Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4
Ужинали опять не спеша, долго, с разговорами. Но сегодня больше расспрашивал Вадим. Людмилочку немного удивляло, что она может быть интересна постороннему мужчине. Может быть, кому-то другому она рассказывать бы и не стала, но Вадим как-то располагал к себе. Странный получался разговор. Вадим спрашивал, чтобы узнать ее получше, а она отвечала и видела свою как бы со стороны. И получалось, что она сама узнавала себя получше. Вопросы он задавал разные. Иногда неожиданные. Например, как ты просыпаешься?
Людмилочка задумалась. Будильник она ставила на полчаса раньше предполагаемого подъема. Просыпалась от звонка, гасила его и лежала в полутьме утра в теплой постели в состоянии блаженного полусна. В это предутреннее время она не позволяла себе грустить. Поэтому над ней витали мечты, видения. В последний критический срок Людмилочка вставала, вернее, взметывалась из постели. И с этого момента была похожа на ракету, отбрасывающую ступени. Она носилась по квартире, нещадно костерила себя за любовь поваляться. Традиционно ей не хватало именно этого получаса. Она давала самой себе обещания отказаться от твоей слабости, но каждый день все повторялось снова.
Всё это Людмилочка и рассказала Вадиму. Рассказала без смущения, без утайки, не считая подробности интимными, а его — человеком посторонним.
Еще обсуждали ее разрыв с мужем. Первое время после ухода мужа Людмилочка и уговаривала себя, что надо быть гордой: раз ее любовь не нужна, то нельзя навязываться. От этой ненужности сердце кровью обливалось. Сколько слез выплакала — не сосчитать. Через некоторое время Людмилочка вдруг заметила, что воспринимает ситуацию как данность. «Моя любовь ему не нужна», — констатировала она. И не было царапин, только легкая грусть. А еще в какой-то момент, когда завела свою привычную песню, остановилась на полуслове... «Моя любовь ему не нужна... Боже, а у меня уже любви к нему нет». Это открытие ошеломило ее. Такая вот динамика. Любовь помогает забыть время. Время помогает забыть любовь.
— Ну, хорошо, — не унимался Вадим. — А жизненные законы у тебя есть? Свои собственные. Про закон парных случаев я понял. Он у тебя работает. А еще?
Людмилочка поколебалась.
— Знаешь, есть один. Мы его с подругой называем закон куска. Это сокращенная форма, ради облагораживания. Согласись, не совсем прилично приличным женщинам обсуждать закон куска дерьма.
Если ей хотелось его удивить, то удалось. Вадим даже дымом поперхнулся.
— Н-да, такого я еще не слыхал. С этого момента поподробнее.
Вообще-то автором сего закона по большому счету была подруга Леночка. Энциклопедически образованная, наблюдательная, с аналитическим складом ума, красавица — просто «Леди Идеал», сидела как-то на Людочкиной кухне, курила меланхолически (ей тоже разрешалось, в порядке исключения), и выдала систематизированный плод своих жизненных наблюдений. С ее точки зрения, каждый человек периодически должен съесть свой кусок дерьма. Это не рок, не стечение обстоятельств. Это такое инстинктивное движение. Вроде того, как собачка траву ест, чтобы ее вырвало для очистки желудка. В данном случае, человека, образно говоря, тошнит от самого себя. Это происходит от того, что люди придумывают себе некий идеальный образ, которому должны соответствовать. И вот они устают идти правильной дорогой, срываются в какое-нибудь низкопробство, чтобы потом снова начать трудное восхождение.
— Вот, например, мой Толик. Мы с ним хорошая пара? — Она вопросительно посмотрела на подругу, получила от нее подтверждение своей мысли и продолжила. — Тем не менее, раз в три года срывается в роман с какой-нибудь, прости Господи, девицей. Такие непотребные они у него всегда, я просто диву даюсь! Ну, думаю, ладно бы ума недюжинного, красоты небесной или души высокой. Ни-че-го! Лахудры... Сначала даже обидно было. На кого он меня променял? А теперь ответ имею. Поживет мой Толик счастливой семейной жизнью, устает быть хорошим мужем. Устает, потому что хочет быть идеальным, а не получается. И в разнос! Покуролесит — и назад, отвоевывать место в супружеской кровати. Или вот я. Как ты считаешь, я интеллигентная женщина?
