- Мы знаем о Вас все. Информацию начали собирать еще до рождения. Я точно знаю, какой ответ Вы дадите. И Вы знаете.
- В мире каждый день рождаются миллионы младенцев. Почему выбрали меня? Я ведь вообще из другой страны. И гражданство-то получила только потому, что мама родила меня раньше срока, когда летела из Америки.
- Здесь нет никакой случайности. Как Вы догадываетесь, наша организация очень крупная. Мы есть везде, но о нас никто не знает. Только слухи, только догадки. Если кто-то заговорит о нас, его считают в лучшем случае сторонником теории заговора, в худшем, человеком с отклонениями в психике. Причем, чем больше они упорствуют, находят доказательства, тем более сумасшедшими их считают. Так вот член нашего общества хорошо знал Вашу семью. Он-то и предложил Вас.
- Почему я, а не мой брат? Мы ведь, ну, одной крови что ли.
- Он не подходит.
- Почему?
Кандидат должен подходить по 1151 критерию, по всем без исключения начиная с состава крови и заканчивая личностными качествами. Ваш брат не подходит и по половине из них. Это было сразу понятно, но мы решили проверить.
- А как же моя жизнь? Все эти ограничения по общению с близкими и так далее. Это все временно или как?
- Нет, это навсегда. Если Вы согласитесь, то больше никогда не увидите ни одного человека из своего окружения ни Джо, ни мамы, ни одноклассницы, которая увела у Вас Боба во втором классе.
Анна недоуменно посмотрела на этого странного человека. Мурашки поползли по коже.
- Они действительно знают обо мне все, - подумала Анна.
- Да, это так. Зная, что Вы все еще сомневаетесь, скажу, что мне также известно, что это Вы забрали из детского сада тот розовый кукольный шарфик, а также о всех терзаниях и муках совести, которые этому сопутствовали. И даже то, что толком и не помните был ли он Ваш или нет и вообще не была ли вся эта ситуация сном. Могу разрешить Вашу делему 12 летней давности. Вы ничего не брали. Это была работа детской психики, которую все время угнетал отчим, постоянно вызывая чувство вины.
- Подождите, подождите. Я ничего не говорила, только подумала, что знаете все.
Анна осеклась. Это было уже слишком. Ощущение нереальности происходящего погрузило ее в состояние паники. Затылок похолодел, живот свело.
Анна была в таком ужасе, что не могла дышать.
Он посмотрел на нее улыбаясь, взял со своего стола стакан с голубоватой жидкостью и протянул его Анне.
- Медленно сделайте три глотка.
Анна не могла пошевелиться.
Тогда он поднес стакан к ее губам, - медленно три глотка.
Анна с трудом процедила сквозь губы первый, затем второй глоток, с третьим она заметила, что у жидкости был вкус корицы, что никак не вязалось у нее с голубым цветом. Корица – это что-то теплое: бежевый, коричневый. Она никогда не любила корицу, и не понимала, зачем ей так настойчиво портят сдобу, особенно выпечку с яблоками.
- Да, корица нравится не всем. Зато если уж понравится, то очень сильно. И да, я умею читать мысли. Эта способность приходит автоматически часто в возрасте 200-300 лет и к 400 годам почти у всех. Мозг не устает развиваться, лишь увеличивая обороты со временем. Это неизбежно.
- А что Вы мне дали. Я, кажется, еще никогда не была такой спокойной. Это восхитительно!
- Разработка наших ученых. Совершенно безвредна, не вызывает привыкания.
- Насчет привыкания я не уверена. Всю жизнь стремлюсь к такому покою и вот он, после трех глотков голубой жидкости со вкусом корицы.
Он сдержанно улыбнулся.
- А зачем Вы тогда вообще меня слушаете. Могли бы просто говорить. Или, может, Вы и мысли можете транслировать сразу в голову? Тогда можно и рот не открывать.
- У меня есть цель. И хотя, я уже знаю исход нашей беседы….
- Так Вы и будущее видите, - перебила его Анна.
- Не совсем. Логика плюс умение просчитывать людей. Так вот, я знаю исход нашей беседы, но мне нужно вести себя определенным образом, чтобы она закончилась так, как это нужно.Так, если бы я сразу начал говорить, не открывая при этом рта у Вас был бы слишком серьезный шок. Потребовалось бы время и наша помощь по восстановлению и никакой голубой водичкой мы бы с Вами не обошлись. Ненужная трата времени и Вашего психического ресурса.
Все это время Анна слышала, что он говорит ей, но он не говорил. Хоть она и была спокойна, но было все же как-то не по себе.
- Давайте пока по старинке, - попросила Анна.
- Конечно, - он опять улыбнулся.
И вот день, когда раз и навсегда изменилась вся ее жизнь настал. Проснувшись еще до того как в комнату вошли трое мужчин, она потянулась в кровати и поняла, насколько сильно голодна. Двоих она знала, это были Рихард и Нейтон – терапевт, работавший в ней последние две недели. Третий был невысокий пожилой дяденька с очень добрым лицом.
- Стараются не вызвать стресс, - отметила про себя Анна.
Психолог присел на краешек кровати.
- Это доктор Сиквел. – сказал Рихард. – Он разработчик и душа всего проекта. С ним ты в надежных руках. Ему кстати 442 года, так что он исключительно опытен. – пошутил Рихард.
Ее уложили на каталку и куда-то повезли. В первом кабинете сняли все, что на ней было, а именно трусы, тапочки и ночнушку. Вымыли два раза средством, которое не пахло и не давало пены. Все это делалось в перчатках. При этом играла легкая музыка, Анне особенно запомнился Синатра с его Нью-Йорк, Нью-Йорк и Армстронг Хэллоу, Долли. Все были очень милы и вежливы. Вели с ней непринужденные светские беседы в перемешку со сплетнями из мира знаменитых. Такие обычно бывают в салонах красоты и парикмахерских. Хотя в салонах все больше пытаются втюхать продукт на контракте. После ей выдали невероятно мягкую пижаму с незатейливым рисунком и тапочки настолько удобные, что в них хотелось ходить всю жизнь.
