийся на тяжелых ветках пухлый лиловый инжир.
- Еще эвкалиптовую рощу хочу посадить. Из Ленинграда отдыхающие приезжали, сказали, там эвкалипт в букеты укладывают. Вот им буду продавать.
Дядь Смбат снимает с листа американскую гусеницу.
- В этом сезоне всю мушмулу поела. Даже мимозу поела. Одно слово - американская.
На уличной кухне теть Мануш закручивает туршу - местную желтую молодую фасоль в стручках.
- Это на зиму. Зимой что тут растет? Только хурма, фейхоа, барбарис, мандарины, лимоны. Кушать зимой нечего. Поэтому мы зимой туршу едим, баклажан соленый, горный лопух тоже солим - пугр называется, знаешь?
Прохладный дом у дяди Смбата вручную обит пробковым дубом. В углу - огромный очаг с тандыром и низким мангалом. На стене многострунная кямянча, дедовские дырявые сковородки и веретено.
- Мой дед приехал сюда из Турции, в 1886-м году. Четыре года ему было. Вот с тех пор мы тут живем. Мандарины выращиваем.
Во дворе, под гнездами ласточек висят выцветшие портреты Андраник-паши, маршала Баграмяна, Микояна, Жукова и Путина.
- Жуков из-за Победы?
- Жуков, потому что он этот рак вычистил.
- Какой рак?
- Сталина, Берию. Это же рак был. Гадюки. Я тебе так скажу - собаке собачья смерть. Эти собаки друг друга и загрызли, мокрое место оставили.
Теть Мануш отказывается фотографироваться с дядь Смбатом.
- 60 лет с ним прожила, еще фотографироваться буду? - говорит теть Мануш и кокетливо поправляет поля своей модной шляпы.
Дядь Смбат взглядом показывает невестке сварить гостям кофе. Внимательно вглядывается мне в лицо.
- Не ты журналистка, которая по телевизору?
- Я, да.
- Ты Путина видела, лично с ним присутствовала?
- Ну, да, присутствовала. Можно и так сказать.
Задумался.
- Тогда привет ему передай. Еще скажи, у нас тут есть такая земля в Сочи - мандарины растут даже лучше, чем у них там!
- У них там - это где?
- У них там, в Батуми. Пусть здесь мандарины у нас сажают. Так Путину передай.
Опять задумался.
- Видишь, я только о мандаринах думаю. Даже не о чем с Путиным больше поговорить. Совсем однобокий я стал человек.
Дядь Смбат долго разглядывает свои узловатые пальцы.
На стол выносят свои, с огорода, маринованные оливки. По пробковой двери ползет длинный сухой богомол. Пахнет свежесорванной кинзой и крепким восточным кофе.
С бетонной террасы видны спокойные горы, с застрявшим в кронах каштанов белесым облаком. По камням у самшитов тарабанит светлая речка, на которой заканчивается Россия.
Из абхазских сел за рекой тянется сизая струйка шашлычного дыма.
Потом меня спрашивают, почему я хочу все бросить и уехать жить в Адлер.
А где я еще должна жить?