Как то вечером я решил убрать всю старую мебель. Разбирая я увидел несколько книг и решил полистать их. Там были письма и я прочел каждое и был просто в шоке от того, что узнал. Вот одно из писем.
Блокада Ленинграда глазами 10-летней девочки
Когда Ленинград оказался в кольце врагов, мне было 10 лет. Отчетливо помню, как мама плакала на кухне, как я впервые услышала слово «блокада». Я не знала что это, а спросить у мамы почему-то боялась. То, что началась война, я понимала. Папа и старший брат ушли на фронт, а мы остались дома. Мама работала на ткацкой фабрике, по 15 часов шила одежду для фронтовиков.
Мы жили рядом с Мариинским театром, недалеко от Мойки. Там же, под землей было наше бомбоубежище. Овальные стены, где были лавки. Там в бомбежки мы укрывались с мамой. В Мойку попала бомба, волной от взрыва была выбита дверь. Сказать, что было страшно, не сказать ничего. Люди кричали, погас свет. Я начала заикаться. Хлеб давали строго по талонам. До сих пор не могу физически расстаться с привычкой - не доедать. Я общалась со многими людьми, прошедшими блокаду, они тоже не могут пересилить себя и оставлять еду на тарелке.
Я была очень слабая и слышала не раз, как мама разговаривала о моей истощенности, а вот к чему были эти разговоры, не понимала. Но все же я была 10-летней девочкой, которой хотелось общаться со сверстниками. В соседнем дворе жили детки моего возраста, и мы ходили в гости друг к другу. Часто бывало, когда я шла к ним, падала на колени и разбивала их в кровь. Однажды я вышла из дома, чтобы в очередной раз пойти к соседям и увидела, что в их дом попал снаряд. Соседи рассказали, что младшенькая девочка погибла, а старшую и маму увезли в госпиталь. Больше я их никогда не видела.
Настал Новый год – елки и красивых игрушек на ней не было. В ту ночь был очередной обстрел, и я тихо радовалась, что я жива и моя мама. Я уже привыкла, что выйдя на улицу, видела мертвых людей, и страх перед этим отступил.
Всю зиму 1941 года мы с мамой провели в осаждённом городе. Нас эвакуировали в феврале 1942-го, везли по той самой Дороге жизни. Куда же мы теперь, мама?
На моих глазах впереди идущая машина с людьми ушла под лед. Водитель её объехал, и повез людей дальше. Моя бабушка тоже видела это. Она в тот момент открыла рот, и ее рука задергалась в судороге. Через секунды взгляд стал неподвижен, а лицо приобрело фиолетовый оттенок. Я заплакала, схватила бабушку за руку – она была холодная. Её выгрузили на станции в Вологодской области и похоронили с другими умершими в дороге.