— Мы все так считаем, — подтвердила Людмилочка, решительно кивнув головой.
— Так вот и нет, — с некоторым торжеством заявила подруга. — Это я стремлюсь быть интеллигентной. И стремление заставляет меня сдерживать всякие... м-м-м... несимпатичные реакции. И вот, когда я устаю сдерживать себя, меня прорывает. Как правило, в самый неподходящий момент и самым низменным образом. Последний раз разоралась на продавщицу в супермаркете, как какая-то торговка с привоза. Орала, Люд, слюной брызгала, деньги швыряла, пальцы гнула, представляешь?
— Не представляю, — Людмилочка и правда такого себе вообразить не могла.
— Оторалась, пришла домой, поплакала над своим несовершенством. И видишь? С тех пор, как шелковая. А нечего было притворяться лучше, чем ты есть!
Вадим вырвал ее из воспоминаний:
— Ну, и к чему твой закон? Подытожь. Как считаешь?
— К тому, чтобы лучше понимать людей. Некоторые поступки на первый взгляд кажутся нелогичными, дикими. Иногда отказываешься верить, что знакомый человек способен совершить ТАКОЕ... Поэтому никогда не говори: «Никогда». И сами иной раз чудесим. Амбиции снижать надо. Вот Леночке легче с этим законом жить. То она в себе изъяны искала, а получается, что это только Толика проблема. Пусть он определится сам с собой кем ему быть: выдающимся мужем или просто мужем. Сами мы кузнецы своего несчастья. Вот что я считаю.
Вадим задумался. Да, про кузнеца трудно было не согласиться. И закон‚ парадоксальный на первый взгляд, был таковым именно что на первый. А занятная она женщина, эта Людмила. Ему еще с первого раза показалось, что они расспрашивали друг друга и рассказывали о себе, как бы примеряя другого на роль партнера. На совместимость. Интересно, а она отдает себе отчет в этом?
Было поздно, когда Вадим нехотя засобирался домой. Людмилочка вызвалась его проводить. Захотелось пройтись теплым летним вечером. Они вышли на улицу. Вадим предложил ей взять его под руку, и Людмилочка не нашла нужным ему отказать. Они неспешно шли вдоль улицы. Люди со стороны вполне могли принять их за семейную пару, совершающую ежевечерний моцион. Они понимали это, и с некоторой грустью исполняли эту роль. Потому что в какой-то степени эта прогулка олицетворяла ту самую счастливую семейную жизнь, где привычка соседствует с любовью, взаимопонимание — с неугасшим интересом друг к другу, внимание — с нежностью. Они прошлись, вдыхая теплый воздух лета.
Потом Вадим проводил Людмилочку до дома, потому что негоже женщине одной ночью бродить по улицам. Прощаясь у подъезда, чуть задержав ее руку в своей, он предложил завтра забрать в магазине бра. Глупо было отказываться и незачем тянуть. Так она и ответила.
Зал, залитый искусственным светом множества люстр, ослеплял и неприятно контрастировал с естественным мягким солнцем. Навстречу Вадиму и Людмилочке выплыла девица–менеджер, королева этого сияющего царства. Правда, для королевы у нее юбочка была коротковата. Когда узнала, что пришли за призом, пригласила администратора. Та оказалась проще и приветливей. С извиняющейся улыбкой попросила предъявить паспорт. Порядок есть порядок! Потом подвела к стенду с бра и показала на четыре из них.
— Вы можете выбрать любое из этих четырех. Я понимаю, что молниеносно это сделать непросто, поэтому не торопитесь, посоветуйтесь с мужем, — она кивнула в сторону Вадима, — а я подойду к вам через несколько минут. Хорошо?
Людмилочка слегка покраснела от смущения. И от удовольствия, а Вадим дождался того момента, когда они остались наедине, и засмеялся.
— Вы в детстве так говорили: «У дураков мысли сходятся!»?
— Говорили, — улыбнулась она в ответ.
— Принимают нас с тобой за парочку — вот о чем мы подумали одновременно. И знаешь, это тоже подпадает под действие Закона парных случаев: тебе повезло со мной, а мне — с тобой!
Ирина Николаева