Ведущая солистка Донецкого театра оперы и балеты имени Анатолия Соловьяненко («Донбасс Оперы») сопрано Элона Коржевич рассказывает о высоком искусстве, творить которое приходится в непростых условиях.
– Донецкий театр приезжал прошлой осенью в Москву, имел оглушительный успех. Мы увидели жизнеспособный организм и очень высокий уровень качества. Для многих это было шоком: как это возможно в прифронтовом городе и в условиях фактически блокады?
– Донецк сейчас является городом контрастов. На прифронтовых участках люди выживают каждый день под прицелом снайперов, разрывающихся снарядов. В центре Донецк остался таким же красивым, ухоженным и европейским городом, которым он был до 2014 года.
Начиная с 2016 года в рамках зарубежной программы «Большие гастроли» «Донбасс Опера» вывозила в города Российской Федерации свои лучшие оперные спектакли: «Аиду», «Бал-маскарад» и «Турандот». Наша труппа побывала в таких городах как Краснодар, Воронеж, Волгоград, Ростов-на-Дону, Астрахань, и везде наши выступления имели оглушительный успех и восторженные отзывы.
Зрители недоумевали: как такое элитное искусство могло сохраниться в воюющем городе? Были такие заголовки статей, как «Репетировали под обстрелами» и прочие. Меня это иногда раздражало, потому что хотелось, чтобы на нас смотрели не через призму войны, не восхищались нашим героизмом, а просто получали удовольствие от нашего искусства, от музыки и от наших голосов.
На начало военных действий из «Донбасс Оперы» уехали все дирижеры, включая главного. Труппа потеряла многих ведущих солистов (как оперы, так и балета), хористов, оркестрантов. Силами той труппы, которая осталась, под руководством генерального директора Василия Ивановича Рябенького был открыт сезон 2014-2015 года. И первые спектакли под разрывы бомб и снарядов были абсолютно бесплатными для всех желающих.
В 2014 году я еще не работала в труппе театра. Но бережно храню в памяти рассказы коллег о тех временах.
Когда на одном из спектаклей выключился свет от попадания снаряда в электролинию, никто из зрителей не покинул зал. Была пауза, потом включили электрогенератор и продолжили спектакль.
Мой коллега, наш тенор, который ехал на оперный спектакль «Травиату», был свидетелем, как на его глазах убило человека прямо на остановке. И после этого он пропел заглавную партию Альфреда. Как он это сделал после перенесенного стресса, один Бог знает.
И таких историй очень много. Служить искусству и людям остались настоящие патриоты своей земли. Они остались, чтобы сохранить ту вершину оперного и балетного искусства, которая была до военных действий на нашей Родине, чтобы поддерживать моральный дух тех людей, которые по разным причинам не смогли, либо не хотели покидать родной Донецк.
Потом, в последующие годы, люди стали возвращаться в город. Наша труппа стала пополняться как новыми солистами, так и вернувшимися. Под руководством генерального директора «Донбасс Оперы» Евгения Ивановича Денисенко и художественного руководителя Вадима Яковлевича Писарева труппа нашего театра практически не испытывает дефицита в людском ресурсе. Многие спектакли были восстановлены, а также поставлены новые. Например, в репертуар театра вошли «Пиковая дама», «Бал-маскарад» и «Кармина Бурана».
Велись и ведутся ремонтные работы в театре. С гордостью могу сказать, что здание нашего театра находится в очень хорошем состоянии. Возможно, даже лучше, чем раньше. С 2016 года под руководством народного артиста Украины Вадима Яковлевича Писарева был возобновлен ежегодный фестиваль «Звезды мирового балета». Несмотря на обстановку, коллектив «Донбасс Оперы» сплачивался, и вновь как птица феникс возрождался из пепла.
– Какие настроения в театре, в вашем ближайшем окружении, в регионе вообще?
– Как и все обычные люди, мы хотим, чтобы перестали стрелять, чтобы мир прочно вошел в нашу жизнь и наше сознание, а не был простым пожеланием друг другу. Мы хотим жить обычной простой жизнью, как жили до этого. А пока мы играем в мирную жизнь.
