Дети-добровольцы были одними их самых мотивированных солдат русской армии тогда. Однако и их самоотверженный героизм не смог предотвратить печальный для страны исход этого конфликта.
БОРИС ЕГОРОВ
Российская империя встретила начало Первой мировой войны с большим воодушевлением. В обществе верили, что победа над германцем будет скорой и громкой. Не удивительно, что многие стремились на фронт успеть урвать кусочек славы, пока боевые действия не завершились. Немало было среди них тех, кто не достиг призывного возраста 19 лет.
Тысячи детей старше 9 лет бросали учебу и сбегали на войну. Они бежали как из больших городов, так и из маленьких деревень, в одиночку и группами. На фронт стремились не закончившие еще учебу кадеты, семинаристы и обычные школьники. «Снова, после стольких веков, повторился детский Крестовый поход!» — писал в 1915 году в своем очерке «Дети и война» писатель Корней Чуковский: «Меньшее, о чем они мечтают, это подавать пули, а то и служить разведчиками».
Для зачисления в армию несовершеннолетних добровольцами требовалось письменное согласие родителей, которое они, конечно, не имели. Полиция отлавливала юных беглецов и отправляла домой, из которого они снова сбегали. В действующих частях таким гостям тоже не всегда были рады. Их часто считали помехой и обузой, а брать за них ответственность никому не хотелось. Гораздо лучше солдаты относились к сиротам (или выдававшим себя за таковых), а также крестьянским детям из далекой глуши. С их родителями ожидалось меньше проблем, чем с семьями тех, кто сбежал из городов.
Дети, тайком пробиравшиеся на фронт, могли выбрать и другой путь — совершенно законно вступить в активно развивающееся и поощряемое государством скаутское движение. Скауты, однако, вели свою деятельность исключительно в тылу: встречали поезда с ранеными, помогали беженцам и солдатским семьям, заменяли на сельскохозяйственных работах ушедших на войну крестьян. Малолетних беглецов, мечтавших стать героями, такая служба совсем не прельщала.
Если все-таки ребенку удавалось быть принятым солдатами в качестве «сына полка», его основными обязанностями были поднос патронов, курьерская служба по доставке донесений между подразделениями и помощь раненым. Так, ученики Одесской гимназии братья-близнецы Женя и Коля (фамилии неизвестны) стали братьями милосердия и ухаживали за ранеными и больными в лазаретах.
Однако были у детей-добровольцев и более опасные задачи. Они стали ценными разведчиками, засылаемыми командованием на оккупированную врагом территорию. Их меньше взрослых подозревали в шпионской деятельности. Доходило также и до участия в настоящих боях. 15-летний кадет Георгий Левин не только провел удачную разведку и испортил немецкое артиллерийское орудие, но даже спас жизнь офицеру, за что был награжден Георгиевским крестом.
12-летний сибирский мальчик Георгий Наумов служил разведчиком, был дважды ранен и за храбрость произведен в старшие унтер-офицеры. Еще более юный, 11-летний казак Владимир Владимиров ушел на войну легально: его взял с собой отец — хорунжий казачьего полка. После его гибели, Володя участвовал во многих разведывательных операциях, был в плену, из которого смог сбежать.
Девочки не сильно отставали от мальчиков в желании отправиться на войну. В массе своей они служили сестрами милосердия, но были и те, кто участвовал в боях. В 1914 году 14-летняя Кира Башкирова срезала косы, взяла удостоверение двоюродного брата Николая Попова и прибыла на фронт, где, выдав себя за мужчину, поступила в разведку. Кире долгое время удавалось хранить свою тайну, пока она не попала в лазарет. Обманщицу отправили обратно в тыл, но сохранили за ней Георгиевский крест, полученный за взятие в плен вражеского языка. На этом девушка не успокоилась. Она вновь вернулась в армию как Николай Попов и снова была раскрыта. После этого настойчивая Башкирова подала прошение уже от своего имени и закончила войну в 30-м Сибирском стрелковом полку без необходимости шифроваться.
Далеко не только в Российской империи дети бежали на войну. Тысячи британских подростков лгали о своем возрасте, чтобы попасть в солдаты. 12-летний Сидни Льюис участвовал в Битве на Сомме. Приписав себе 5 лет, 13-летний Джордж Майер поступил в армию и успешно скрывал свой истинный возраст до тех пор, пока однажды не расплакался во время сильного обстрела. Несовершеннолетние воевали и на другой стороне фронта. Известен случай, когда, пойдя в лес, двое русских детей-добровольцев наткнулись на своего «коллегу» — вооруженного винтовкой пятнадцатилетнего немецкого разведчика. Заблудившийся и растерянный, он сдался им без боя.
Первая мировая война легко ломала психику взрослых, не говоря уже о детях. Как сообщали в так называемом Собеже (Отделе по устройству беженцев всероссийских Земского и Городского союзов), «десяти-двенадцатилетний мальчик живет в атмосфере крови и насилия. У него складывается особая, патологическая психика, которую ввести в норму мирной жизни после войны вряд ли удастся». Ярким примером этого стала история 14-летнего тамбовского гимназиста Василия Сперанского. Сбежав на фронт в 1915 году, он был несколько раз ранен и вскоре возвращен домой. Василий стал плохо учиться и вести себя крайне вызывающе. Получая постоянные упреки от инспектора гимназии, он в конце концов застрелил его в спину из револьвера.
К окончанию Великой войны дети-добровольцы превратились в настоящих опытных солдат. Это было весьма кстати, поскольку их уже ждало новое испытание: Россию захлестнуло одно из самых страшных бедствий в ее истории — Гражданская война.