Родился он ранней весной, еще только едва-едва начал таять снег.
Он, задрав вверх тонкий рыжий хвостик, скакал по всему дому буквально весь день. Весело качался на шторах, запрыгивая с разбега почти на середину высоту. Лихо взбирался по ковру под самый потолок, а потом храбро спрыгивал с высоты на проходящую мимо толстую хозяйку. Он храбро воевал с цветами на подоконнике, пытаясь выкопать их из земли.
Он был игривый, веселый, рыжий, как солнышко, с большими оранжевыми глазами.
Однажды толстая дама подтолкнула его к открытой двери:
- Иди, погуляй.
Он радостно выскочил за дверь, высоко вскидывая длинные тонкие лапки. За дверью было солнечно, тепло, пахло чем-то необыкновенно заманчивым, зовущим куда-то в светлый и яркий мир…
Он долго бегал по двору, играл с травинками, грыз их, наслаждаясь необычным вкусом, ловил бабочек и солнечных зайчиков… Наигравшись, он хотел было вернуться в дом, к большой теплой маме, но дверь была закрыта. Она не открылась ни позже, ни потом. Он долго ждал, кричал, звал маму, но не откликался ни кто.
Устроившись на верху деревянного забора он долго не мог уснуть, есть хотелось так, что жалобные крики о помощи долго раздавались в тишине ночи. Но ни его рыжая мама, ни вообще ни кто так и не появился и не накормил малыша теплым молочком.
Днем он случайно поймал пролетавшую мимо бабочку, хотел было поиграть с ней, но сам не заметил, как сьел ее. Она была колючая, невкусная, отвратительно пахла, но очень хотелось кушать. Сытости от бабочки не прибавилось, а вот внутри начало что-то колоться и настроения играть и радоваться миру поубавилось.
Котенок не хотел сдаваться так быстро, и, прыгая по высокой траве, хотел поймать еще одну. Но поймать еще одну бабочку не удалось, зато он поранил глаз какой-то сухой травинкой. Он выбрался за забор. Там был другой мир, большой, необъятный, незнакомый…
Дети играли с ним целыми днями, бегали от него и за ним, гладили его мягкую шерстку, тискали маленькое худенькое тельце, но домой его так ни кто и не взял…
Лето прошло. Иногда ему кидали что-то сьедобное, иногда – то, что съесть было нельзя даже от большого голода. Иногда приходили бабушки и выдавливали ему прямо на асфальт какую-то вкусно пахнущую еду, которую рыжий котенок жадно проглатывал, даже не успев как следует почувствовать вкус. Он голод от такой еды наступал так же быстро, как быстро приходила сытость и веселье.
Однажды он забежал в какой-то двор в поисках чего-нибудь съестного, да и просто и любопытства. Но старый дворовый кот, грязный и ободранный, набросился на него, схватил большими желтыми клыками за ухо и жестоко начал драть когтями. Чудом малышу удалось вырваться из огромных цепких когтей дворового бандита. Котишка быстро-быстро убежал, куда глаза глядят и потом долго не выходил из своего укрытия – так и не заживший глаз снова заболел, разодранное ухо горело огнем…
В первый день осени нарядные дети пошли в школу. Котенок печально сидел около мусорного ящика, в ожидании чуда – может кто-нибудь бросит в урну что-нибудь сьедобное или предложит ему часть пирога.
Проходившая мимо маленькая девочка, державшая за руку большую тетю, наклонилась к бедняжке и хотела его погладить, но тетя дернула ее за руку:
- Не трогай, видишь – он блохастый, - и сильно стукнула котенка сложенным длинным зонтом. Котенок по недовольному голосу большой тети понял, что ничего хорошего ему ждать не нужно, поэтому успел юркнуть за урну и удар получился не сильным.