Я помню, как первое время читала все новости, мониторила любую новую информацию, надеясь, что здравый смысл восторжествует. Сейчас я сознательно дистанцирую себя от любых политических воззрений.
Я человек искусства. Пусть рассуждают и дают оценки происходящему политики. Я считаю, что мы заложники сложившейся ситуации и повлиять на происходящее не в силах. Надежда умирает последней, и все же верю, что этому кошмару придет конец.
– Вы стали работать в театре после 2014 года. Почему не раньше? Ваш приход в труппу был вызван дефицитом артистов после начала событий?
– До 2014 года я была солисткой Донецкой областной филармонии, работала в основном как камерная певица. В 2012 году после победы в Карловых Варах на международном конкурсе вокалистов имени А. Дворжака стала пробовать себя в жанре оперного пения. Только тогда на сцене Национального театра оперы и балета им. А. Дворжака в Остраве, когда я спела сложнейшую белькантовую партию Анны Болейн из одноименной оперы Доницетти, я поняла, что могу и хочу быть оперной певицей.
Еще в студенческие годы мне прививали комплекс «маленького» камерного голоса. Поэтому когда подавала документы на конкурс в Карловых Варах, долго сомневалась, на какую категорию выбрать: оперную или песенную. Я рискнула и выиграла. С 2013 года стала приглашенной солисткой Национального театра оперы и балета Моравско-Силезского края им. А. Дворжака.
В нашем Донецком оперном театре до 2014 года дефицита в голосах не было, кроме как драматических. И только в 2015 году, когда я вернулась с детьми в Донецк, чтобы воссоединить семью (мой муж – священнослужитель, оставался все время в городе), я стала солисткой «Донбасс Оперы»: спела в премьерном спектакле «Бала-маскарада» партию Амелии.
– У вас очень широкий репертуар, но мне показалось, что природе вашего голоса ближе лирико-колоратурные партии. Драматические роли – это необходимость, или вы чувствуете, что ваш голос развивается именно в этом направлении?
– Вы правы, природа моего голоса лирико-колоратурная. В оперном жанре я работаю не так давно, и можно сказать, что не использовала мой голос в полной мере. Моя первая партия в выпускном студенческом спектакле была партия Царицы ночи в «Волшебной флейте». Я и думать не могла, что спустя десять лет буду петь драматическую партию Амелии. Конечно, это была необходимость, так как в театре не хватало драматических сопрано.
Я справилась с этой задачей, и впоследствии гастролировала с этой партией в рамках программы «Большие гастроли» по городам России. Но случай был не единичным. Через пару лет я спела партию Лизы в «Пиковой даме».
В 2017 в Донецк с мастер-классами приехала известный вокальный педагог, директор оперной труппы Пермского театра оперы и балета им. П. И. Чайковского, обладатель премии «Онегин» как лучший вокальный коуч Медея Ясониди. Она – уроженка Донбасса, очень близко приняла к сердцу происходящие события на ее малой Родине. И, желая как-то помочь соотечественникам, давала бесплатные мастер-классы и сольные концерты.
Тогда она охарактеризовала мой голос как драматическую колоратуру, и посоветовала развиваться в этом направлении. Я очень благодарна Богу за эту встречу.
Вот уже как три года мы тесно общаемся с Медеей. Она передает мне знания и умения, приобретенные в Киевской и Афинской консерваториях. Ее вокальным педагогом была знаменитая итальянская певица Фьорелла Кармен Форти.
Как известно, итальянская вокальная традиция не подразумевает разграничений в голосе. В партитурах названы сопрано, бас, тенор, баритон – и всё, никаких дополнительных обозначений. Конечно, есть определенные традиции и направления. Различают голоса по тембральной окраске. Сейчас очень принято различать певцов на узкие направления, говоря: барочная, вердиевская, россиниевская, вагнеровская певица и т. д. Но для меня остается идеалом старая итальянская школа, когда сопрано поет все: от Лючии ди Ламмермур до Турандот. Я обожаю слушать Марию Каллас, Ренату Скотто, Лейлу Генчер, Иляну Котрубаш, Джоан Сазерленд.
Медея прививает моему вокальному уху и голосу другое эстетическое звучание. Я с ее помощью учусь и развиваю свой голос как в драматическом направлении, так и в осознанном, правильном исполнении крайних верхних нот третьей октавы.