Второй кабинет был и не кабинет вовсе, а уютная гостиная с диваном, торшером, кофейным столиком и прочими атрибутами гостиной среднестатистической американской семьи. Было всего два отличия: здесь не было телевизора, зато стояла капельница. То, насколько они старались создать ощущение домашнего тепла и непринужденности, вызывало в Анне противоречивые чувства. Одна часть продавалась за все эти уловки, другая же понимала, что это именно уловки и начала бить тревогу. Но все уже было решено, так что она постаралась расслабиться и получать удовольствие. В конце концов, когда это с ней еще так носились. Разве что мама в детстве, но это было очень давно.
Они говорили, что как бы плохо или хорошо не было потом, непосредственно во время процедуры самым неприятным моментом будет укол от постановки капельницы. То ли кто-то что-то не рассчитал, то ли это был обман, преследующий неведомые ей цели, только вот ощущение было такое, словно в вену ей тоненькой струйкой вливают кипящий кисель, который наполнял вены, сосуды, артерии, капилляры, проходил через лимфатические узлы, сжигая все органы, болью лишая рассудка. Так что журнальчики заботливо оставленные кем-то на журнальном столике почитать не довелось. Так как прерывать процедуру было уже нельзя , в комнату привезли каталку с ремнями, к которой и привязали Анну. Это были самые длинные 5 минут ее жизни. К счастью для нее, потом она отключилась от болевого шока, но процедуру не прервали, так как это было опаснее, чем продолжать.
Когда Анна очнулась, то чувствовала себя очень плохо. Она лежала в палате очень похожей на больничную. Рядом с ней сидела женщина средних лет в халате и смотрела на нее ехидно улыбаясь.
- Думала ты первая у доктора Сиквела - начала она. - Очень смешно. Ему 442. Он хоть и выглядит как Айболит, но по сути своей – безумный ученый из Франкенштейна.. Знаешь сколько людей уже побывало на твоей койке?
- С..сколько? – еле слышно спросила Анна.
- Точную цифру не скажу, но это десятки человек. Старые, молодые, даже почти дети: 14, 80, 30 лет – ему все равно. У него есть цель, на остальное наплевать. Вы все для него крысы, подопытные лабораторные крысы. Избранная, - язвительно фыркнула санитарка.
- Зачем, - Анна поперхнулась и сплюнула в утку сгусток крови. – Зачем ты мне это рассказываешь?
- Зачем? Ну, даже не знаю. День сегодня паршивый. А тебе все равно часа два от силы осталось. Вон ты уж легкие отплевываешь. По своему опыту могу сказать, от 40 минут до 2х часов. Так что подумай о чем-нибудь хорошем, детка.
- Что же с тобой приключилось, что ты стала такой? – удивилась Анна.
- А это не твое дело.
- Но ведь мне осталось 2 часа, позабавь меня рассказом напоследок.
- Вот еще. Все, пока. Удачно подохнуть.
Санитарка вышла из комнаты, но вернулась и, стоя в дверях и улыбаясь, сказала:
- Родным твоим еще вчера сказали, что ты погибла в страааашной автокатастрофе, - она растянула "а", глупо кривляясь в этот момент, - так что хоронить тебя будут в закрытом гробу.
Анна ничего не чувствовала ни страха, ни боли, ни горестных сожалений. Спасибо доктору Сиквелу, хоть на морфий для умирающих он не скупился. Хотелось только очень спать и согреться. Было холодно, невыносимо холодно.
Анна вдруг откопала в памяти тот славный денек, когда так ярко светило солнце, а на ней было ее золотое бикини, когда ее милый Джо подошел к ней в нелепом наряде сутенера и сказал:
- Привет, Анна! Еще не надумала выйти за меня?
Анна вышла из забытья и открыла глаза, но ничего не увидела.
- Вот и зрение отказало, - подумала она.
Ей было просто жутко холодно.
-Что же такое. Я думала уже все. Санитарка говорила два часа, а прошло уже не меньше суток, хотя кто его знает.
Анна подняла дрожащую руку: вдруг кто-то есть рядом. Хоть понять, сколько еще осталось.
Но рука уперлась во что-то гладкое и ледяное. Она судорожно начала ощупывать все кругом. Ее перекосило. Она в ячейке морга. Для клаустрофоба кошмара хуже не придумаешь. Анна в панике начала бить крышку. Не понятно, из чего сделаны шкафы в этом морге, но после третьего удара она была уже не совсем одна, так как пробила ее насквозь и увидела затылок своего соседа. Вне себя от ужаса она уперлась ногами в то место, где по ее мнению была ближайшая к комнате стенка, и что было силы, ударила в нее.
Со стороны это смотрелось эффектно. Тишина. Морг. Санитар лет 47, коротая смену, флегматично жует бутерброд и разгадывает кроссворд, силясь понять, что за украшение может быть у первоклассной дамы из четырех букв. И вдруг стенка одной из ячеек вылетает и оттуда вылезает красивая, но совершенно синяя девушка.
Надо отдать ему должное. Хоть такое случилось впервые за 25 лет его службы, он не потерял самообладания и действовал строго по инструкции.
Положил бутерброд, достал списки, посмотрел на стенку мирно лежащую на полу. Номер 23. Проведя пальцем прочел: "Анна Лейбович".
- Еврейка, - подумал санитар.
И, нажав тревожную кнопку, начал разговор:
- Как Вы себя чувствуете, Анна?
Анна, неожиданно быстро придя в себя, ответила:
- Вам всерьез стоит задуматься о том, чтобы закупить ящики из более прочного материала.
- Вы правы, но дело в том, что наши пациенты исключительно редко сбегают.
- Да? И как часто?
- Ну, примерно, - он зачем-то посмотрел на левое запястье. Жест был бессмысленный и не только потому, что он не носил часы,- примерно никогда.
Уже через пару минут к Анне подбежало человек десять. Все начали суетиться вокруг, усадили в каталку, взяли кровь из вены. Отвезли в смотровую, сделали УЗИ. Анна была как в забытьи. Ее страшно раздражала вся эта суета вокруг. Когда ей стали крепить датчики для энцефалограммы она встала и сказала:
- Хватит, зовите Сиквела и психолога.
- У нас есть указания взять у Вас…
- Я сейчас разнесу Вам всю лабораторию, -перебила Анна, - зовите, я сказала!
