Я никогда не ездила в электропоездах до сегодняшнего дня. Всегда мечтала об этом, ибо вечный стук поездов и электричек – это какой-то призрачный намёк на путешествие, даже если оно из Таганрога в Ростов.
Купив билет и два пирожка с капустой, я неторопливо пошла к перрону и присела на свободную лавочку. Ждать еще час. Пирожки оказались холодными, да и слишком жирными. Мама готовит однозначно вкуснее, поэтому второй пирожок был безжалостно разделен с братцами – голубями.
С мучным было покончено, а вот с испачканными руками нет. Пришлось заходить в мерзко пахнущий вокзальный туалет в поисках раковины и мыла. К счастью, всё оказалось на месте и проблема была уничтожена. Вернувшись на скамейку, я обнаружила, что она занята пожилой худощавой дамой лет восьмидесяти. Заметив меня, женщина широко улыбнулась и поманила рукой, чтобы я присоединилась к её компании.
- Мария Васильевна, но для тебя бабушка Маша – неожиданно представилась она.
- Даша – коротко и ясно ответила я.
Её редкие седые волосы были заплетены в тоненькую косичку, а сбоку красовалась блестящая заколка, которая придавала ей какую-то детскую красоту. Глубокие морщины покрывали всё её лицо, будто потрескавшаяся пустыня, а вздутые вены на трясущихся руках напоминали мне реки Сибири.
- Вы тоже ждёте электричку? – спросила я с неподдельным интересом.
- Да, Дашенька, еду к своему деду. У нас в Приморке дача прям на берегу моря, давно туда не ездила, а надо бы! Воздух морской, дом родной, да и дедушка там ждёт. В том году 60 лет было совместной жизни – воодушевленно рассказывала Мария Васильевна. Её зеленые глаза были немного наполнены кровью лопнувшихся сосудов и живым огоньком от нашего душевного разговора. Я понимала эту радость бабы Маши, ведь сама нуждалась в этом диалоге. У меня уже не было одной бабушки, а у нее, видимо, внуки не сильно разговорчивые. Поэтому, не упуская момент, она продолжала:
– Да и морская вода хорошо помогает от боли в колене. Я ноги в воду опускаю и сижу так часами. И хорошо! А то ты глянь, вообще уже согнуть не могу – и с этими словами она начала задирать своё кремовое платье в крупный черный горох до колен. Платье было старое, убитое временем, как и сама владелица. На опухших ногах красовались небольшие светлые волоски и пигментные пятна вперемешку с синячками. Разглядывая старческое тело, я даже немного вылетела из диалога и пришла в себя лишь, когда платье было опущено. Мы еще долго болтали обо всём подряд, пока электричка не прибыла на первый путь. Я помогла уже родной для себя бабе Маше зайти в вагон, занести её синюю авоську набитую тюльпанами и уселась с ней рядом. Продолжили болтовню о хороших качествах ее мужа Семёна, о войне, политике и ценах на колбасу. Но разговор прекратился, увидев море. Им мы любовались минут пять. И вот, момент расставания. Она так же, как и в первый наш раз, широко улыбнулась, от чего повеяло добротой и теплом. Затем сунула руку в карман платья и достала пуленепробиваемый кнопочный «Nokia». Телефон был немного грязноват от потных ладошек бабушки и, судя по разбитому уголку, не раз падал. На обратной стороне скотчем был приклеен номер. Синие чернила чуть потекли, но цифры я разобрала. Электричка остановилась, Мария Васильевна обняла меня, я почувствовала запах старости, «Красной Москвы» и стиранных вещей.
- Приезжай ко мне, будем лечить колени – прошептала она мне на ухо и отпустила.
- Обязательно, бабушка. Я позвоню. И с дедушкой Семёном познакомлюсь.
Только в этот момент я увидела одиночество и грусть в её лице. Через минуту я помогла ей выйти из вагона и уселась обратно на своё место. Приморка – красивая деревушка. Только, к сожалению, встречает гостей кладбищем. Да, «территория мёртвых» прямо возле остановки. Электропоезд стоял. Я провожала свою седовласую женщину глазами. Она достала букет из сумки, прошла к могиле, аккуратно возложила цветы, а затем присела на лавочку и начала разговаривать. Конечно, я не поняла о чём она говорит, но я поняла с кем… Мы тронулись. Приморка осталась позади, в окне вновь появилось море, а в наушниках играл Цой. Скоро я вернусь к своей бабе Маше.