Я с удивлением посмотрела на собственный подъезд. Пока я выбиралась из машины и разминала затекшие ноги, Шальнов достал из багажника увесистый чемоданчик с инструментами и пакет с замком. На несколько секунд я вернулась в детство, когда отец вот также доставал свои покупки, а я несла их в сарай. Уже долгое время ничто, почти ничто не напоминало мне про родителей. Я даже специально избегала все то, что могло мне о них напомнить. Боялась, что снова будет больно. И лишь сейчас, словно окунувшись на несколько секунд в ту прежнюю жизнь, я поняла, как глупо было отгонять их от себя и даже почувствовала благодарность к Сергею, который невольно стал катализатором этих воспоминаний.
- Вы на меня так смотрите, - вывел меня из раздумий его голос. - странно.
- Извините, задумалась, - выдавила я из себя.
- Надеюсь никаких черных мыслей на мой счет? – распахивая передо мной дверь подъезда, спросил Сергей. Спросил вроде как в шутку, но я мгновенно насторожилась. А ведь действительно, зачем ему помогать мне, да еще и так настойчиво. И Соньке совсем не понравиться, что он ко мне приходил, как выходит, уже дважды. Да и Игорю.
- Только если теряюсь в догадках, зачем вы на меня собираетесь угробить целый вечер.
- Зачем же сразу, угробить? Во-первых, коль уж я был свидетелем нападения на вас, мне будет споко йнее знать, что и дома вы в безопасности. Это как в восточной философии: спас человека и отвечаешь за него до конца своих дней.
- К этой философии одна наша поговорка хорошо подходит: ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - вставила я. Шальнов взглянул на меня с интересом.
- Вам кажется нелепым нести ответственность за кого-то кроме себя? Почему?
- Скорее сама не люблю быть обязана и не люблю, чтобы были обязаны мне. А что там во-вторых?
- А во-вторых, я уже говорил, что мне не чем особо себя занять.
Пока мы поднимались в лифте и стояли достаточно близко друг к другу, я посмотрела ему прямо в глаза, в ответ получив открытый и дружелюбный взгляд, но где-то в самой глубине зрачка затаилось напряжение. Возможно, я увидела его, потому что хотела видеть, но верить ему от этого больше мне было трудно.
- Вы мне по-прежнему не верите, - выходя из лифта, с грустью констатировал Сергей, который в свою очередь во время подъема разглядывал меня.
- Пусть это послужит утешением: я доверяю единицам, - ответила я чистую правду.
Оставив мужчину возиться у входной двери, я прошла на кухню и пошарила в холодильнике в поисках еды или того, из чего ее можно приготовить. Несмотря на то, что в детдоме меня научили готовить и очень хорошо, применять знания на практике мне удавалось редко. Учеба, работа и прочие дела не позволяли бывать дома часто и подолгу, поэтому продукты в моем холодильнике иногда успевали покрыться несколькими слоями плесени, прежде чем перекочевывали в мусорное ведро. Игорь бывал у меня редко, потому и стараться было не для кого.
За время, которое понадобилось Шальнову на установку замка, я сотворила незамысловатый салат, обжарила свинину и отварила картофель.
- Прошу принимать работу, - заглядывая в кухню, пригласил он. – И побыстрее, а то у меня от этих запахов уже сводит желудок.
Надо было признать, что замок он установил почти профессионально. Как бы там ни было, а еще одна преграда на пути неизвестных заметно прибавляла уверенности и спокойствия. Тем более, что на моей двери теперь имелось целых три замка и одна задвижка. Я рассыпалась в благодарностях и предложила пройти на кухню, при этом неловко задев локтем свою сумку. На пол россыпью вывалились конспекты и лист со следами моих размышлений, как назло легший поверх всех остальных бумаг.
Сергей наклонился и поднял именно его.
- Похоже на генеалогическое дерево, - внимательно изучая лист, бросил он. – Ты что, решила спустя столько лет сама вычислить убийцу? – он резко перевел взгляд на меня, тяжелый и уже виденный мною ранее, что даже резкий переход на ты остался незамеченным.