- Но мы должны…
Дальше Анна уже не слышала, она почувствовала, что закипает. Ярость поднималась из груди и пламенем выходила через голову. Она впал в аффект. Придя в себя, она обнаружила, что кабинет разрушен, она одна.В окошко двери смотрит доктор Сиквел.
- Я в порядке, - сказала Анна, - можете заходить.
- Здравствуй Анна.
- Доктор впредь я не хочу,чтобы со мной обращались как с подопытной крысой. Я осознаю, что по сути своей ею и являюсь, но такое отношение сильно выбивает меня из колеи. Анна немного помолчала и добавила:
- Колеи, которой и так не существует.
Доктор Сиквел подошел к и обнял ее. Теперь Вы для меня самый важный человек. Обещаю, что буду относиться к Вам соответственно. Вы - апогей моей жизни, моих трудов. Вы - все для меня.
- Могу я видеть психолога?
- Вы в этом нуждаетесь?
- Да. Я потерялась. Меня вроде как нет вовсе. Мне казалось, я умираю. А теперь я вот сижу здесь на этой холодной каталке. Вылезла из морга.
Доктор взял какую-то папку и внимательно ее просмотрел.
- Что это, -спросила Анна.
- Ваша карточка. Смотрю дали ли Вам успокоительное и в какой дозировке. Сейчас вернусь, заодно приведу Рихарда.
Он вышел из комнаты.
Тут Анна заметила, что Сиквел оставил ее карту на своем стуле. Она открыла ее на первой странице.
"Мать: Лейбович Джейн 65го года рождения.
Отец: Лейбович ……"
Анна быстро пролистала несколько страниц вперед.
Заключение: подходит для проекта б41аш по 2541 пункту из 2541го. Анна быстро оглянулась на дверь и продолжила просматривать папку: "отец ушел из семьи, когда кандидату было 2,5 года, росла с отчимом. Моральное насилие над кандидатом. Неуравновешенная, второй ребенок в семье. Росла на…. Психоэмоциональное напряжение…Поступила на медицинский…Джо Раш 87 года рождения. Сирота, сделал предложение. Согласилась."
Анна услышала приближающиеся шаги и пролистала конец. "Дата смерти кандидата.. Время смерти.."
Глаза Анны округлились, папка выпала из рук. Она застыла.
В комнату зашли Сиквел и Рихард. Они увидели на полу ее дело. Рихард подошел к ней и обнял.
- Ничего-ничего.
- Теперь я знаю, почему была в морге, - протараторила Анна, - это даже хорошо. Я думала, Вы просто так решили избавится от меня. Ничего, я в порядке.
- Анна, - начал Сиквел, - препарат никогда до Вас не тестировался на людях , мы могли только предполагать, как он подействует.
Анна горько ухмыльнулась.
- Когда я умирала, и мне оставалось недолго, ко мне приходила санитарка, и она сказала...
- Я знаю все, что она вам сказала, - перебил Сиквел.
- Она замечательный специалист, разведчик, терапевт по специальности. Мы специально никогда не показывали вам часть персонала. Все прописано в инструкции по этому проекту. Мы надеялись, что выброс адреналина даст толчок к обратной реакции. Но Вы к тому моменту уже сдались, и Вас не задели ее слова.
Вы с ней еще познакомитесь, ее зовут Гретхен. И она за Вас переживала, может быть больше всех. Ну кроме меня, конечно, - поправил себя Сиквел.
- И меня, - отозвался Рихард.
- Анна, Вы действительно умерли 23 ноября в 16.25, соответственно были мерты двое суток и 17 часов.
Анна молча смотрела в одну точку. Нелегко перенести новость о своей собственной смерти.
- Значит я правда умерла.
- Да! Чтобы возродиться из пепла, как феникс! Доктор только что не прыгал от радости.
Анна же была на грани фола.
- Понимаете, Анна, вакцина переделала Ваш организм, но, к сожалению, как оказалось, ей нужно было убить все старые клетки и на их месте построить новые с Вашей модернизированной, улучшенной ДНК. Знаете, нам исключительно повезло. Разрыв во времени между тем как была убита последняя клетка и перезапуском организма оказался достаточно мал. Длись он хоть немногим дольше, даже новые суперклетки ничем не смогли бы помочь.
Те данные, что мы успели собрать до того, как Вы начали громить лабораторию говорят о том, что мы имеем все основания говорить об успешном перерождении. К тому же с сохранением оперативной памяти.
Доктор Сиквел просто сиял, ходя по комнате и говоря все это.
Он остановился перед Анной и посмотрел на нее в ожидании, что она разделит его оптимизм, протянул к ней руки и весь подался вперед.
- Вы понимаете, дорогая?
Лицо Анны и все ее тело было каменным от напряжения.
Доктор отпрянул и опустил руки.
- Мы думаем, что приступы неконтролируемого гнева - это побочный эффект.
Анна, не отводя глаз, смотрела на него. В глазах стояли слезы. Ее потряхивало.
- Проходящий, - заторопился доктор, - разумеется, разумеется.
Анна отвела глаза и очень сильно сжала край стальной каталки, на которой сидела. А потом вся обмякла. Слезы покатились по щекам.
- Я…я больше не я. Кто я?
Доктор подошел к ней и обнял. Ее теперь часто обнимали. Она поплакала с минуту ему в плечо.
- Вы, дорогая, супер человек. Есть предпосылки полагать, что вечное существо с неограниченными ресурсами времени и возможности развиваться. Взгляните на каталку.
Анна посмотрела вниз и, приподняв руки, увидела под ними вмятины от своих пальцев.
- Да из чего у Вас тут все? Из пластилина? - Сказала она, утирая слезы запястьем, - такая организация, а на всем экономите.
- В том-то и дело, дорогая моя, что каталка эта из сантиметровой стали, а шкафчик, что Вы давеча изволили разломать в морге, - Анна покривилась, - из стали толщиной 2 сантиметра.
Доктор торжествовал.
- Много ли Вы знаете людей способных на такое?
Анна еще раз посмотрела на вмятины от пальцев.
- Я слышала, в состоянии аффекта люди и не на такое способны.
- Это да, это да. Давайте продолжим ломать эту каталку, нужно доводить дела до конца. Попробуйте что-нибудь с ней сделать.
