В моём раннем детстве, а именно до восьми моих лет, был замечательный дедушка, папин отец. Широкой души, взрывной - но неутомимый, великий труженик и даже очень известный человек. Долгие годы он конструировал военные самолёты - и был окружён некоторой секретностью.
Рождённый в селе под Ярославлем, дедушка знал и любил леса. Успел меня приучить к грибной охоте, к промышленному сбору черники и малины. В этом он был поэт...
"На грибы" меня стабильно брали с двух лет. Как сейчас помню, подводили вплотную к красавцу-белому или семейке видных подосиновиков, тыкали меня носом в "находку" - а потом всей семьёй ликовали: ай, молодец, глазастая!
В пять лет я уже легко справлялась сама. Ножом орудовать мне, разумеется, разрешить не могли, и потому я метала в корзинку всё подряд: молоденькое, свеженькое - и, мягко говоря, не совсем. В названиях и свойствах грибов разбиралась, а вот в степени зрелости - пока ещё нет.
Дедушка периодически инспектировал - и покрикивал с досадой: "Тундра ты, Натка. Опять червивых натаскала. Ну, пойди сюда, глянь - я разрежу. Зачем нам домой такой дрянной гриб, который наполовину червяки поели? Тебе приятно такой кушать будет? Не бери. Всё равно мамка в мусорное ведро спровадит. Поняла, дурёха? Беги, новый ищи, ноги-то молодые..."
Дедушкина строгость закономерно привела к тому, что червивых грибов, особенно благородных, я стала до дрожи бояться. Убегала из кухни, когда родители чистили лесные дары перед сушкой и маринованием.
В то лето, которое стало для деда последним, я была уже школьницей. Мы часто и подолгу гуляли на Волге, а беседы всё больше принимали философский ракурс.
Дедушка как-то сказал то, что надолго запало в душу: "Вот ты грибов каких-то боишься. Разве это правильно? Ты знаешь, Натка, сколько кругом людской грязи? Это тебе не подберёзовик серенький-хиленький, который и без червяков спустя три дня сгинет. Это пострашней будет. Живут на свете разные гниды, и подолгу живут, Натка, - и гадят, и знают, что гадят, а остановиться не могут. Просто иначе жить не умеют, паразиты. Вот их надо бояться... Дай тебе Бог от таких поменьше пострадать. И самой не испортиться!"
31 декабря того же года деда не стало. С тех пор я с тяжёлым сердцем подбираюсь к новогоднему торжеству...
Он ненавидел мелочность и учил критическому отношению к жизни. Только теперь я догадываюсь, насколько завистники из числа коллег в КБ подорвали его здоровье.
В дедушке больше всего запомнилось удивительное свойство общения: с детьми малыми - будто они те же взрослые. Без скидок и снисхождения.
В год моего выпуска из девятого класса родился братишка, которого назвали Лёвкой в честь деда.
В неполные пятнадцать я умахнула учиться в Москву, где впоследствии и пригодилась. Давно работаю - ровно там, где из меня когда-то, в далёких девяностых, делали человека... профессионалы с большой буквы.
С двадцати лет я связалась с педагогикой, и это мне помогает выжить. Грязи человеческой повидала много - и, в принципе, вполне понимаю, как с ней обходиться.
Вот малыш - загляденье. Чистое и безгрешное существо, всё равно что тот крепенький груздик или боровичок, что вылезает из-под земли наутро после июльского дождя.
Чуть-чуть время упустишь - а в душе уже червоточины. Много. Чем старше человек, тем чудовищней. Если, конечно, с гражданином не работать, не учить, не воспитывать - а пустить на самотёк.
Но, в отличие от гриба, который в любом случае истлеет за неделю, - человека вполне реально спасти. И даже вполне можно надеяться на его долгую и продуктивную жизнь, если вовремя залечить его нутро, вычистив немилосердно всю червивую гниль. И поддерживать.
И ничуть не страшно. Более того - всех касается. Все мы сложные фрукты. У всех есть немалые шансы существовать с пользой, принося окружающим радость - и как можно меньше боли. Мы в ответе за это.