- Тебя это не касается, - забирая у него бумаги, невозмутимо отозвалась я. – Не красиво капаться в чужих документах.
- Я и не капался, - равнодушно дернул Шальнов плечами. – Они сами ко мне пришли, можно сказать. Наверное, с какой-то целью.
- Это с какой же? – я вздернула подбородок, принимая оборонительную позицию. В данный момент самым верным было бы указать наглецу на дверь, но внутренний голос шептал, что еще не время.
- Может, чтобы я тебе помог? – он снова выдернул лист у меня из рук и неторопливо отправился на кухню. – У тебя здесь полная каша, мало фактов, зато много эмоций и личного отношения. Если уж хочешь упорядочить факты, стоит отбросить все лишнее, все эти «он не мог», «у нее такие добрые глаза» и прочее. Обожаю свинину! – усаживаясь за стол, перебил Сергей сам себя.
- На здоровье, - хмуро буркнула я в ответ. У меня самой аппетит пропал напрочь. – По-моему, я вполне объективно все написала. Написала, что знала или видела сама. И не так уж маловажно, способен человек убить или нет.
- Не маловажно, - кивнул Сергей. Он ухитрялся есть и разговаривать одновременно, не выглядя при этом ни нелепо, ни отвратительно. – Но твои записи сродни все тому же «я не хочу, чтобы он это сделал». А хочешь – не хочешь, человек способен на многое. И чужая душа загадки. Вот, к примеру, твой парень мог бы убить?
- Что за вздор? – вскинулась я. – Он и муху не обидит!
- А если бы ему пришлось защищать тебя? – Шальнов сузил свои темные глаза. – И не говори это другое, потому что это не другое. Мог бы – значит способен, не мог бы – значит тебя не любит или тюфяк, что собственно одно и тоже.
- Всегда есть выбор, - я не желала сдаваться.
- Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось узнать, что выбора нет, - слишком серьезно отозвался Сергей, но тут же продолжил совсем другим, беспечным тоном. – Только это все лирика. Физика же заключается в том, кто, где, когда и с кем был в момент убийства.
- Я знаю, кто и где был, только кто-то все же убил их. Потому что это сделал кто-то свой.
- А тот военный, родственник, - снова принявшись за еду спросил Шальнов. – Почему не он? Подозревали же его?
- Ты хорошо осведомлен о деле, - вместо ответа заметила я. – Много говорил об этом с Сонькой?
Он несколько помедлил с ответом, заглянув мне по очереди в каждый глаз:
- Интересная тема, не каждый день людей расстреливают у собственных ворот.
- Ты отстал от жизни, уже в девяностые такое стало обыденностью для многих.
- В моей глуши – нет. Так ты не веришь в виновность родственника?
- Не верю, - я посмотрела в окно поверх плеча Шальнова. Там было темно, но можно было различить крупные хлопья падающего снега. Когда-то я очень любила темноту и прогулки по ночному городу. – Пусть это всего лишь эмоции, но Волгин бы не стал убийцей, а тем более убийцей собственного племянника и друга, даже под угрозой разорения. Он не держался за деньги, зато был человеком чести. По-настоящему.
- Но у него ведь была жена, требовательная дамочка, кажется. Он мог пойти на это, чтобы не потерять ее.
- Когда он приезжал ко мне в детдом в последний раз, он выразился в том смысле, что между ними все кончено. И сожаления по этому поводу явно не испытывал, скорее уж облегчение.
- Он приезжал к тебе? – глаза Сергея снова сузились. – Зачем?
- Навестить, - я пожала плечами. – Говорил, что заберет меня и Соньку, когда расследование закончиться. Он был уверен, что его оправдают.
Шальнов открыл рот, собираясь что-то сказать, но внезапно поджал губы и вновь взглянул на мои записи.
- Раз уж ты начала составлять списки, давай приведем их в надлежащий вид. Принеси бумагу и ручки, - скомандовал он. Кажется я отчетливо клацнула зубами, потому что на его губах промелькнула довольная ухмылка. Бумагу я все же принесла.