Анна слезла с каталки и попробовала скатать в рулон ее свободный край. Он на удивление легко поддался. Закончив с одной стороны, она повторила то же и с другой.
Анна стояла не веря своим глазам. Осмотрела руки.
– Руки как руки, - подумала она.
- Я силач?
Доктор засмеялся как маленький мальчик.
- Можно и так сказать. Как я уже говорил, Вы переродились. Ваши клетки сильнее, умнее, плюс в них заложен неограниченный потенциал к саморазвитию. Анна, я буду с Вами откровенен, мы толком не знаем к чему это приведет. Мы предполагали, что с Вами будет происходить во время и после введения препарата, но все оказалось совершенно не так. По всей видимости реакция индивидуальна и не может быть просчитана с хоть сколько-то принципиальной точностью. Но у Вас есть шанс, какого нет ни у кого из нас, ни у кого, кто был до Вас и, возможно, не будет ни у кого после Вас. 2541 критерий соответствия, помните?
Конечно, мы будем вести работу по унификации сыворотки, но пока мы далеки от решения этой проблемы.
- Да, но санитарка говорила, что …
- Она Вас очень любит. Просто мы надеялись, что стрессовый фактор поправит ситуацию. Она, кстати, в прошлом очень уравновешенный человек, сотрудник прошедший отбор и подготовку исключительной сложности и видавшая за 19 лет службы здесь такое, что другие уже давно бы поседели и сошли с ума, обмякла из-за Вас настолько, что пришлось дать ей внеплановый отпуск.
Я считаю, что часть способностей начала активироваться еще в старом теле. Знаете, что младенец на интуитивном уровне завоевывает нас своей наивностью, очарованием и неизвестно чем еще. Так вот у Вас формируется способность за доли секунды просчитывать любого человека и вести себя именно так, чтобы убеждать его действовать в Ваших интересах.
Активируется пока бессознательно, как мы поняли только в условиях стресса, и полной Вашей беспомощности, когда Вы сами не в состоянии постоять за себя.
- Скажите, я все еще не могу видеться с родными.
- Исключено.
Анна помолчала несколько секунд, смотря на пол в углу комнаты. Потом, подняв глаза, спросила:
- Что будет со мной дальше?
- Буду с Вами как и прежде предельно честен. Мы можем только предполагать. То, что было с до сих пор не вписалось ни в одну из просчитанных нами вероятностей.
- Но..но что Вы предполагаете?
- Думаем вакцина полностью отработала и будет выводится из организма какое-то время.
- Она разве не останется внутри навсегда?
Нет, она только запускает процессы. Дальше это уже целиком работа организма. Вы будете меняться. К чему это приведет сложно сказать. По задумке предполагается, что будете развиваться бесконечно и физически, и морально, и умственно.
- Но, что если я выйду из-под контроля, а ведь это обязательно случится рано или поздно. У Вас есть какой-то запасной план?
- Когда обретете такую мощь, что будете в состоянии нанести человечеству реальный вред, уровень Вашей сознательности вырастет соответственно и не даст набедокурить.
- Сейчас я начинаю понимать насколько не просчитан план. Две минуты назад Вы сказали, что не имеете точных данных о том, как дальше будет продвигаться опыт.
Анна замолчала и подумала:
- Да они просто пристрелят меня как собаку, если что-то пойдет не так.
- Как бы то ни было Вы в любом случае наш единственный шанс.
- Какой такой шанс?
- Сейчас Вы поспите, отдохнете, поедите. Потом пройдете все обследования. А потом с Вами будет говорить глава нашего общества и все объяснит.
Люди ходят на работу, которую ненавидят, отдавая ей большую часть своей жизни. Тянутся за ценностями, которые не являются их собственными, они их изматывают. Обменивают свою жизнь на бумажки, за которые покупают то, что им в лучшем случае не нужно, а в худшем убивает их. Так по выходным они напиваются, тратя то, что заработали тщательно выбирая в магазине яд, хорошо разбираясь в его сортах. Все эти яды очень действенны. А те, кто не пьет считаются ненормальными. Общественное мнение гребет всех.
Люди заводят детей только потому, что так надо. Потом злятся на них и калечат психику своим поведением, своим примером. А ведь очень немногим дан талант растить детей. Как итог, почти каждый из ныне живущих имеет детские травмы.
Мы создаем новое общество. Здесь все будут здоровы, будут жить столько сколько хотят, будут иметь возможность раскрыть себя, достичь целей, развиваться, выйти на новую ступень развития духовного в первую очередь. И Вы еще один шаг в этом направлении. Первый человек нового поколения.
Мы здесь проездом. Те, кто нас сюда закинул следят за нами, помогают нам. У них другое понимание времени, да и не только времени. Периодически они приходят к нам, чтобы дать новые инструкции, новые знания, правила. Правила ущербны, они как костыли или правильнее сказать, ходунки. Когда люди научатся жить, правила больше не будут нужны. По мере нашего роста правила усложняются через упрощение, обобщение. Нам уже не нужно разжевывать как раньше. Не убей, не укради и так далее, заменяется на возлюби ближнего своего, как самого себя. Вроде проще, но включает в себя многие предыдущие. При этом правило сложнее потому, что нужно обладать более высоким уровнем развития для того, чтобы к примеру не красть не потому, что нельзя, а из любви к ближнему. Не будешь же ты осознанно делать плохо тому, кого любишь.
Дальше будет еще что-то, чего мы пока не способны принять.
Они приходят, когда видят, что мы уже стали лучше и готовы.
Они следят за нами, за каждым из нас. И всем помогают. Помощь заключается не в том, чтобы исполнять наши желания, а в том, чтобы создать условия наиболее благоприятные для духовного роста, с тем, чтобы мы достигли определенного уровня развития. Рано или поздно мы станем в достаточной мере развиты, чтобы они могли вступить с нами в контакт, общаться напрямую, передавать опыт. Сейчас это было бы общением между человеком и муравьем. Наша организация стремится к развитию человечества и Вы стали частью нашего замысла по ускорению процесса. Совершенно любой человек может дожить до 150-200 лет. Но люди даже не умеют пользоваться своим телом. Мы проживаем сто лет и уже в 80 зачастую начинаем терять себя.
Но мы растем. Он сдержанно улыбнулся.
