Наше знакомство, было каким-то несерьезным, шутейным, когда случайно толкнув тебя в спину в топике, виновато, смущено, неуклюже пытаясь перевести случившееся в шутку попросил прощения. «Извините пожалуйста, мадмуазель», ты обвернулась и просияв той детской, невинной, чистой искренней улыбкой, какая бывает только у девушек в пятнадцать «Ничего страшного» ответила ты, тихим, нежным ласковым, похожим на журчание мартовского ручейка голосом. «Меня кстати зовут Павел» не в силах оторваться от твоего лучистого, радостного слегка озорного взгляда, неловко пытаясь развить разговор продолжил я. «А меня Виктория, можно просто Вика.»
А потом был залитый солнцем пляж под Балаклавой, и камни-голыши, которые празднично сияли, отражая солнечный свет. Беспощадно-ослепительно сверкающая стеклянистая гладь моря, бутылка терпкого как будто пропитанного темными, будоражащими, хтоническими подземными соками земли портвейна на двоих.
А потом был, насыщенный, ни на что не похожий запах примятой травы и солнечные зайчики, играющие на твоих сомкнутых веках, и тот навсегда врезавшийся в память изгиб твоей шеи, как и твои слегка шевелившиеся губы и подергивание ресниц на веках, плотно закрытых чтобы не видеть яркого солнца, весь мир тогда для тебя состоял из оранжевых, красных, золотистых красок от солнечных лучей, проникавших сквозь веки.
А потом была разлука, ты уехала в свой город на границе тайги и пыльного сухого пояса степей, остались лишь воспоминания мучительные, сладостные, волнующие, обжигающе-горькие, как глоток рома. Впрочем, горькие ли? Нет-нет горьким может быть лишь несчастье, любовь, какой бы пронзительно печальной и щемяще грустной она не казалась, горькой быть не может.
На этом собственно наша история и заканчивается, Вику я больше никогда не видел, это было первое мое, почти еще детское, наивное чувство, я не испытал в нем экстаза и нежности плотской любви, плод которой вкусил чуть позднее, но все равно безмерно благодарен этой хрупкой, изящной, солнечной, радостной девочке….
Спасибо тебе Вика!