Однажды ему почти повезло. Маленькая девочка, поиграв с котенком, подхватила его худенькое тельце, завернула в свою косынку и понесла домой. Дома она налила ему холодного молока из холодильника и накрошила печенья. Было невкусно, но выбирать было не из чего и он, поджав лапки и обернув их хвостиком, принялся есть. После еды она положила его в коробку, поставила коробку на окно и на время про него забыла. Котенок было уснул, но холодное молоко не давало покоя, бурлило в маленьком желудке и просилось наружу. Он был смышленым и сразу понял, для чего у двери стоит большая странная коробка с двойным дном – от нее пахло кошачьей мочей и какой-то химией. Едва успев запрыгнуть в коробку, котенок почувствовал позыв своего маленького мочевого пузырика, присел от неожиданности и пустил струйку, а потом выдал маленькую жиденькую кучку. Облегчившись, он запрыгнул на диван и теперь уже крепко уснул. Вечером девочка схватила котенка и потащила его навстречу зашедшему мужчине:
- Папа, папа, давай оставим его себе! Я назову его Принц, он такой же рыжий, как принц Гарри!
Но папа был уставший, голодный, день на работе прошел сложно, настроения не было:
- Какой Принц? У него на морде «Мырзик» написано. Отнеси его туда, откуда взяла.
И он снова ночевал на улице.
Началась осень. Сначала были теплые солнечные дни, но они быстро прошли. Котенок прятался от дождя где придется. Ночи становились длинней и холодней.
Как-то он забрел в теплый темный подвал. Но в подвале уже были свои жильцы и они попытались его поймать, загнав его в угол и накинув на него большое грязное одеяло… Замотав котенка, они начали лупить камнем по одеялу так, что у бедняжки хрустели все косточки… Только чудом котанишке удалось выскользнуть из одеяла.
- Да ну его, такой костлявый, наверное, в нем глистов больше, чем костей, а суп из глистов я не люблю, - сказал тот, кто не сумел его удержать. И запустил в него обломком кирпича. Кирпич прилетел в бок и резко выдохнув, котенок, ничего не видя, снова помчался в темноту. Он сумел пробраться в самую темную часть подвала. Там было тихо и тепло. Он почти сутки спал на какой-то мягкой куче мусора, наваленной на теплые трубы. Все кости и все тельце болели и он старался лишний раз не делать резких движений. Через некоторое время котенок смог услышать знакомые шорохи – крысиные лапки едва слышно шуршали в его сторону. Он перестал дышать, замерев. Прислушивался. Да, крыса шла в его сторону… Но почему она так странно идет, тяжело, словно объелась? Большая серая крыса, тяжело дыша, пыталась вскарабкаться по стене к маленькому окошку, но цепкие ее лапки не слушались. Он ловко схватил ее острыми зубами за шею, и начал душить. Крыса слабо отбивалась, но он победил ее и тут же начал свою роскошную трапезу. Почему-то она была едва теплой и какой-то липкой, но думать было некогда, очень хотелось есть. Наевшись, он снова забрался на свою кучу тряпья и крепко уснул. Проснулся он от того, что внутри него все болело, горело огнем, дышать было тяжело; тощенькое, почти ничего не весящее тельце казалось чугунным и неподъемным; звенело в ушах, единственный глаз ничего не видел; воздух стал липким и дышать было очень трудно… Надо было выбираться из этого подвала, но лапы были словно ватные, мысленно он перебирал лапками, но на деле едва ими вздрагивал… Он не помнил, сколько так пролежал. Инстинкт железной рукой заставлял его подняться и двигаться наружу, к свету.
А там, вне подвала, снова весна. Но сил нет. Котенок, едва вдохнув свежего воздуха, упал рядом с подвальным окошком. А солнце светит, равнодушно греет остывающее тельце.
- * -
Проходивший мимо старик увидел лежавшего на снегу тощего ярко-рыжего котенка с оборванным ухом и спекшейся раной на месте одного глаза.
- Еще один бедолага пострадал… Травят крыс, а дохнут кошки. Эко ж тебя жизнь побила… - Старик поднял тощенькое тельце….
Солнце светило ярче с каждым днем, пели птицы, зеленая травка пробивалась сквозь снег и тянулась вверх.
В начале лета на почерневшее крыльцо старого деревянного дома вышел, пошатываясь, тощий рыжий одноухий кот. Его единственный глаз, такого же рыжего цвета, как и шерстка, слезился от яркого солнца. Усевшись на теплые, прогретые доски, он принялся умываться, вылизывая лапку и тщательно протирая ею свою рыжую мордочку, время от времени поглядывая единственным глазом на пролетавших мимо бабочек…