К слову сказать, в этом сезоне я спела впервые партию Джильды из «Риголетто». Я старалась исполнить эту партию насыщенно, используя драматические грудные ноты, как это и было задумано у Верди. Все же это более драматическая партия, нежели мы привыкли думать. Невинная девочка Джильда трансформируется в страдающую, жертвующую собой женщину. Неужели эту страсть и страдание можно передать холодным головным звучанием? Самое верное, как мне кажется, использовать все тембральные краски голоса, умело смешивать, либо наоборот – сепарировать.
– Какие партии-роли вам особенно дороги и почему?
– Нелюбимых партий у меня нет. Все дороги. К каждой из них отношусь трепетно, стараясь прожить ее своим нутром. Все они для меня как дети, невозможно любить кого-то больше или меньше, можно любить по-разному. Так и у меня.
Есть трудные роли, требующие особой эмоциональной отдачи и силы, такие как Лиза в «Пиковой даме». Есть приятные, которые легко петь и играть, например, Иоланта. Есть такие, которые требуют сумасшедшей концентрации голоса и экономного распределения сил, например, Анна Болейн. Я, наверное, очень счастливый человек, потому что у меня есть такая возможность – прожить несколько сценических жизней.
– Вы продолжаете выступать активно и в филармонии? Как удается сочетать две службы?
– С 2003 по 2019 годы я являлась солисткой-вокалисткой Донецкой областной филармонии. Мой репертуарный багаж был значительно пополнен и реализован именно в этих стенах.
Я спела все, о чем мечтала и даже не могла мечтать: множество сольных программ от барочной музыки, композиторов-классиков, русских композиторов до современных, включая Эндрю Ллойда Уэбэра и Карла Дженкинса. Сотрудничала с такими коллективами как Донецкий симфонический оркестр, камерный оркестр «Виола», ансамбль «Ричеркар». А также имела счастье на сцене филармонии общаться с потрясающими музыкантами: заслуженным артистом России Анатолием Оселковым, дирижером Курского губернаторского оркестра Сергеем Проскуриным, заслуженным деятелем культуры ДНР Валерией Путрей, дипломантом международных конкурсов Глебом Степановым, дипломантом международного конкурса Еленой Трофименко и другими.
Как получалось сочетать? Все с Божьей помощью, а как по-другому! С прошлого года руководство филармонии не продлило со мной контракт, предложив взамен разовую поконцертную оплату. Я сочла, что это неприемлемо для меня, так как подготовка к сольному концерту занимает месяцы, а оплата, простите, ниже, чем у уборщицы. Я решила не сотрудничать с филармонией на таких условиях.
Несмотря на это, я благодарна, что мое становление как певицы было в этих стенах. Для меня Донецкая филармония останется навсегда родным местом, ведь там прошли мои лучшие годы. Там осталось много моих друзей-музыкантов.
А впереди еще много интересного, ведь если одна дверь закрывается, то обязательно откроются новые.
– У вас немало лауреатских званий. Вы – конкурсная певица?
– Конкурсная певица должна обладать несколькими качествами, кроме как молодостью и голосовыми данными: крепкими нервами, холодной головой, азартом и стремлением к победе! Другое дело, что это финансово затратное дело. В тех конкурсах, в которых участвовала, в основном получала лауреатские звания. Иногда конкурсы были заангажированы, и смысла в участии в них не было.
И победы, и неудачи старалась воспринимать как полезный опыт для своего развития. Я, скорее, не считаю себя конкурсной певицей, ведь конкурсные певцы как спортсмены – живут только соревнованиями и профессиональной подготовкой. Для меня конкурсы были лишь способом самоутверждения и оценкой своего уровня.
– Расскажите о вашем сотрудничестве с театром в чешской Остраве?
– Как я говорила, сотрудничать с Остравским театром оперы и балета я начала после победы в международном конкурсе вокалистов в Карловых Варах. В этом театре я работала четыре сезона, пела партии Анны Болейн и Виолетты Валери.
Здесь я получила свой первый опыт работы в оперном жанре. Именно чешская земля дала мне уверенность в своем профессиональном уровне и желание продолжать петь в опере.