Вот я стою перед Вами, живу уже восьмую сотню лет, пребывая в полном сознании, прекрасно себя чувствую. Все благодаря нашим разработкам, четкому исполнению правил оставленных Мудрами.
Неизвестно сколько цивилизаций было до нас и чего они успевали достичь прежде чем разрушить себя. Думаю еще ни одна из них не смогла просуществовать достаточно долго, чтобы достигнуть уровня развития тех, кто нам помогает. Но они каждый раз терпеливо ждут , когда мы восстановимся и начнем подниматься снова. Полагаем, что из любви, силу и величину которой нам не понять, но которая, судя по всему является гораздо большим, чем мы привыкли думать. У людей сразу встает вопрос зачем, в чем выгода. У них, видимо, уже давно нет понятия выгоды. Любовь - единственная причина.
Увеличение продолжительности жизни, совершенствование ДНК - инструменты для того, чтобы человечество сделало рывок к следующей ступени.
Они тянутся к нам сверху, а Вы – наша попытка тянуться к ним снизу с тем, чтобы быстрее встретиться.
Анна сдавала анализы, проходила разнообразные тесты буквально каждый день. Теперь жизнь имела четкий распорядок: подъем, анализ крови, цигун, йога и другие практики с тренером, душ, завтрак, беседа с Ванкувером, далее в меню на выбор (не ее выбор) тест на умственные способности, внимательность, интуицию или еще что-то в этом роде. Занятия по разнообразным предметам: реальная история, история организации, занятия с ребятами из бухгалтерии, обед, беседа аналитиком о ее внутренних изменениях, которые могла чувствовать только она. Потом двухчасовая прогулка иногда с Ванкувером, иногда с Дэвидом, а иногда и в одиночестве. Силовая тренировка, ужин, два часа свободного времени, отбой. И раз в неделю у нее был выходной, когда она могла делать все, что угодно. Естественно кроме встреч с близкими. Хоть она и могла гулять по городу или вообще улетать из страны, так как бюджет был неограничен, свобода была относительной. Во-первых у нее был датчик и организация всегда имела информацию о том где она, что делает, какой у нее пульс, и что она ела на обед. Плюс, если возникал риск встречи с человеком из прошлого окружения ей звонили и давали указания относительно того, куда ей дальше идти, а куда нет. Обычно, это не было проблемой и давалось ей легко, но в один из таких выходных она почувствовала, что этим человеком из старого окружения был Джо. Она получила инструкции, но проигнорировала их. Зная непонятным для себя образом, куда идти, она повернула направо по галерее, прямо-прямо, вниз по эскалатору, направо. Анна остановилась как вкопанная, дыхание перехватило, слезы застыли в глазах, мешая видеть. В кофейне за стеклянной стеной сидел Джо. Милый, родной Джо. Анна моргнула и слезы скатились по щекам, изображение прочистилось.
- Как он изменился.
Джо был больше похож теперь на старого бомжа, чем на наследника многомиллионного состояния: борода, грязные скатавшиеся волосы, такой сутулый, такой несчастный. Она вспомнила, как они сидели в кафе раньше. Теперь ей стало все равно на запреты и обещания. Она шла к нему, все ближе, ближе. Она чувствовала, как огромный валун на ее сердце трескается от счастья. Вдруг она упала. Кто-то из потока людей резко толкнул ее, она не сразу поняла, что случилось. У ее украли сумку. Было все равно, но это вывело ее из забытья и она услышала как звонит телефон. Это был Сиквел.
- Алло.
- Анна, срочно уходи оттуда. Ты погубишь его, вам нельзя с ним видеться. Его убьют, если он увидит тебя.
Ей было все равно, если бы убили ее, сейчас она была готова отдать все за разговор, но его жизнь…Это была слишком высокая цена. Она уже решила один раз за них двоих. Сиквел продолжал говорить, но Анна повесила трубку. Она утерла слезы, кто-то помог ей встать. Еще раз она посмотрела на Джо, развернула и пошла прочь. Она была совершенно разбита. На улице ее ждала машина, около нее стоял Элдридж.
- Элдридж, зачем все это? У меня уже нет живого места на локтевых сгибах, там уже кожура, как у ящера от постоянных уколов. Почему я не могу видеть близких мне людей, их всего двое и никто из них точно не проговорится. Проведите эти Ваши тесты, убедитесь сами. Вы же умеете делать все незаметно. Что с моей мамой? Элдридж, умоляю Вас, - Анна упала на колени, я умоляю, они нужны мне.
- Это необходимо, не делается ничего из пустой прихоти. Вы все узнаете, когда придет время.
- Время пришло, скажите мне хотя бы почему, может узрев эту вселенскую причину, я осознаю,- Анна была крайне раздражена, - и мне не будет так тяжело.
- Вставайте, Анна. Он подошел и взял ее под руку.
Она почувствовала легкий укол и отключилась.
Анна была убита горем и собственной беспомощностью. Когда ее привезли на базу, завели в ее комнату, она легла на кровать в пальто, грязных сапогах и так пролежала весь вечер и всю ночь. В голове мелькали обрывки из их с Джо жизни вперемешку с ее мечтами, все что было или могло бы быть. Она упивалась этими мыслями, проживая их снова и снова и выбрасывая любые признаки осознания реального положения дел. Под утро она забылась тяжелым сном. Ей снился Джо. Огромные серые машины, перемалывали людей, питаясь их жизнями, при этом сами не жили, а просто существовали будучи примитивными роботами с тривиально прописанными программами. Перед ней на конвейере стояло человек 10-15. Огромные шестерни неминуемо приближались. Анна умирала от ужаса. Ужасный лязг машин четко чеканил ритм обозначая неминуемость приближающейся смерти: «Джен-Джен-Джен».Анна вскочила, вся потная и бледная она безумными глазами оглядывала комнату. На стуле стояла сумка, которую вчера у нее украли.
- Эти сукины дети еще и следят за мной.
У окна в кресле сидел Сиквел. В руках у него была красивая кружка из слонового фарфора и серебряная ложка ручной работы.
- Это Вы лязгали, - спросила Анна уставившись на чайный набор.
Сиквел тихонько стукнул ложечкой по фарфору стряхивая капли чая. Это был звук из сна. Он хотел было стукнуть еще раз, но Анна резко вскочила и схватила его за руку.
