Быстрый косой дождь налетел на город, забрызгал стёкла, прибил пыль и унёсся на север – догонять стремительные серые тучи. Люди, не успев даже раскрыть зонтики, не то что промокнуть, пожимали ему вслед плечами: ну и что это было?
Янтарное солнце пригрело мир, и больше никто этим вопросом не задавался.
Не задавался им и Гена: его отвлечённые рассуждения не занимали. Гена был дух воды, а у них, как известно, нет человеческого зрения, и вообще дел невпроворот.
Много лет Гена следил за ручьём в балке на краю степи. А это дело хлопотное: за чистотой воды следи, да чтоб не ледяная была поглядывай, коряги с русла отпихивай, если не хочешь болотцем заведовать. Крутился Гена как водоворот на стремнине, пока однажды не примчался дикий степной пожар и не швырнул весь ручей огненной рукой в небо.
В туче было скучно, а потому Гена выпрыгнул оттуда при первой же возможности. Ему очень надо было домой. Внизу громоздились странные квадратные горы и тянулись длинные блестящие нитки, по котором ползли странные холодные прямоугольники. Гену они не слишком интересовали. Его беспокоило только, как там его ручей. Надо как можно скорее найти речку, а там родичи помогут, подскажут, как вернуться.
Гену так захватили переживания, что он не сразу понял, где оказался.
Поток? Здесь? Не может быть! Откуда?!..
Дно было странным, слишком гладким и твёрдым. Любимых придонных источников, в которых так хорошо нежиться ночами, не было. Но – самое главное – вода текла! Сама по себе, без хозяина! Оставить это на самотёк было решительно невозможно. А с другой стороны на старом месте наверняка, всё вверх дном; столько надо исправить, наладить, обновить!
Водные духи очень пластичны. В конце концов, решил Гена, нельзя бросать принявший тебя поток на произвол судьбы. Прежний дом немного подождёт. А там, глядишь, по капельке удастся и прежний ручей найти.
Гена взялся за привычные обязанности. Спрямил русло, убыстрил течение, попытался найти какую-никакую живность на вселение.
Дело шло хорошо. Гена чувствовал, что рядом бегут другие ручейки и пытался достучаться до их хранителей, но на его призывы никто не отвечал. И пахло тут странно: холодом и металлом, как от людей-охотников, иногда забредавших к его ручью.
Поток быстро начал мелеть. Гена носился вдоль него туда и обратно. Пытался достучаться до земляных духов, чтобы привели подземный источник. Просил воздушных, чтобы поделились влагой. Но под гладким холодным дном была только пустота, а воздушных родичей проносило мимо чёрным дымом.
Всё было тщетно. Поток всё мелел и мелел. Выбора не было. Гена больше не хотел терять дом. Каждый водяной дух может наполнить собой водяной поток, в котором живёт. Старый леший рассказывал, что прошлый хранитель гениного ручья так и сделал. Возродил источник, когда его завалило оползнем. Но куда потом делся этот хранитель. Леший не знал.
Чему быть, того не миновать.
Гена приготовился.
– Опять дождь клятый, снова вытирать, ёптыть! – продолжая недовольно ворчать, баба Маня макнула видавшую виды швабру в ведро и протёрла очередное стекло. – Что за напасть. Как смена, так дождь. Не напротираешься! И ладно бы ливень серьёзный, а то ишь моросит, разводы одни.
Старая электричка, смоченная недавним дождиком, устало терпела швабры уборочной бригады. По вагонным стёклам бежали редкие ручейки.
Баба Маня одёрнула ядовито-жёлтый жилет и ещё раз провела по окну, чем-то оно ей не нравилось. Старая тряпка смешала пыль и воду в серое месиво. Даже тот ручеёк, что не хотел смешиваться с остальными, второго захода не выдержал. Баба Маня удовлетворённо кивнула и двинулась дальше. Ещё два вагона впереди.
Гена больше не существовал. Точнее существовал, но совсем не так, как раньше. Он видел и чувствовал солнце, застывшее в небе как древняя муха в миллионолетней древесной смоле, сочувствовал бабе Мане. Он простил её, потому что понял: часто случается то, что случается, и это не надо исправлять.
Гене было немного жаль ручейков, и прежнего, и нынешнего, но он знал: он сделал всё, что мог. Да и кому какое дело до мнения капель на стекле. Или до мнения тех, кто эти капли протирает.
А ещё он чувствовал новый зов. Далеко-далеко огромный солёный простор манил и ждал; тысячи голосов пели в глубине. Дух захватывало от одной мысли о таком новом доме.
Янтарное светило постепенно гасло словно чья-то добрая улыбка. Оно стало красным, а потом бордовым, укрываясь на ночь облаками.
Завтра новый день.