Частную детективную деятельность хотят приравнять к оперативно-розыскной работе.
В Госдуме хотят приравнять частную детективную деятельность к оперативно-розыскной работе. Проект поправок в Уголовно-процессуальный кодекс отправлен в Правительство. Если закон будет принят, с результатами расследований независимых детективов обязаны будут считаться и Следственный комитет, и суды, и полиция. «Компания» поговорила с основательницей детективного агентства Two lives Екатериной Шумякиной о специфике работы отечественных Пинкертонов и бизнес-потенциале рынка.
— Оборот мирового рынка частных детективных услуг в последние пару лет превысил 20 млрд $. Рынок легальных детективных агентств в России значительно скромнее: по оценкам экспертов, он составляет порядка 500 млн $. Как вы думаете, новый закон стимулирует рынок?
— Конечно, очень на это надеюсь. В нашей стране зарегистрировано не больше тысячи лицензированных частных детективов, но активно работают значительно меньше. Дело это сложное, возможности частных сыщиков ограничены устаревшим законом «О частной детективной и охранной деятельности» 1992 года.
— Права частного сыщика не равны правам полицейских. Что по закону может, а что не может делать частный сыщик?
— Может не много, всего восемь пунктов. Например, искать пропавших граждан и утраченное имущество, заниматься защитой коммерческой тайны, собирать информацию для деловых переговоров, искать в рамках исполнительного производства должников, их имущество и детей, которых прячет от матери или отца другой родитель, собирать сведения по гражданским и уголовным делам.
Я несколько раз включалась в процесс со стороны обвиняемого, проводя параллельное расследование. Было у меня уголовное дело: москвич в метро заступился за подростка, которого били двое мужчин. Они немедленно переключились на заступника, начав избивать уже его. Он, защищаясь, достал нож (человек профессионально занимался старинными ножами) и ударил нападавших. Следствие квалифицировало его действие как статью 111, часть 3 — «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Моя задача была переквалифицировать это в самооборону. Параллельно я настояла на возбуждении уголовного дела о нападении на моего клиента. Но статья так и осталась «умышленное причинение», хоте у него умысла никакого не было. И только во время суда удалось убедить судью, что мой клиент не нападал, а оборонялся — и просто превысил меры самообороны. Дело в итоге переквалифицировали, и человек вместо 10 лет получил 3,5 года.
Но не всегда судья допускает защитника представлять интересы обвиняемого на судебном следствии.
— А еще у вас был позитивный опыт?
— Моей клиентке вменяли две 159-е статьи, часть 4 — мошенничество в особо крупном размере, ее обвинили в нанесении большого ущерба компании, тем, что приняла товар ненадлежащего качества. Но она вообще не должна была отвечать за приемку, так как занимала должность технолога, и вся ситуация — это вина третьих лиц. Женщину просто сделали козлом отпущения.
В суде мы смогли переквалифицировать одну статью с четвертой части на вторую: когда допрашивали эксперта, я достала козырь из рукава, доказав, что эксперт является работником дочерней компании потерпевшей стороны. В итоге по двум серьезным преступлениям человек получил условный срок. Но для меня было удивительно, что статью не переквалифицировали в халатность.
— Образ реального детектива совпадает с хрестоматийным литературным и кинематографическим портретом частного сыщика? Кто чаще всего идет в частные детективы?
Бывшие сотрудники правоохранительной системы или, например, экс-работники ФСБ. Но есть люди и из других сфер. Надо понимать, что настоящих детективов мало, многие просто занимаются незаконным шпионажем.
Ворон ворону глаз не выколет
— Вы десять лет назад ушли из убойного отдела столичной полиции, где раскрывали громкие преступления и ловили маньяков. Почему?
— Разочаровалась в системе. Была в шоке от того, что мне не удалось защитить Армена Багдасаряна (дело 2007 года. — Примеч. ред.), которого оговорили, обвинили в страшном преступлении — сексуальном насилии над ребенком. Я собрала доказательства невиновности обвиняемого, доказала, что обвинение в педофилии — выдумки, месть его бывшей возлюбленной, которая подговорила свою дочку оболгать мужчину. Все экспертизы, и медицинские, и лингвистические, и психологические, не подтвердили ни одного факта сексуального насилия, о котором рассказывала девочка. Я добилась того, что дело закрыли и отправили в архив. Прокуратура это решение поддержала.
