Во-первых, по официальной российской позиции Россия не находится в конфликте с Украиной, в том числе военном, поэтому я могу свободно публиковать своё мнение об этой стране (даже обеих, как ни странно).
Во-вторых, все мои жёны и близкие подруги были украинками. Думаю, это не просто так получилось.
А дальше, для понимания контекста, необходимо рассказать одну ностальгическую историю. Точнее, две.
Мне в СССР (о нём будет следующий креатив) с детства никак не могли поставить диагноз. Болела часть лица. Меня изучал окулист, отоларинголог (причём не в районной поликлинике, а в Первой градской больнице), невролог (в 13 ГКБ). Решили, что это невралгия тройничного нерва. Прописали финлепсин. Жуткий препарат, вызывает весьма неприятные ощущения от применения (я очень не рекомендую принимать его без назначения врача) плюс аллергию. Больше ни на что у меня аллергии в жизни не было.
В 1990-е годы попал в больницу на Соколиной Горе, и только там, наконец, выяснилось, что у меня банальный гайморит односторонний. Который с наличием оттока лечится за двое суток пиносолом, без перфорации хрящей и прочих неприятных процедур.
Похожая ситуация получилась с одним из моих детей. Долгие годы мы не могли понять, что с ним: на пустом месте возникали необъяснимые рвоты, при этом явно чувствовался запах ацетона. Мы прошли все детские больницы, и Морозовскую, и ныне закрытую пятую, и наблюдались у мошенницы Марковой в институте эндокринологии, всё безрезультатно. Пока не съездили на Украину. Там ребёнок, к сожалению, тоже попал в больницу с теми же симптомами. Врач (молодая женщина) без колебаний говорит: так у него же ацетонемическое состояние. На наш немой вопрос отвечает: ну смотрите, все симптомы, рвота, запах ацетона, вот анализы на кетоновые тела пришли, всё сходится. Забегая вперёд, скажу, что в России на наши объяснения о том, что это за синдром, все врачи делают круглые глаза и явно всё это слышат в первый раз. Ребёнка спасли именно украинские врачи, за что мы им очень благодарны. Мы следовали рекомендациям, полученным на Украине, и повторные случаи сошли на нет без долговременных последствий.
К российской же медицине остаются серьёзнейшие вопросы.