Кострома девяностых – плюшевые джунгли.
Случались разборки, кого-то отстреливали (редко), кого-то сажали – большей частью бизнесменов, проявлявших амбиции, несоразмерные капиталу.
Годами длилось противостояние «красного» и «жёлтого» домов, областной и городской администрации, бодались крепко, пырялись, да расходились.
Маленькие олигархи играли в политику - маленькими фигурами на старой шахматной доске.
Маленькие интриганы строили незатейливые комбинации, делая копеечные ставки.
Социальные лифты то включали, то отключали, но подняться на пятый этаж можно было и пешком, а выше лифт всё равно не ходил.
До нужного человека – одно или два рукопожатия. Среди родных, знакомых, близких обязательно есть кто-то, кто вместе с ним ходил в детский сад или учился в школе, ездил в колхоз на картошку или служил в армии. Или лежал в одной больничной палате. Или играл в преферанс по пятницам. Или ходил на охоту. Или они - соседи по даче. Или их жёны – двоюродные сёстры. Или их дети подружились в пионерском лагере. Или они стригутся у одного парикмахера.
Провинциальная геометрия: круг знакомств определяет кривую карьеры.
Принадлежность к определённому слою обеспечивает уверенность, что у тебя есть прикрытие. Можно менять место работы, сферу профессиональных и личных интересов, политические пристрастия и даже покровителей: если ты свой, ты всегда свой.
Конфуз не оставался незамеченным, но не имел роковых последствий. На официальном приёме в епархии высокопоставленный государственный муж, будучи в состоянии неумеренной восторженности, поднялся с бокалом в руках и провозгласил: «За здоровье Господа нашего Иисуса Христа», кто-то выпил, кто-то воздержался, дальше последовали новые застольные речи, более выдержанные с точки зрения богословия.
В Костроме девяностых могли придушить, но не перерывали полностью воздух. Спивались скорее от скуки, чем от безысходности.
Старых, ещё советских запасов конформизма хватало на всех желающих – и на левых, и на правых, националистов и коммунистов, жириновцев и яблочников. Партий было больше, чем мировоззрений.
Многоцветность постепенно стиралась, свободных ниш оставалось всё меньше.