Но через два года по указке сверху делу снова дали ход. Никто ничего не смог сделать — невиновный человек сидит уже десять лет. Но, когда Багдасарян выйдет на свободу, я буду добиваться реабилитации. И очень хочу, чтобы девочка, которая сейчас уже совершеннолетняя, поняла, что она стала жертвой манипуляции, и помогла очистить честное имя Багдасаряна.
— Почему стало возможно посадить невиновного?
— В системе все друг за друга горой: и прокуратура, и следствие, и суд.
Ворон ворону глаз не выклюет. Если бы судья вынес оправдательный приговор, то полетели бы чьи-то головы. Принципиальные судьи в нашей стране — редкость.
— А с заказными делами в бизнесе вы сталкивались?
— Я не работаю по экономическим преступлениям, но знаю ситуации, когда у компании вдруг начинаются массовые проверки и, явно не случайно, возникают проблемы. Не исключаю, что этим грешат сотрудники полиции. Заезжайте в любое управление ОБЭП и посмотрите, на каких машинах они ездят. Вопрос — откуда эти крутые тачки? Одному папа купил, другой кредит взял, а остальные?
Конечно, в полиции работает много порядочных людей, но именно на них приходится колоссальная нагрузка. Штат постоянно сокращают...
В нашей стране никто ни от чего не застрахован. Мы живем в полицейском государстве, и если кому-то перейдешь дорогу, то за тебя возьмутся, и окажешься на месте Голунова (журналисту Ивану Голунову, специализирующемуся на бизнес-расследованиях, сотрудники полиции при досмотре подбросили наркотики. — Примеч. ред.) или Воронцова (основатель проекта «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов был арестован по обвинению в вымогательстве у бывшего сотрудника московской полиции крупной суммы денег за нераспространение фотографий личного характера. — Примеч. ред.).
— Можно как-то обезопасить себя?
— Только не быть журналистом и не заниматься расследованиями — или не быть на месте Воронцова. Но свои права люди должны знать, не лишним будет изучить ФЗ «О полиции», чтобы понимать, чем осмотр отличается от досмотра. И, конечно, нужны изменения и в правоохранительных органах. Прежде всего изменить подход к отбору кандидатов, чтобы каждый сотрудник внутренних органов понимал, что в любой момент его могут посадить на полиграф. Это точно поможет очистить ряды.
Просто бизнес?
— Как устроен ваш бизнес и какой доход может быть у детективного агентства?
— Все очень индивидуально — заработок детектива от 1 до 10 млн руб. в год. Мой бизнес-подход позволяет обходиться без офиса и постоянного штата: под каждого клиента я собираю свою команду. Это сильно снижает операционные расходы. Стоимость каждого конкретного случая индивидуальна и складывается из массы факторов, времени, количества вовлеченных экспертов, сложности работы и пр. Но есть и фикс-прайс — например, моя консультация стоит 10 тыс., есть фиксированная вилка на due diligence — комплексную проверку компаний, бизнес-сделок, в том числе и по покупке квартиры, выявление промышленного шпионажа — она обойдется от 50 до 200 тыс., а проверка помещений на предмет жучков в 1,5 тыс. руб. / кв. м.
— Что самое сложное в вашей работе?
— Искать без вести пропавшего. Это в разы тяжелее, чем мошенника или должника. В случае последних понятно, что они живы и скрываются, их логика очевидна. А когда без вести пропал человек, вариантов сколько угодно. Вот отвел отец ребенка в школу, сел в машину, поехал на работу и… просто исчез. Мотив непонятен.
— И что вы делаете в этом случае?
— Если телефон оформлен на родственников, можно запросить детализацию переговоров, тщательно осмотреть квартиру. Если пропадают дети, и это бегунки, то осмотр может быть очень эффективным, мне раз удалось найти записку в люстре, где ребенок объяснил мотив.
— Почему люди убегают?
— У взрослых причины могут быть разные: секты, любовные отношения, алкоголь или наркотики. У детей, как правило, это конфликт с родителями, особенно во время драматичного развода. Умные детки очень хорошо умеют прятаться, один раз мы так и не смогли найти мальчика, он не пользовался ни картами, ни телефоном, ни почтой, ничем. Просто растворился. Думаю, что ему кто-то помогал.
— Если человек захочет совершенно исчезнуть, хотя бы на время, как это грамотно сделать?
— Не пользоваться тем, чем пользовались в обычной жизни: машиной, квартирой, телефоном, компьютером, банковскими или другими карточками, электронной почтой, соцсетями и пр. И не общаться с теми, с кем раньше общались. Но люди в бегах все равно допускают ошибки — а значит, оставляют следы.
