Когда - очень давно мечтал стать лётчиком. Поступал В военное училище лётчиков, но не прошёл по конкурсу. После службы в Армии поступал уже в гражданское училище, но не прошёл медкомиссию, не понравились им мои глаза. Делать нечего, перешёл на техническое отделение, по специальности радиооборудование самолётов. После окончания попал в свой родной город на стоянку Ан-2. Надо сказать неплохой самолёт, жаль, что его больше не выпускают. Всего у нас было 56 самолётов и почти все летали по районным центрам и деревням. И загруженность была не ниже 80%. Вот несколько историй из жизни авиатехников.
Слоны и обезьяны.
Надо сказать, что существовало деление техников. Первая - это "слоны", те которые обслуживали планер и двигатель, вторая - "обезьяны", те которые занимались приборным и радиооборудованием, и на это никто не обижался. Спецодежда у нас была так себе, с временем на ней появлялись дыры и прорехи. Вот кто-то и предложил заделать их фигурками из дермантина слонов и обезьян, а так как материал был коричневого цвета, то они сильно выделялись на чёрном фоне. Приезжает к нам проверяющий и спрашивает начальство, что это за наклейки. Один из наших начальников решил объяснить, мол это слоны, а это обезьяны. Надо было видеть рожу этого проверяющего, красный, как помидор он крыл всех площадным матом, говорил, что-то про социализм и разгильдяйство. Но на следующий день мы получили новенькую форму, этим дело и закончилось.
Подшутили над лётчиками.
Нам, как обезьянам, положено было перед каждым полётом менять ленту барографа и заряжать его чернилами ( прибор для измерения и записи высоты ), дабы проконтролировать лётчиков. Надо сказать, что чернила эти очень плохо смывались и нужно было некоторое время, чтобы ини исчезли совсем. И вот кто - предложил обмазать чернилами телефонную трубку. Забегает лётчик, хватает трубку и начинает ругаться, почему так долго не везут пассажиров. Потом этой же рукой начинает тереть своё собственное лицо. Заходит в самолёт, а второй пилот его спрашивает, что это у него с лицом. После этого они к нам заходили очень осторожно, брали трубку двумя пальцами и долго её рассматривали.
Уголовник.
Кстати говоря над нами, техниками, висела уголовная статья, от трёх до тринадцати лет, в зависимости от тяжести содеянного. И вот однажды, после того как все самолёты улетели, а мы отдыхали в своей избушке, по селекторной связи слышим : борт такой-то возвращается, не работает генератор. Хватаю журнал выпуска и вижу - борт мой. На уазике тут же прилетает главный инженер и охрана. Самолёт сел благополучно. Мы с главным инженером заходим в кабину, и главный что-то показывает пилотам. Тут небольшое отступление. На Ан-2 есть двухпозиционный переключатель: бортовое питание - наземное питание. Когда пилот запускает двигатель он ставит переключатель в положение наземное питание, после того как двигатель запустился и кабель отсоединили пилот обязан переключить на бортовое питание, что вот он и не сделал. Я конечно вздохнул, а лётчика приговорили к 6 месяцам водить трактор Белорус, развозить почту.
Дефект устранён методом научного стука.
У нас на стоянке появился новый инженер по обслуживанию радиооборудования. Только что закончил институт гражданской авиации. Звали его Иван. Ко всем он обращался по имени отчеству, а мы его просто Ваня. В его обязанности входил контроль за нами, техниками. Вот однажды приходит и говорит одному из нас, что на его самолёте не работает авиагоризонт. Авиагоризонт показывает положение самолёта относительно горизонта. И при проверке бывает, что самолётик, по которому и ориентируются лётчики, никак не реагирует, надо просто легонько пальцем стукнуть и он начинает работать. Всё это мы ему и объяснили. Удостоверившись, что это так, задаётся вопросом, как это отобразить в бортовом журнале. И мы ему говорим: пиши, что дефект устранён методом научного стука, что он и сделал. Но журнал проверяли! И всыпали ему по первое число. Три дня ходил задумчивый и с нами не разговаривал.
Топливозаправщик - экстремал.
Самая работа у нас была утром. Надо было носиться по самолётам и проверять оборудование. Слон проверял двигатель, а мы своё. Техник гоняет двигатель, я занимаюсь своим делом. Подъезжает топливозаправщик, из него выбегает мужик и начинает махать руками. Техник сбавляет обороты, ждём мужика, его нет. Техник опять добавляет обороты и так проходит ещё минут пять. Выходим с ним из самолёта и просто обалдеваем. Мужик лежит на фюзеляже, зацепившись обоими руками за УКВ антенну и кроет нас площадным матом. Мужика мы сняли, напинали и объяснили что и как. Как он продержался столько времени, непонятно.
Химическая химия.
Надо сказать, что самолёт был не только пассажирским самолётом, он ещё и опылял поля в колхозах. Каждое лето часть самолётов улетали на "химию". Приходило время возвращаться. Надо сказать, что пока последний борт не сел, мы не имели права уходить со стоянки. Вот сидим ждём, один борт потерялся, на связь не выходит. Наконец слышим, где-то жужжит наша "аннушка". Появляется, но летит как-то странно, то на одно крыло завалится, то на другое, то вверх, вниз. Наконец плюхается с большим "козлом". Двигатель глохнет, самолёт останавливается. Заходим внутрь и видим, оба пилоты в хлам, не то что говорить, ходить не могут, как долетели, просто фантастика. Пилотов мы конечно, с большим трудом вытащили, отправили их на такси, но никому ничего не сказали. А они нас потом отблагодарили, понятно чем.
Как моряк проиграл спор с пилотами.
И последнее. Садится борт, дверь открывается и оттуда вываливается, просто зелёный, моряк тихоокеанского флота. Спрашиваем у пилотов, что это такое они с ним сделали. Оказывается этот моряк рассказывает им, что болтанка на Ан-2 это просто детский лепет по сравнению с тихоокеанскими 12 - бальными штормами, вот мы его и прокатили.
Лично очень нравилось работать авиатехником, какая-то особая романтика и особое братство лётного дела. Правда всё это закончилось с развалом СССР. Ан-2 ликвидировали, нас расформировали. Но это время всегда вспоминаю.