- Не.. не надо, - сказала Анна.
- Сиквел, Вам никогда не приходило в голову, что можно будить человека менее варварским способом? – озлобленно спросила Анна.
- Варварским, - Сиквел был в недоумении, он соверешенно ничего не понимал, - простите, дорогая, я не хотел, простите.
Доктор поставил чашку на стол на скатерть, а ложечку положил в карман, так чтобы не издать ни звука.
Тут Анна вспомнила вчерашний день, слезы покатились по щекам.
- Сиквел, зачем я не могу видеть Джо? Я не могу без него.
Сиквел был расстроен. Долг обязывал его зайти, но он не терпел слез и всяческих дискомфортных ситуаций, когда необходимо было проявлять сочувствие, понимание и тому подобное.
Будучи гениальным ученым, он совершенно не понимал людей, в особенности женщин. Если бы Анна могла что-то видеть из-за слез и была не так поглощена своей ситуацией, она заметила бы, что он крайне растерян и совершенно не знает, что делать.
Он положил ей руку на голову и потрепал, как хороший хозяин треплет за ухом любимую собаку.
Анна от удивления перестала плакать.
- Ну-ну, дорогая, все образуется. Есть вопросы на которые я не знаю ответа. Думаю этот из тех, что стоит задать Элдриджу. У нас же есть строгое предписание.
Тут ее охватила очередная волна ярости. Ей опять казалось, что ее голова горит.
- Полегче, моя дорогая, так у Вас не останется волос.
- О чем Вы?
- Вы горите.
- Да, это моя ненависть.
Анна встала с постели и направилась было к двери, но упала: она пролежала всю ночь в одной позе и тело так затекло, что она его почти не чувствовала.
- Куда Вы, Анна? - испуганно спросил Сиквел.
Ответа не последовало.
- С этими Вашими приступами ярости нужно что-то делать иначе Вы обречены навсегда остаться лысой.
- Что?
- Вчера Вы самовоспламенились и все волосы сгорели. Вы и теперь лысая.
- Элдридж, когда закончатся эти мучительные новинки?
- Во-первых, этого следовало ожидать. Вы ведь не новое лекарство тестируете. Тут не отделаешься одним усиленным мочеиспусканием. Во-вторых, мы делаем совершенно все, чтобы помочь. Вся мощь этого мира на Вашей стороне. Но ее недостаточно, чтобы, образно выражаясь, обуздать Вас.
Анна вспоминала прошедший день. Это был один из лучших за то время, пока она была здесь.Она любила перед сном перебирать в голове лучшие воспоминания. Это были ее богатства, красивые разноцветные камушки, которые вызывали совершенно разные эмоции, но всегда были очень красивы и дороги для нее. Когда Анна стояла сегодня на той крыше и хотела прыгнуть, что это было?
- Я точно не хотела убить себя. Может это то, о чем говорили ребята в школе? Когда стоишь на краю и так и подмывает шагнуть. Или это мортидо?
Анна уснула с четким пониманием того, что прыгнуть ей хотелось из-за того, что она была уверена, что шагнув не упадет.
- Надо будет завтра проверить, - подумала она и заснула.
Всю ночь Анна спала прекрасно. Ей снилось, что она летает. У нее и раньше бывали подобные сны, только с возрастом летать становилось все труднее, приходилось прикладывать неимоверные усилия. Ее тянуло обратно к земле. Но в этот раз все было как в детстве. Летать было так же естественно как ходить. Во сне она облетела множество прекрасных, а иногда и вовсе сказочных нереальных мест. В общем просыпалась она с улыбкой на губах.
- Прекрасный сон, - думала Анна, - потрясающее чувство легкости и чистоты.
Анна повернулась на бок и открыла глаза.
- Какая уродливая люстра. Все я поменяла, а про нее, голубушку, и позабыла. Нужно будет в следующий выходной… Стоп… Что?! Люстра?!!!
Анна витала под потолком. В глазах закружилось, а потом был сильный удар. Она очнулась на полу. Голова очень болела, но она встала быстро, как могла, накинула халат и поковыляла к Сиквелу – левая нога, как оказалось, тоже безумно болела.
- О, моя дорогая, Вы не одеты.
- Сиквел, сейчас не до того. Скажите, в моей комнате установлены камеры?
- Конечно, нет. Это Ваше пространство и мы сохраняем…
- Сиквел, - Анна выразительно посмотрела на доктора, - Сиквел, я Вас очень люблю, и, как мне кажется, знаю как облупленного. Вы совершенно не умеете врать. Начинаете тараторить, выдумывая по пути кучу деталей, когда пытаетесь что-то скрыть. Мне все это неважно. Мне жизненно необходимо посмотреть запись сегодняшней ночи.
Сиквел немного покраснел.
- Это для Вашей безопасности. За Вами никто не следит, но эти данные должны у нас быть.
- Умоляю, покажите мне ночь.
Тут до Сиквела дошло, что ночью случилось нечто очень важное.
Он быстро зашагал к двери, жестом зовя Анну следовать за ним. Они долго шли по коридорам.
- Я все никак не могу понять размеры этого здания. Она вообще заканчивается?
Конечно, у него ведь есть начала, а стало быть есть и конец, - сказал Сиквел весело и хитро улыбаясь. – Хотя конец может переходить в начало и так по кругу бесконечно. Считайте, что это отдельное государство.
Они дошли до очередной двери. Анна уже поняла, что здесь за самой простой дверью может скрываться как тайна мироздания, так и кладовая для инвентаря. Так что, как и в любой другой раз не знала, чего ожидать. Только в отличие от предыдущих разов постаралась не делать догадок.
Они зашли в комнату. Это была маленькая серая комнатушка, в которой из мебели был только стол, компьютер и стул. И была еще одна дверь.
- Что это за место?
- Это все знания и данные, что нам удалось собрать за все времена, в том числе и запись вчерашней ночи в твоей комнате.
- Ого, - коротко заметила Анна, - а что за дверью.
- Можешь посмотреть.
Анна открыла дверь. Огромное помещение, конца которого не было видно заполненное рядами стеллажей с платами и проводами. Зрелище было захватывающее, но Анна не стала заходить, просто закрыла дверь и вернулась к Сиквелу.