— Самый громкий скандал этого лета — развод сына прокурора Чайки, который хоть и дал свободу своей жене-домохозяйке после ее открытого видеообращения в Интернете и публичного отказа от любых притязаний на совместно нажитое имущество, но по младшей дочке еще нет решения. Чем может помочь частный детектив при скандальном расставании супругов?
— Часто партнеры во время конфликта ведут себя недостойно, и скрытые камеры дома ставят, и провоцируют под запись, чтобы в суде показать (он — алкаш, она — шлюха), и следят, и переписку читают. А уж как имущество делят — и говорить нечего. Поэтому как юрист я всегда советую: если у супругов есть собственное жилье, купленное до брака, лучше его оставить, чтобы потом не делить в судах общее.
Но бич современной России — даже не дележ имущества, а кража детей, которых прячут ближайшие родственники. И мать, реже отец, годами могут не видеть ребенка. Полиция особо не занимается такими случаями, и частный детектив тут незаменим. В большинстве споров по детям манипуляции с ребенком начинаются со стороны мужчины именно тогда, когда женщина решает уйти. Это такая мужская месть. Обезопасить себя женщине можно только одним путем — быть финансово независимой.
— Я как юрист представляю интересы таких отцов и матерей в судах.
— Год назад к нам обратилась Анастасия Биряева, пятимесячную дочку которой годом ранее забрал муж и где-то спрятал. Она выиграла несколько судов, место жительства ребенка было определено по месту жительства мамы, но разыскать малышку ни она, ни милиция не могли. Мы нашли отца с дочкой в Троицке, приехали забирать, это был ужас. Отец и бабка дрались и ругались с мамой и полицией, девочка плакала. Но дочку все же вернули маме.
— Но воруют не только детей. Кража личности — это сюжет только для кино или реальность нашего времени?
— Когда я работала в МВД, то сталкивалась с паспортами, в которые были вклеены фото других людей. Думаю, что они были получены в сговоре с сотрудниками милиции. У меня лично был случай, когда схлопнулся «Внешпромбанк», мне пришло письмо, что теперь кредит надо гасить по таким-то реквизитам. Тут я с удивлением узнала, что якобы взяла кредит на 20 млн руб. Оказалось, мою подпись искусно подделали: она была очень простая. Естественно, я тут же поехала в полицию и написала заявление, что в этом банке никогда ничего не брала и прошу провести проверку. Потом отправилась в банк и выяснила, что кредитного договора нет, а 20 млн мне вот так просто взяли и выдали без залога. И скоро графологическая экспертиза доказала, что это не моя рука. После этого я подпись поменяла на более сложную.
Так что кража личности — вполне реальная вещь. Расслабляться в наше время нельзя.
— В последнее время в крупных городах активизировались мошенники всех видов, от якобы представителей службы безопасности банков до псевдоюристов, предлагающих несуществующие услуги. Страдают, прежде всего, пенсионеры.
— Вот моей маме впарили за 8 тыс. анализатор газа «Страж», который на рынке стоит 500 руб. Я нашла мошенников и деньги вернула, но я — детектив и юрист. Есть статья 165 УК «Причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием», и там срок до 5 лет. Я уверена, что эта статья должна применяться при всех подобных мошенничествах, но она не работает, потому что нашим правоохранительным органам не интересна, им проще за режим самоизоляции оштрафовать. И когда с такими случаями в полицию приходят бабульки-дедульки, стражи порядка отправляют стариков в гражданские суды. Мошенники чувствуют свою безнаказанность: найти их несложно, но невозможно возбудить уголовное дело, так как в полиции всегда дают отказной лист.
Бывает, когда кредитный договор подсовывают, а к нему еще и договор залога и т. п. Есть случаи, когда люди говорят, что «я даже не посмотрел, что подписал». Любой документ надо читать — и очень внимательно.
Одну бабушку, которая пришла ко мне, псевдоюристы развели на 700 тыс. руб. Сколько сил я угрохала, пытаясь открыть уголовное дело, но ничего не получилось, сказали — гражданско-правовые отношения. В суде мы выиграли процесс, но деньги получить с мошенников не можем: на счетах ничего нет. А личным имуществом по гражданско-правовым делам никто не отвечает.
Если честно, мне за нашу полицию — стыдно. Я рада, что больше там не работаю. Быть в полиции сегодня и молчаливо поддерживать весь этот беспредел — преступление против собственного народа. Я с ним борюсь. —