– Какие гастроли вам запомнились более всего и чем?
– Запомнились гастроли 2014 года. Я была на последнем месяце беременности, когда мне пришло приглашение из Остравы петь партию Виолетты Валери. Это был июль 2014 года, самый разгар военных действий на Донбассе. Я с тремя детьми спасалась в селе Богодаровке Днепропетровской области у свекрови.
Партии я не знала, а до спектакля оставалось чуть больше двух с половиной месяцев. Я отчаянно решила принять предложение, и приступила к изучению роли. Без помощи концертмейстера, с камертоном и видеозаписью остравской «Травиаты» я успела выучить партию в срок. Но самым главным было то, что мне пришлось оставить двухмесячного сына на попечение моей мамы на долгие семь дней.
У меня было две с половиной репетиции, что было нормальной практикой для ввода в спектакль, однако для меня это был новый опыт. Уже на сцене, когда звучала увертюра к спектаклю, меня охватил страх и паника. Но только я начала петь, как все опасения улетучились, и спектакль прошел на одном дыхании. Это была моя первая «Травиата», которую я запомнила на всю жизнь.
– Вы учились в Луганске и Донецке. Какую школу вы получили, какие традиции закладывали и развивали ваши педагоги?
– В Луганском музыкальном училище в годы моего обучение не было вокального отделения, и первое свое образование я получила как хормейстер. В училище я развивалась, прежде всего, как музыкант, и это послужило хорошей основой для моего дальнейшего обучения в Донецкой музыкальной академии им. С. С. Прокофьева. Там я получила два высших образования по специальности хоровое дирижирование и академическое пение.
В Луганске моими преподавателями были Павел Тихонович Мальцев и заслуженный деятель культуры Украины Наталья Александровна Князева. Наталья Александровна была выпускницей Киевской консерватории, ученицей народного артиста СССР Льва Николаевича Венедиктова. Именно она взрастила во мне любовь к хоровому пению, призывала к вдумчивому исполнению музыки, к слушанию и слышанию друг друга в едином хоровом организме.
В Донецке вокалу училась в классе народной артистки Украины, профессора Алины Николаевны Коробко. Алина Николаевна всю свою творческую жизнь проработала в Донецкой областной филармонии и ее визитной карточкой было потрясающее владение словом и интонацией голоса.
В своих сольных концертах камерной музыки Алина Николаевна буквально с каждым зрителем разговаривала по душам, каждый сидящий в зале думал, что она поет именно для него. Такое отношение к слову Алина Николаевна прививала студенткам, буквально заставляла видеть то, о чем поешь и проживать маленькую жизнь в романсе или песне.
– Вы поете ведущий репертуар. Чувствуете ли себя звездой?
– Нет, не чувствую. Быть звездой или поймать звезду для меня – неприятные аллегории. Да признаться, я порой думаю, что только сейчас начинаю кое-что понимать в вокале. Какая уж тут звездность?
– Что с оперной публикой в Донецке? Есть ли она, сохранилась ли, востребовано ли классическое искусство?
– Оперная публика в Донецке сохранилась, хотя не такая многочисленная. Оперное искусство всегда было элитным. Оно для подготовленной публики.
Многие боятся слушать оперу на итальянском языке. Некоторых раздражает бегущая строка перевода на русский язык. Но из всех моих знакомых, кто попадал на мои спектакли, никто не сказал, что ему не понравилось. Многие не ходили в театр просто из страха, что будет скучно, либо что-то будет непонятным.
Моими постоянными слушателями являются люди совершенно разных профессий: от шахтеров, автомехаников до учителей и врачей. Именно классическое искусство воспитывает человека, делает его более совершенным и одухотворенным.
Востребованность классики будет всегда – я уверена! Тем более, в наше непростое время. Многим людям посещение театра дает возможность радоваться жизни и не унывать.
Известный факт: в Донецке во время войны людей, которые ходят в театры и филармонию, стало намного больше. Сейчас, когда закрыты культурные учреждения на время пандемии, страдают не только артисты, но и простые люди. Для них театр является чудесным мистическим местом, где они сопереживают актерам, возвращая восторженные эмоции сторицей.
22 июля 2020 г., "Новости классической музыки"