Мы составили стулья рядом и склонили головы над столом. Сергей диктовал, а я записывала.
- Начнем сначала: Марта, - я вывела на листа в графе «Персона» имя старшей сестры. Она была с Виктором Ерошиным, его матерью и подругой матери, - сверился Шальнов с моим листом. – Где?
- Где-то в соседней области, наверное, минут тридцать езды на машине. Коттеджный поселок с кортом и прочими радостями.
- Значит, они втроем обеспечивают друг другу алиби, а подруга обеспечивает алиби им всем, - пробурчал мужчина себе под нос. – Ты знаешь имя этой подруги?
- Понятия не имею, - он крепко прижался своим плечом к моему, и сосредоточиться на деле мне стало труднее. Я чувствовала сильное тепло, исходящее от него, и напряженные мышцы под тонкой тканью блейзера. Необычное и волнительное ощущение. – Возможно, ее имя помнит Марта или Витька.
- А кто этот Витька? – Сергей провел красную стрелочку от Марты к Витьке.
- Он пасынок Волгина, сын его второй жены, - мне пришлось подобраться, чтобы мысли вернулись в нужное русло. – Они с Мартой планировали свадьбу.
- Соня говорила, это значит он, - еще одна стрелочка от Марты к Ерошиной. – Незаинтересованное лицо тут только эта загадочная подруга. Неплохо бы ее найти. Раз уж мы пошли по этому направлению, сам Волгин. ты знаешь, что он делал в тот вечер?
- Смутно, - я напрягла память. – У него была встреча в городе, но с кем, я не знаю. Следствие потом зацепилось за то, что он не смог подтвердить алиби. То ли встреча отменилась, то ли еще что. Не знаю, к сожалению.
У имени Волгина Сергей нарисовал жирный знак вопроса.
- Теперь Соня.
- Она ездила с классом на экскурсию, - начала было я, но сама себя одернула. – Нет, это уже слишком!
- Вот опять! – укоризненно взглянул на меня Шальнов. – Отбрось все, только факты.
- Она же была ребенком, - не желала я уступить.
- Все убийцы когда-то были детьми, - равнодушно парировал он. – Надо беспристрастно рассмотреть все, я повторяю, все возможные варианты. Какими бы они ни были невероятными.
- Хорошо, - я вздохнула и с трудом отвела от него взгляд. Надо признать, действовал он на меня как удав на кролика. На секунду меня даже пронзила шальная мысль: вдруг мне это все не приснилось? Пришлось больно впиться ногтями в руку, чтобы привести себя в чувство. – Она ездила на экскурсию с классом, на несколько дней. У нее десятков шесть свидетелей того, где она провела ту ночь.
Сергей провел красную стрелочку от Марты к Соньке. Я посмотрела на его длинные музыкальные пальцы с ухоженными ногтями. Эти руки привыкли к тяжелой физической работе, кожа местами огрубела, под указательным пальцем непроходящая мозоль. Эти руки никак не вязались с образом аспиранта-математика. Как и некоторые другие его навыки и способности.
- Почему математика? – вопрос вырвался сам по себе. Шальнов недоуменно уставился на меня. Даже привычное уже спесивое выражение на несколько секунд сползло с его лица. – Почему ты стал изучать именно математику?
- Точная красивая стройная наука, которая не прощает ошибок, но дает возможность разгуляться фантазии и уму,- не отрывая взгляда от моего лица, отчеканил он. – И на редкость универсальна. Почему ты вдруг спросила, мне не идет?
Я рассмеялась:
- Наоборот, очень тебе к лицу. Что ты там написал? – я уставилась на букву Х, выведенную внизу нашего списка.
- Это тот, кого ты ищешь. Один из них, - Сергей ткнул ручкой в список. – Или же некто неизвестный. Какие еще родственники и друзья могут сюда войти?
- Я не знаю. Родственников у Великановых было немного, Волгин да родители мамы. Они ведь были уже немолоды оба.