- Тааак, - протянул доктор, - для начала введем имя пользователя и пароль.
Анна в трепетном ожидании уставилась в монитор.
Сиквел начал было печатать, но потом замялся и нерешительно глянул на Анну. Было видно, что его что-то очень беспокоит и смущает.
Анна смотрела на него, пытаясь понять в чем дело, но потом смекнула.
- Не переживайте, доктор, я отвернусь.
Сиквел просиял, обрадовавшись тому, что удалось избежать объяснений.
- Доктор, Вы со мной не смущайтесь, говорите как есть. Не хочу, чтобы Вам было дискомфортно.
Сиквел ее не слышал.
- Так, теперь введем запрос. Дорогая, Вы не помните, какое нынче число?
- 23, доктор, 23 октября.
- Спасибо.
- Моя дорогая, - обомлев прошептал Сиквел.
- Ну, что там, - нетерпеливо спросила Анна, - что?!
Она все еще стояла спиной к компьютеру.
- Уже можно повернуться?
Доктор молчал. Она не выдержала и обернулась. На экране была ее комната. Она мирно спала и даже улыбалась во сне, только не на кровати, а под потолком, у люстры, которую она так хорошо недавно разглядела.
- Значит не приснилось, - сказала Анна.
- Я думал об этом, предполагал, что это возможно, но до конца не верил. К тому же не мог предположить, что это может случиться так скоро.
Ветер бил в глаза, было очень холодно. Она чуть не врезалась в стаю уток. Все было не как во сне, нужно было преодолевать реальное сопротивление.
- Надо как-то потеплее одеться в следующий раз, - подумала Анна, -и очки что ли какие для плавания надеть. Порывы ветра просто убивают. Я даже дышать толком не могу. Так недолго и асфиксию словить. Попробую совсем не дышать. А потом нужно будет у ребят из разработок попросить маску какую-нибудь для полетов. Нет, это невозможно. Иду на снижение. Обалдеть, я прям как самолет. Анна засмеялась своей шутке и ледяной воздух обжог легкие.
- Блин, тут даже не посмеяться. Вот тебе и мечта детства.
- Анна вошла в ангар. Все смотрели только на нее. Вдруг кто-то начал аплодировать, его поддержали.
- Ребята, ну что Вы, - промямлила Анна. Стало как-то не по себе. Ее осадило.
- Я ведь не звезда какая-нибудь… Не надо, пожалуйста.
Она работала с ними больше года и всех знала, и почти со всеми у нее были очень неплохие отношения. Но сейчас, в этих аплодисментах, в этих лицах она увидела и поняла, что между ними теперь пропасть. Они это тоже чувствуют, кто-то осознает, кто-то нет, но они ей завидуют. И не такой завистью, какой завидуют красивой машине или новому платью, нет. Она почувствовала, что они были готовы ее убрать, устранить, убить лишь бы она не нарушала их покой. Какое право она имеет быть лучше, чем они? Как она могла летать?
Тут Анна окончательно поняла, что бессмертия, а именно к нему все шло, судя по отчетам, так вот бессмертия ей точно не простят. Этого не было только в стольниках и мудрах.
Анна прямиком пошла к Эдриджу.
У нее единственной был свободный доступ в его кабинет. Она могла связаться с ним в любой момент, но до сих пор ей еще не пришлось воспользоваться своей привилегией. С двух до четырех он всегда был на месте.
Анна робко постучала пару раз.
- Можно, - спросила она едва приоткрыв дверь и просунув лицо в щель.
- Конечно, проходите.
- Вы все и так знаете Думаю Вы также знаете, какая у меня назрела проблема. Мне нужно знать, как с ней справиться.
- Да-да, конечно. Они не простят. Только это не проблема.Теперь это Ваша реальность, Анна. Вам необходимо перестроить взаимоотношения с людьми. Они должны понять, что Вы больше не одна из них. Другой вид, другое существо, но уже никак не человек. Если будете оставаться с ними наравне, то рано или поздно они Вас просто загрызут, как дикие звери, и даже я не смогу помочь. Они и есть дикие звери. Все мы ими когда-то были, для этого человеку и нужно больше времени. Лет через сто Вы это тоже поймете.
В его словах не было и тени презрения.
- Я ведь тоже человек. Родился и вырос, как Вы и они, также любил, ел, словом делал все, что делают люди. Но каждый раз, когда Вы видите меня, чувствуете трепет. Вы на физическом уровне понимаете, что мы не одно. И Вы прощаете мне то, что мне 400 лет. У нас есть целый отдел, занимающийся этим вопросом. Он как Вы понимаете состоит только из стольников и пары мудров. Предупреждая Ваш вопрос, скажу, да есть и другие, всего 226 человек.
- Я пойду в этот отдел.
- Конечно.
- И что конкретно там будут со мной делать?
- Вам выстроят новый образ, новую личность, сочинят легенду, которую будут активно распространять среди масс нашего мирка. Для них Вы перестанете быть собой. Мы сделаем все, чтобы они простили, чтобы Вы научились заставлять их прощать. Иначе Вам будет нечего делать на этой планете.
- Ну, на других планетах я жить не умею, да и виза у меня просрочена, - Анна улыбнулась, думала он шутит, но Элдридж смотрел спокойно и серьезно.
- Такие меры необходимы только на первых порах 50-100 лет. Потом те, кто сейчас с Вами работает уйдут, а новые никогда не узнают, что Вы обычный человек или когда-то им были. В конце концов они и те, что придут им на смену лишь этап в Вашей долгой, возможно бесконечной жизни.
- Но как Вы живете? Зачем занимаетесь всем этим? Думаю, я не обижу, если скажу, что я не вижу в Вас страсти, желаний. Как можно жить без этого? Это и не жизнь вовсе.
- Я Вас понял, Анна. Жизнь во мне теперь куда более бурная, чем прежде. Залегает очень глубоко. Сокрыта от глаз. Вам кажется, что чем больше человек живет на Земле, тем он мертвее внутри? Это не так. Вы экстраполируете свой опыт на остальных. Это в Вас она угасала со временем. Отсутствие понимания себя и своего места в жизни убивает. Все индивидуально. Я никогда не был эмоциональным, по крайней мере внешне. Он подошел к столу, переложил пару листов и подал ей небольшой клочок бумаги. (изучить, когда были первые фото и историю любого государства этого времени). Это была фотография. Там стоял Элдридж напротив какого-то здания. Он был моложе, но выражение лица у него было такое же как и сейчас. - Это я 155 лет назад в 1865 году.
