Эндрю Кьюненен несомненно был звездой, хоть и самопровозглашенной. В выпускном альбоме под своей фотографией он процитировал маркизу де Помпадур «Apres moi le deluge», подразумевая, что он разрушит жизнь каждого, кто встанет у него на пути. А уже вечером Эндрю отправился на школьную вечеринку в кожаном комбинезоне рокового красного цвета и танцевал, танцевал, танцевал.
Уже тогда Эндрю знал, что по жизни будет гореть ярко. Он будет ослеплять всех своим светом, прожигать каждого насквозь. Он кометой будет лететь на встречу своему блестящему будущему. Его жизнь станет романом, мыльной оперой, сводящей с ума скучающих домохозяек. Они будут говорить о том, какой Эндрю умница, какой он красивый, просто глаз не оторвать, загляденье!
Эндрю и вправду был умным мальчиком. Его IQ составлял 147 баллов, и он с 10-ти лет наизусть знал большую энциклопедию и книгу о деловом этикете «Искусство вести беседу» . А еще Эндрю обладал одной удивительной способностью: незаметно, бесшовно сливаться с окружением, подражать, мимикрировать.
Родись Эндрю чуть позже и немного глупее, то вместо маркизы он мог бы процитировать Шер, обозначая свой самый главный талант:
«My mom said to me, 'You know sweetheart, one day you should settle down and marry a rich man. And I said, 'Mom, I am a rich man' // Как-то моя мама сказала мне: «Дорогуша, знаешь, однажды тебе придется остепениться и выйти замуж за богатого мужчину». На что я ей ответила: «Мам, я и есть богатый мужчина».
Эндрю Кьюненен – человек без лица, без характера, без личности. Он полностью создал себя сам. Он, как искусный кутюрье, соткал свой образ из лоскутков украденных историй успеха. Он был удивительным и необыкновенным, он был сказочным и словно выдуманным. Именно это и поразило Джанни Версаче, когда он впервые встретил Кьюненена.
Оставшись наедине с кумиром, освещенный блеском софита, такой юный и кукольный Эндрю прозрел. Именно с этого момента он заболел идеей жить жизнью Версаче – стать Версаче.
15 июля 1997-го года Джанни Версаче был убит выстрелом в голову. И пока скучающее и скорбящие домохозяйки толпились у места преступления, чтобы обмакнуть страницу журнала в дизайнерской крови, Эндрю нелепо улыбался. Это был самый счастливый день в его жизни. Отныне и навек имя Эндрю Кьюненена навсегда останется саднящим рубцом на полотне мировой истории.
2-ой сезон «Американской истории преступлений» – это вольный пересказ события, поразившего модную элиту 90-х годов. Это попытка заглянуть в душу серийному убийце, реальному «мистеру Рипли».
Райан Мёрфи, взявший на себя ответственность рассказать о преступлении, – это тот парень, который знает все богемские секреты и темные тайны, скрывающиеся за глянцем поп-культуры. И важно понимать, что его работы, так или иначе, основанные на вскрытии болезненных рубцов современности – это не исторический очерк, а параллельная вселенная, картина маслом. К нему мы ходим не за правдой, а за зрелищем.
Интересно, что семейство Версаче открещивается от всей этой истории, несмотря на то, что Мерфи показал идеализированного Джанни Версаче, который и бог, и мудрец, и божий агнец в одном лице и идеализированную Донателлу Версаче, властную, уверенную в себе и очень красивую женщину, с одним лишь изъяном – отвратительным акцентом. Момент, что сам Александр Маккуин называл ее чудовищем и меркантильной «Медузой Горгоной», остался за кадром.
Картина вышла крайне красивая и очень сладкая со всей этой мишурой, неоном, барочным излишеством и танцами в розовых трусах, при этом слащавость плавно переходит в жуть, где танцы в розовых трусах – это к убийству ножницами, где молотком по голове до кровавой каши, где давятся собачьим кормом и заживо гниют от ядовитых веществ.
Смотреть, если ты дотошный эстет и визуал, если ты не ханжа и знаешь, что гей – это не болезнь, и если в твоей жизни наблюдается острая нехватка Рики Мартина со времен «Livin' la Vida Loca».