- Соседи, коллеги, - подсказал Шальнов. – Они же общались с людьми.
- Соседи нет, - открыла я было рот, но под взглядом парня прикусила язык. – Сейчас напишу. Если вспомню фамилии.
Сергей внимательно следил, как я пишу, почти положив мне подбородок на плечо. Он вообще не признавал понятие личного пространства. Никто из моих знакомых, даже Игорь, не позволял себе нарушать мое так часто и так бесцеремонно. Наконец я не выдержала:
- Ты мне мешаешь немного.
- Извини, - Шальнов отодвинулся почти на целый метр. Правой руке мгновенно стало холодно. – Тогда заодно озвучивай, что пишешь.
- Прохоровы, муж, жена и двое детей – сын и дочь. Были в тот день дома.
- Откуда сведения?
- Это семья моего молодого человека, - нехотя ответила я.
Сергей улыбнулся.
- Обладателя зубной щетки. И конечно, «они не могли»…
- У них в тот день серьезно заболела дочь, ее потом увезли в больницу, …незадолго до убийства.
- Хорошо, дальше у нас кто?
- Остальных не было, - я закрыла глаза. – Это же были школьные каникулы. У многих соседей, у всех, были дети-школьники. Их вывезли на отдых: за границу, на базы отдыха. Только мы в тот год отказались…
- Так, теперь клиенты твоих родителей, - не обращая на меня внимания, продолжил Шальнов. – Помнишь кого-нибудь?
- Нет, мы были далеки от этого, - я приписала имя нотариуса и его отца. – Вот все, кого я могу вспомнить. И что теперь?
Шальнов загадочно улыбнулся, обнажив верхний ряд ровных белых зубов, став при этом чем-то похож на волка:
- Думать. Вот тебе «дано», вот тебе «найти», а «решение» за тобой.
- В отличии от твоей любимой науки, здесь может и не быть такового, - я встала с места, чтобы поставить чайник. Хотелось кофе и булочек, но дома был только растворимый напиток.
Я зажгла плиту и обернулась к столу. Сергей что-то еще написал на нашем списке, отложил ручку и потянулся: сходство с волком стало абсолютным. Он прикрыл веки и теперь наблюдал за мной из-под опущенных ресниц. Они у него были длинными и густыми, совсем не в пример моим. Внезапно меня посетила простая и вместе с тем странная мысль, что в моем доме сидит малознакомый человек, поведение и прошлое, а также настоящее которого вызывает у меня много вопросов, но я его не опасаюсь нисколько. Наоборот, мне приятно видеть его на моей кухне, приятно разговаривать с ним. В свете того, что я мало кого приглашала в гости и быстро начинала тяготиться обществом, происходящее меня немного обескуражило.
Словно прочитав мои мысли, Шальнов поднялся с места:
- Теперь тебе есть чем занять голову, а я пожалуй пойду, - он взглянул на наручные часы: - Ндаааа. Уже первый час, завтра могу опоздать на лекцию.
Я чуть было не предложила ему остаться, благо что спальных места в моей квартире было два. Но вовремя одумалась. Слишком многие люди сочли бы это неприличным, а я и сама не знала, чего хочу в данный момент.
Он быстро оделся и, махнув на прощание рукой, вышел. В тот момент я первый раз почувствовала странное опустошение, будто из меня вынули небольшой кусочек меня самой. Пришла настойчивая мысль: «теперь ты одна, совсем одна». Я любила одиночество и уединение, всегда любила, еще до детского дома, а после эта любовь превратилась в потребность. И меня такое положение вещей устраивало полностью. До сегодняшнего дня.
Я подошла к кухонному окну и выглянула во двор. Сергей внизу разогревал машину. Он как раз захлопнул багажник и взглянул на мои окна. Прятаться было поздно: мой силуэт хорошо различался на фоне освещенной комнаты. Мы постояли где-то с минуту, без единого движения глядя друг на друга, а потом он сел в Тойоту и уехал.