Пока Анна рассматривала фото, он подошел к сейфу ввел комбинацию цифр, сейф пикнул и с щелчком открылся. Элдридж что-то достал и передал Анне небольшой портрет. На Анну смотрел Элдридж, одежда на нем была древняя, да и фото выглядело довольно старым. Но лицо было тоже, что и сейчас, изменились только глаза. Не было того магнетизма, который теперь они излучали. А это я в 1463 году, еще до преобразования, - Элдридж протянул Анне маленький портрет в овальной рамочке. Здесь мне 43 года. Если Вы обратили внимание, я почти не изменился. Отсюда становится понятно, что мои молчаливость, степенность и сдержанность ни что иное, как следствие проявления индивидуальности буквально прописанной в моем ДНК. Иначе говоря, я всегда был таким.
- Подождите, что-то не сходится. Если Вам в 1463 году было 43 года, значит родились Вы в 1420. Сколько Вам лет на самом деле?
- У меня есть причины скрывать свой возраст, теперь это наша маленькая тайна. У меня был юбилей в этом году, мне исполнилось 600 лет.
- Поздравляю. Но зачем? Какая разница 400, 600 или 800?
- Я обязательно как-нибудь расскажу об этом. Но вернемся к нашему разговору. Вспомните Сиквела. Ему идет пятая сотня лет, а он все также больше похож на ребенка, чем на ученого с мировым именем. С возрастом личность человека только раскрывается. Она очищается от налета разнообразных несовершенств свойственных человеку: гордыня, корысть, зависть, и так далее, все это расстворяется в веках. Процесс похож на огранку бриллианта, который лежит в основании каждого человека – душа, частичка Бога, все больше выступает и проявляется. Вплоть до полного расстворения.
- В каком смысле расстворения?
- Если огранять бриллиант бесконечно в итоге он будет становится все чище, но меньше, пока совсем не исчезнет. Чистота в своем апогее. Воссоединение с идеалом, создателем, если хотите.
- То есть смерть?
- Нет, это не смерть. Переход в другую форму существования. Не на другую планету или что-то вроде этого. Я не могу этого объяснить. В нашем понятийном аппарате нет ничего, что могло бы хоть как-то близко описать, то что происходит. Но я, приближаясь к этому состояния начинаю чувствовать, что это значит. Вам понятнее всего будет, если я скажу, что это абсолютный покой и благость. Если все хорошо пойдет, Вы сами сможете это постичь.
- Ого.
- Ну да. - Элдридж опять улыбнулся своей простой улыбкой, которая никак не сочеталась с его глазами, что придавало его лицу еще больше пленительности. Иногда Анне казалось, что она может часами сидеть и смотреть на него и это не будет пустой тратой времени.
- Искаженное понимание возраста обретено исключительно из-за болезней, в том числе старческого слабоумия, которые в современном мире считаются естественными спутниками старения, но они не естественны для человеческой природы.
Анна была поражена. У Элдриджа есть эмоции? Он человек? Она всегда воспринимала его скорее как проявление высшего разума, инопланетянина, который непонятно зачем возится с людьми.
- Да, версия с инопланетянином неплоха.
- Я никак не привыкну, что Вы читаете меня.
Элдридж едва улыбнулся.
- Теперь ступайте, Вас отведут в бухгалтерию.
- Зачем?
- У нас нет никаких денежных вопросов, поэтому мы назвали так отдел, о котором я рассказывал Вам на днях. Достаточно обыденно и непримечательно для того, чтобы не вызывать интереса. Настало время его посетить.
- А я думала мне выдадут заработную плату или премию, - пошутила Анна. – Всего хорошего.
- До свидания, Анна.
Анна вышла из кабинета, в приемной ее ждала миловидная девушка, даже почти подросток. Анна залюбовалась ей. Мягкие светлые волосы, идеальная кожа, большие по-детски распахнутые глаза.
- Пойдемте, - сказала девушка мягко улыбнувшись.
- А да, конечно, - пришла в себя Анна.
Девушка повела ее по лабиринтам коридоров. Все это походило на самый обычный бизнес центр с огромным количеством арендуемых кабинетов, каких было немало в центре города.
Девушка обернулась к ней, - уже почти пришли.
Они еще раз повернули налево и остановились у двери, на которой было написано «Бухгалтерия».
- Ну вот, Вам сюда.
Девушка немного постояла, продолжая смотреть на Анну своими красивыми серыми глазами.
- Хорошего дня.
Она еще раз улыбнулась и ушла.
Анна вошла. Первый, кого она увидела был Дэвид.
- Дэвид? – она была крайне удивлена.
- Здравствуй, Анна.
- Это многое объясняет. А я никак не могла понять, почему мне с тобой так комфортно.
- И не только поэтому.
- А почему же еще?
- Об этом позже. Мы стараемся не афишировать свой возраст, так лучше. Только Элдридж и Сиквел открыты.
- С чего мы начнем?
Анна, наконец, чувствовала, что живет. Вот она жизнь, больше никуда не утекает. Анна проживала каждую секунду, чувствовала все к чему прикасалась. Ощущение трезвости, осознанности, одновременно кристальной четкости и нереальности происходящего как на первом свидании.
Все в ее жизни теперь и она в том числе дышало, двигалось, жило. Все, совершенно все, что делала было наполнено глубоким смыслом, как у Кастанеды, все действия были прекрасной битвой. Это полное, тотальное и неопровержимое счастье. И даже то, что скучала по родным, по Джо, то что приносило ей боль все равно было прекрасно потому, что она все чувствовала. Ушли суета и нервозность, страх не успеть.Нет больше преград. К тому же Анна делала просто фантастические вещи. Да что за примером далеко ходить, она сегодня летала. Ле-та-ла! Ну что, что еще может быть круче?
У нее было четкое ощущение причастности к чему-то великому. Она вписалась, она догнала. Она на месте. На своем месте. И это место ей очень нравилось.
